Ключ к счастью попаданки (СИ) - Светлана Машкина
Правда, не жёстко. Феня рассказывала, что, когда одна из сельчанок поругалась из-за пустяка и ушла с зимнего праздника, внезапно поднялась метель и за считанные минуты превратила женщину в живого снеговика. Чтобы больше неповадно было ругаться в такой день, на голову женщине прилетел дырявый чугунок, а в рот попал солёный огурец.
В праздники незамужние девы украшали волосы лентами, бусами и специально для такого случая приготовленными налобными повязками. Повязки могли носить только девушки, вышивали их месяцами и не жалели самых лучших материалов.
После бракосочетания, на котором тоже надевалась на лоб особая, свадебная повязка, её снимали с девушки навсегда и переплетали волосы, теперь уже жены, в две косы.
Данка запустила руку в миску с готовыми орехами:
— Чегой-то у тебя? Орехи? Ой, как дитё малое — то молоко пьёт, то орехи собирает, — развеселилась она и закинула горсть в рот.
Я взяла миску, переставила на подоконник.
— Чего у вас Саввой-то вышло? Рассказывай, — лихо пережёвывая орешки, спросила соседка. Покрутила головой в поисках добавки и недовольно скривилась. — Правду болтают, будто он тебя повалять успел?
А вот это уже перебор! Я могу потерпеть нытье, но никак не оскорбления!
Я упёрла руки в бока и развернулась к Данке:
— Тебя, соседка, ухватом перетянуть? — грозно спросила я. — Так могу! Раз просишь!
Данка вскочила из-за стола, где совсем недавно собиралась со мной чаёвничать, и, на всякий случай, придвинулась ближе к двери. Округлила маленькие серые глазки, кончиком языка облизала полные губы.
— Прости ты меня, Ульна! — Данка умоляюще сложила на груди руки. — Я баба доверчивая, чего люди болтают, то и я несу.
— Неси куда хочешь, но не в мой дом! Всё, иди, у меня дел полно!
Молоко в самом деле вот-вот дойдёт до нужной температуры. Пропущу нужный момент — испорчу ценный продукт. Не вылью, конечно, но той вкусноты, на которую рассчитываю, уже не получится.
Данка схватила с лавки туесок, прижала к груди. Что за посуда? У меня такой нет.
— Твой что ли? — спросила я, кивая на туесок.
Соседка торопливо закивала:
— Видела через забор, как ты чуть ли не полное ведро молока принесла, вот и зашла. Подумала, может, не пожадничаешь, угостишь моих малых деточек.
Что за люди? Недельный надой, почти семьдесят литров, стоит одну медяшку. И попить, и кашу наварить — на всё хватит. А она просить пришла.
Ладно, для детей мне в самом деле не жалко, пусть перекусят молоком с хлебом.
Я взяла ведро и налила Данке полный туесок. Ничего так получилось, почти полведра в него влезло. Делать сыр из того, что осталось, смысла нет. Напеку блинов побольше, Фене с собой дам и в храм возьму. Жрец тоже хочет кушать.
Соседку я проводила до выхода и, возвращаясь, закрыла дверь на засов. Нечего ко мне таскаться без приглашения.
Я пошла было к своим сырам, но остановилось. Что-то было не так. Что? Я внимательно осмотрела дверь и поняла. Петли, чтобы не скрипели, были заботливо смазаны льняным маслом. Так вот почему я не услышала, как Данка вошла.
А если кто-то придёт ночью? Надо закрываться. Кто же у нас такой заботливый? Феня дверь точно не смазывала, я тоже. Тогда кто? Кому надо, чтобы в моём доме не скрипела входная дверь?
Глава 33
В храм мы с Феней поехали в полной готовности. Пекаса напрягать не стали — и без того дед занят с утра до позднего вечера. Феня сговорилась с попутной телегой, всего за два каравая хлеба. Хлеб Фени считался одним из лучших в селе. Надо отдать ей должное — такого вкусного я вообще никогда в жизни не ела. Хлеб получался всегда пышный, ноздреватый, долго оставался свежим. А уж запах! Как говорила одна моя подруга в прошлой жизни — ум отъешь.
— Назад, может, пешком придётся идти, — предупредила Феня. — Как получится.
Я кивнула. Пешком, так пешком. Идти далеко, часа три точно, зато с пустыми руками. Все дары мы оставим в храме.
Храм впечатлил с первого взгляда. Нет, я понимала, что это будет большое здание — вон у них сколько богов! Но чтобы такое высокое! Издалека храм походил на белоснежный каменный конус, стоящий на основании. Широкий внизу, кверху он сужался до острого угла и заканчивался длинным блестящим шпилем.
— Из чего он сделан? — я кивнула на шпиль.
Блестит так, что глаза режет. Я бы подумала, что это алюминий, но алюминия в этом мире точно нет.
— Серебро, что же ещё, — пожала плечами Феня.
Серебро? Столько серебра сразу?
— Не украдут?
Феня посмотрела на меня и слегка отстранилась:
— Ульна! Храм! Храм, понимаешь?
Ага, поняла — дураков нет накликать на себя не просто немилость, а большой гнев всех великих богов сразу.
Мы шустро разгрузили телегу, занесли дары в храм.
Жрец — высокий, худой, совершенно лысый, неопределённого возраста мужчина, без улыбки встретил нас у порога.
Феня низко поклонилась, я тоже.
— С чем пришли вы в храм великих богов? — тихо спросил жрец.
Он что, специально так говорит, чтобы мы прислушивались? Подготовленная Феней, я опустила голову и вежливо ответила.
— Поблагодарить великих богов за милость, принести им дары, спросить благословления на новое дело.
— Проходите, — кивнул жрец и первым зашёл в храм.
В помещении было тихо, прохладно и не слишком светло. Свет падал откуда-то сверху, но по пути распылялся и получались лёгкие сиреневые сумерки.
В моём мире я любила это время суток. Когда день медленно, по шажочку, отступает в тень, а ночь мягко, но настойчиво, забирает свои права.
С одной стороны храма стояли длинные скамейки — я уже знала, что здесь проходят беседы в особо важные или трудные времена. Например, когда гибнет от погоды урожай или на людей обрушивается неведомая болезнь.
С другой, в хаотичном порядке, стояли статуи великих богов.
Жрец куда-то исчез, и я подошла поближе.
— Феня, можно на них смотреть? — прошептала я.
— Смотри, боги не запрещают. Но не трогай — не любят они этого, посчитают за оскорбление.
На всякий случай я спрятала руки за спину.
— СтрАда, — Феня кивнула на статую женщины.
Из чего она сделала? Тёплый оттенок, как у дерева, но не дерево точно, структура другая. Камень? Какие технологии должны быть
