Пес бездны, назад! (СИ) - Анастасия Разумовская
— Алиса недавно появилась, — проворчала старуха, — неделю или две назад. Отвернись, я оденусь.
Пёс рассмеялся:
— Спасибо, что предупредила, — встал и отошёл к панорамному окну. — Зрелище, небось, не для слабонервных. И ты не удивилась?
— Сам всё понимаешь, — буркнула старая фея, стягивая ночнушку через голову.
— А сама Алиса, что ж, не расспрашивала? Не истерила? Не доказывала, что она — не она, ты — не её мать и всё такое? Кстати, ты знаешь её настоящее имя?
— Откуда бы? Нет. Ничего такого не было.
Женщина натянула трикотажные штаны свободного кроя, застегнула лифчик, накинула длинную футболку.
— А Хранитель? Он что-нибудь о говорил про эту попаданку?
— Я его уже год не видела. Чай будешь? Яичницу?
Пёс обернулся, искривил губы.
— Удобно, да? Год не видеть, да и хоть бы вечность, а денежка-то капает?
— Не понимаю, о чём ты.
Парень хмыкнул, снова криво усмехнувшись. Выразительно обвёл руками помещение. «Пёс!» — ещё раз с ненавистью подумала Елена. Она даже не пыталась спорить с ним: его не обмануть, не разжалобить, не усовестить. Псы бездны вообще лишены человеческих чувств.
— Так почему с Васильевского уехала?
— Он велел.
— Почему?
— Кто ж его о таком спрашивает?
— Послушная-послушная Елена… Первомир на тебя хорошо влияет, как я посмотрю. Знаешь, а я ведь подумал было, что ошибся: феи в коммуналках не живут, две дочери, ты постарела… без обид, да? А потом понял: да нет же, это точно ты. Чтобы мать да так к дочери относилась! Фейская порода.
Нелли Петровна угрюмо молчала. Никто в своём уме не пререкается с Псом бездны. Даже здесь, в Первомире, это было слишком опасно. Парень покатал в пальцах чашку, поставил на стол.
— Ладно. Прости, убегаю: всё дела, дела. Нет времени даже со старыми друзьями поболтать. Ну, бывай, старушка.
И, когда Нелли Петровна почти выдохнула, вдруг замер на пороге и уточнил небрежно:
— Кстати… та девчонка… Твоя соседка с Васильевского… Как её… Майя, да? Она тоже переехала? Не знаешь, куда?
И тут престарелая фея не выдержала, оскалила зубы, пользуясь тем, что её не видят:
— Так она ведь вышла замуж и переехала. Куда — не знаю.
— Замуж? — живо обернулся Пёс. Тёмные глаза его чуть блеснули.
— А ты думал, если порченная да с прицепом, так никто и замуж не возьмёт? — невинно поинтересовалась Нелли Петровна.
— Насчет баньки я пошутил, — внезапно переключил тему парень. — Отдыхай. Наслаждайся заслуженной пенсией.
И вышел.
* * *
Осень лежала, уткнувшись в подушку и сотрясалась от внутренней истерики.
Заявление у них приняли. Следователь оказалась женщиной добродушной и ласковой. И всё равно от её вопросов девочке стало настолько плохо, что понадобилось пить успокоительные. Хорошо, что Алиса была рядом, обнимала, прижимая к себе. Кроме следовательницы присутствовала психолог, и вот от неё Осени стало совсем худо.
Марина Александровна, как звали психолога, вроде бы сочувствовала и вроде не сомневалась, но каждый её вопрос казался девочке с какой-то подковыркой. Как будто ей не верили. Как будто подозревали в том, что она всё придумала.
— То есть, вам скинули геолокацию, и вы поехали в незнакомое место? — уточняла Марина Александровна.
А девочке казалось, что в конце звучит «как дура».
— Осения Романовна, покажите, пожалуйста, геолокацию, — попросила следователь.
Девочка трясущимися руками вытащила телефон, открыла мессенжер и замерла, глупо хлопая ресницами.
«Привет, у меня в субботу др. Будет весело. Приходи. Можно без подарка. Камиллы не будет». «Ну так чё? Будешь?» И никакой геолокации! Дальше следовал только её собственный ответ: «Иди ты» с указанием куда. Стикер Витэля с повешенным и шутливое: «Не душни». Грубый ответ Осени: «Это я душню? Козёл». Его: «Да ладно тебе. Я извиниться хотел». И последнее из написанного: «Засунь свои извинения, знаешь куда?»
И всё. Дальше только треки песен. И только с номера самой Осени. Ни «Одуванчика», ни…
— Он всё удалил, — прошептала Осень.
Вскочила и закричала:
— Козёл! Какой же он козёл! Он всё удалил!
Алиса тотчас обняла сестру. Следователь вздохнула:
— Осения Романовна, не волнуйтесь так. Жаль, что вы переписывались именно в этом мессенжере. Даже по запросу прокуратуры коды нам не дадут, и нельзя будет восстановить удалённое. Но вы же помните адрес? Сможете показать, где всё произошло?
Адреса, Осень, конечно, не знала. Но показать, конечно, могла.
Правда, как оказалось, дом, в котором всё произошло, вчера сгорел. Совсем. До углей.
Отдельной мерзостью стал осмотр медицинского эксперта. Девочка пыталась отказаться, объясняя, что самого полового акта не произошло, но следователь пояснила, что любые синяки и ссадины важны, как свидетельство принуждения.
— То есть, — задыхаясь уточнила Осень, — вы думаете, что я… что добровольно… что сама…
Её долго успокаивали и снова отпаивали.
И сейчас, уже после поездки, Осения бессильно лежала на кровати и слушала музыку в наушниках. Алиса пыталась утешить сестру, но младшая попросила старшую оставить её в покое. А в ушах у неё звучало снова и снова: «И откуда же явился этот ваш молодой человек? Как оказался в доме? Как фамилия и отчество у Якова? Год рождения? Как давно вы его знаете?»
Ей пришлось лгать, что она не знает ничего и видела Эйя впервые. И тотчас Осень почувствовала на себе пронзительный взгляд психолога…
— Осень, — в дверь комнаты постучали, — ужинать будешь на кухне или тебе в комнату принести?
— Я не хочу. Оставьте меня все в покое!
«Хочу умереть», — мрачно добавила девочка про себя. И вдруг телефон издал писк. Осень угрюмо тыкнула во всплывшую смс-ку. «Спустись». Сердце скрутил ужас. «Это Витэль… Или те парни. Меня хотят убить!» Девочка смотрела на одно-единственное слово, словно на скорпиона, который мог ужалить её через экран, пока с того же неизвестного номера не пришла ещё одна смс: «Эй».
Осень вскочила, накинула куртку, натянула кепку, выбежала из квартиры, вызвала лифт.
На качелях перед домом её ждал Эй. Яша. Стоимённый «бог», который червь. И Осень вдруг почувствовала, что сегодня прекрасная погода, на небе — солнце, деревья начинают золотиться, и не надо идти в школу.
Эй листал телефон, качаясь на одной ноге.
— Привет, — шепнула она, несмело подходя.
— Привет, — улыбнулся он и поднялся. — Покачать?
Осень подозрительно уставилась на него:
— Ты с чего это такой добрый?
Эй рассмеялся, засунул
