Нора Робертс - Пляска богов
Загадочная женщина эта Блэр. Сильная и несгибаемая в бою — настоящая богиня. Но внутри — мягкая и ранимая. Мужчине нужно лишь содрать жесткую оболочку и добраться до сердцевины.
На нее так интересно смотреть. Темные волосы, похожие на мягкую шапочку, выделяются на белой коже. Прямой взгляд бездонных глаз невероятного синего цвета. Ни капли застенчивости.
Иногда ему нравилось наблюдать, как шевелятся ее губы, как с них слетают слова, какую форму они приобретают.
Ее тело было стройным и гибким. И в то же время женственным. Нельзя сказать, чтобы он сильно переживал, когда Блэр побеждала его в рукопашной схватке, когда ее тело соприкасалось с его телом. Длинные ноги и руки, сильные плечи, которые она часто оставляла открытыми во время тренировок. Красивая, крепкая грудь.
Некоторое время Ларкин думал о груди Блэр.
Эти мысли возбудили его, и он не знал, куда направить свою энергию.
Морщась, Ларкин встал с кровати. Судя по всему, ему еще повезло: отделался синяками и ссадинами. За это нужно благодарить Гленну. Может, стоит ее разыскать и попросить еще какие-нибудь лекарства — он уже отдохнул.
Ларкин принял душ, наслаждаясь такой роскошью, как горячая вода. Ему будет не хватать этих удобств. Интересно, сможет ли Мойра — сестра умеет разбираться в технике — построить такой же в Гилле?
Одевшись, он вышел из своей комнаты. В доме было тихо. Рассудив, что все, наверное, еще спят, Ларкин решил спуститься на кухню. Он снова проголодался, что неудивительно.
Хотя вряд ли он найдет там Блэр. Впрочем, ему известно, где ее искать.
Из зала для тренировок доносилась музыка. Не такая, как вчера на кухне. Теперь пела женщина: хрипловатый, завораживающий голос рассказывал о том, что она хочет хотя бы немного уважения, когда возвращается домой.
На взгляд Ларкина, не так уж много она просила.
Блэр была там, в короткой белой рубашке и черных штанах, сидевших низко на бедрах, — откровенно говоря, эта одежда ему нравилась больше всего.
Она кувыркалась, отметил Ларкин. Использовала все пространство комнаты. Колесо, удары ногами, сальто. Потом перекатилась к лежавшему на полу мечу и начала бой с несколькими невидимыми противниками.
Ларкин подождал, пока она нанесет последний удар и застынет в низкой стойке.
— Отлично, всех убила.
Блэр повернула голову, и их взгляды встретились. Потом она выпрямилась и опустила меч.
— От них осталась только пыль.
Она отложила меч, приглушила музыку и взяла бутылку с водой. Блэр пила воду и одновременно внимательно разглядывала Ларкина. Лицо в синяках, а на виске царапина, которая почему-то совсем его не портила.
Но бледности как не бывало.
— Как ты?
— Нормально, а могло быть еще лучше, если бы ты лежала рядом, когда я проснулся.
— Я не знала, сколько ты будешь спать. Как укус?
— Почти не чувствую. — Он взял ее руку и повернул запястьем вверх. — Теперь у нас обоих шрамы.
— У тебя волосы мокрые.
— Принял душ. Все кости болели, да и грязь нужно было смыть после вчерашней ночи.
— Повязку намочил. — Блэр нахмурилась и заставила его повернуться спиной. — Дай посмотрю.
— Чешется. — Он наслаждался прикосновением пальцев девушки к его коже и волосам.
— Быстро заживает. Чудодейственный бальзам Гленны. Жаль, что у меня в свое время его не было. Думаю, что скоро ты забудешь об этой ране.
— Да? — Ларкин повернулся, обхватил ладонями ее талию и приподнял, усадив Блэр на стол.
— Осторожнее, приятель, тебя еще не вычеркнули из списка инвалидов.
— Не понимаю, о чем ты говоришь. Впрочем, неважно. Я тут подумал, что люблю смотреть на твои губы. — Он провел пальцем по ее нижней губе. — Это так волнует.
— Похоже, ты проснулся в игривом настроении. Полагаю, тебе лучше…
Договорить она не успела — Ларкин страстно, но нежно поцеловал ее.
На этот раз он не просто играл с ней — он наслаждался. Брал. Настойчивость и пылкость поцелуя застали Блэр врасплох; мысли смешались, тело обмякло, и по нему разлилась сладкая истома желания.
Она не успела выстроить защитные барьеры. Но теперь уже поздно, остается лишь ответить на его страсть.
Блэр почувствовала, как ее охватывает жар. Пламя ее желания передалось Ларкину, и он провел ладонями по стройному телу девушки снизу вверх, касаясь стройной спины, крепкой груди, сильных плеч.
Ларкин ощутил, как она затрепетала, отвечая на его ласку, услышал тихий стон и понял, что теперь она принадлежит ему.
Но неожиданно Блэр уперлась ладонями ему в грудь.
— Подожди. Подожди. Одну минуту.
Ее голос стал прерывистым и хриплым, что сделало желание обладать ею острым и нестерпимым.
— Не знаю, но мне кажется, нужно подождать минутку, пока мой коэффициент умственного развития вновь не поднимется от уровня растения.
— Не понимаю, что ты имеешь в виду, но в остальном ты совершенна.
Она заставила себя рассмеяться, но продолжала упираться руками, чтобы его губы вновь не лишили ее способности рассуждать.
— Нет. Далеко не совершенна. Думаю, что это будет здорово. Действительно здорово. И, скорее всего, это в конце концов случится. Но все гораздо сложнее, Ларкин.
— Мы сами делаем вещи простыми или сложными.
— Нет. Иногда они такие, какие есть. Ты совсем не знаешь меня.
— Блэр Мерфи, охотник за демонами. Вот о чем ты в первую очередь думаешь — тебя так научили. Но это далеко не вся ты. Конечно, сильная и храбрая.
Она хотела возразить, но Ларкин прижал палец к ее губам.
— В тебе есть не только бесстрашие и долг. У тебя нежное сердце. Я видел — во время обручения Гленны и Хойта. Ты суетилась с цветами и свечами, потому что хотела порадовать их. Ты понимала, что они любят друг друга и что это очень важно. Так мило с твоей стороны.
— Ларкин…
— И ты страдала. Все твои раны внутри, тщательно спрятаны от посторонних глаз. Страдание заставляет тебя чувствовать себя одинокой, считать, что так и должно быть. Но ты не одинока. Я знаю, что всю жизнь ты сражаешься против зла, ни разу не сойдя с выбранного пути. И, несмотря на это, ты можешь улыбаться, смеяться и плакать, глядя на двух любящих людей, которые клянутся друг другу в верности. Я не знаю, какой у тебя любимый цвет или какую книгу ты читала в последний раз, когда у тебя выпадала свободная минутка, но я понимаю тебя.
— Не знаю, что с тобой делать, — произнесла Блэр, когда к ней вернулся дар речи. — Правда не знаю. Непривычное чувство. Мне казалось, что я все должна знать заранее.
— Никаких сюрпризов? Я рад, что могу изменить привычный ход твоей жизни. Ладно, раз уж раздеть тебя не получается, почему бы нам не прогуляться?
