Лорен Кейт - Обреченные
Люс присела рядышком с Шелби и принялась копаться в песке в поисках камней.
Кто-то скрытно подбирается к Прибрежной школе. Что, если это Дэниел?
Это было бы очень в его духе. Так упрямо выполнять собственное обещание с ней не видеться, но не удержаться поодаль. От этих мыслей Люс затосковала по нему еще сильнее. Она была готова расплакаться, как бы абсурдно это ни выглядело. Скорее всего, загадочный лазутчик вовсе не был Дэниелом. Он мог оказаться Кэмом. Или кем угодно. Скажем, изгоем.
— Франческа выглядела встревоженной? — уточнила Люс у Шелби.
— А ты бы на ее месте — нет?
— Погоди минутку. Ты поэтому никуда не уходила прошлой ночью?
Обычно Люс просыпалась, когда соседка ночью возвращалась через окно. Но сегодня ее ничто не разбудило.
— Нет.
Рука Шелби, которой она пускала блинчики, была крепкой от занятий йогой. Следующий камешек отпрыгнул от поверхности шесть раз по широкой дуге, почти вернувшись обратно к ним, словно бумеранг.
— А куда ты все-таки ходишь каждую ночь?
Шелби затолкала руки в карманы красного лыжного жилета и так пристально уставилась на серые волны, что стало ясно: либо она там что-то заметила, либо уклоняется от расспросов. Люс проследила ее взгляд, но, к собственному облегчению, не обнаружила в воде ничего, кроме серо-белых волн до самого горизонта.
— Шелби.
— Что? Никуда я не хожу.
Люс поднялась, раздосадованная тем, что соседка не хочет ничего рассказывать. Она уже отряхивала с ног влажный песок, когда рука Шелби потянула ее вниз и усадила обратно на валун.
— Ладно, раньше я ходила повидаться с моим дурацким парнем.
Она тяжело вздохнула, безыскусно швырнув в воду камень и едва не угодив в жирную чайку, нырнувшую за рыбой.
— До того, как он сделался моим дурацким бывшим парнем.
— Ох, Шел, прости, — попросила Люс, прикусив губу, — Я даже не знала, что у тебя был парень.
— С некоторых пор мне приходилось держать его на расстоянии. Слишком уж он воодушевился из-за того, что у меня появилась новая соседка. Донимал меня, выпрашивал разрешения зайти как-нибудь попозже вечером. Хотел с тобой встретиться. Уж не знаю, за кого он меня принимает. Не в обиду будь сказано, но, по-моему, трое — это уже толпа.
— А кто он? — спросила девочка, — Он учится здесь же?
— Филлип Эйвс. Он старшеклассник в основной школе.
Люс решила, что вряд ли его знает.
— Такой бледный малый с очень светлыми волосами, — уточнила Шелби. — Немного похож на Дэвида Боуи, если бы тот был альбиносом. Его невозможно не заметить, — добавила она, скривившись, — К сожалению.
— Почему ты не сказала мне, что вы расстались?
— Я предпочитаю качать песни «Vampire Weekend» и петь под фонограмму, когда тебя нет поблизости. Полезнее для моих чакр. Кроме того, — заметила она, ткнув пальцем в сторону Люс, — это же ты у нас сегодня весь день депрессируешь. Дэниел с тобой плохо обходится или что-то еще?
Люс откинулась назад, опираясь на локти.
Для этого нам бы потребовалось увидеться друг с другом, что явно не положено.
Если зажмуриться, шум волн возвращал девочку в самую первую ночь, когда она целовалась с Дэниелом. В этой жизни. Влажное сплетение их тел на той захолустной дорожке вдоль пляжа в Саванне. Жадное давление его ладоней, притягивающих ее ближе. И все тогда казалось возможным. Люс открыла глаза. Теперь она оказалась от всего этого слишком далеко.
— Так этот твой дурацкий бывший парень…
— Нет, — отрезала Шелби, жестом изобразив, что застегивает рот на молнию. — Я хочу разговаривать о Д. Б. П. ничуть не больше, чем ты, как я вижу, о Дэниеле. Проехали.
Это казалось справедливым. Но дело было не совсем в том, что Люс не хотела говорить о Дэниеле. Скорее уж, если бы она начала говорить о Дэниеле, то вряд ли сумела бы остановиться. Ей уже самой казалось, что ее мысленную пластинку заело на повторении целых четырех эпизодов физического взаимодействия, случившихся с ними в этой жизни (девочка решила вести подсчет только с того времени, когда он бросил делать вид, что ее не существует). Можно себе представить, как быстро это надоест Шелби, у которой наверняка было множество парней и куча опыта. В сравнении с почти полным его отсутствием у Люс.
Единственный поцелуй, и тот она едва помнит, с мальчиком, которого тут же охватило пламя. Горстка весьма пылких мгновений с Дэниелом. Вот, считай, и все. Люс определенно не была знатоком в том, что касалось любви.
И снова ее кольнула несправедливость их положения: у Дэниела оставались все эти чудесные воспоминания о том, как они бывали вместе, к которым он мог вернуться в трудные времена. А у нее не было ничего.
Она подняла взгляд на соседку по комнате.
— Шелби?
Та успела натянуть на голову красный капюшон и теперь ворошила палкой мокрый песок.
— Я же сказала тебе, что не хочу о нем разговаривать.
— Знаю. Я просто думаю — помнишь, ты упоминала, что умеешь заглядывать в прошлые жизни?
Именно об этом она собиралась спросить Шелби, когда Заря упала за борт.
— Никогда такого не говорила.
Палка глубже зарылась в песок. Лицо Шелби раскраснелось, а густые светлые волосы выбились из пучка.
— Нет, говорила, — возразила Люс, склонив голову набок. — И написала это на моем листке. В тот день, когда мы играли в классе. Ты выхватила его у меня из рук и сказала, что можешь говорить более чем на восемнадцати языках и видеть прошлые жизни, так куда бы я хотела, чтобы ты себя вписала…
— Я помню, что сказала. Но ты неправильно поняла, что я имела в виду.
— Ладно, — медленно проговорила Люс, — что ж…
— То, что я однажды заглянула в прошлую жизнь, не означает, что я умею это делать или что жизнь была моей собственной.
— Так это была не твоя жизнь?
— Черт возьми, нет, перерождения — это для всяких чудиков.
Люс нахмурилась и зарылась руками в песок, мечтая закопаться в него целиком.
— Эй, это была шутка, — сообщила Шелби, игриво подтолкнув Люс локтем в бок. — Специально для некой девочки, которой пришлось тысячу раз проходить через половое созревание, — уточнила она и поморщилась, — Мне вполне хватило и одного, большое спасибо…
Значит, вот кем она видела Люс. Девочкой, которой пришлось тысячу раз проходить через половое созревание. Она никогда прежде не думала об этом в таком ключе. Это было почти забавно: со стороны бесконечное переживание подросткового возраста казалось худшей особенностью ее участи. Но все было куда сложнее. Люс собралась было сказать, что выдержала бы угри и всплески гормонов еще тысячу раз, если бы только могла заглянуть в прошлые жизни и больше узнать о себе, но вместо этого снова взглянула на Шелби.
