Жнецы свободы - Кира Уайт
Проходит пара минут, ощущаю неприятное покалывание в ногах. Но хоть что-то чувствую, и на этом спасибо. Жнец так и не вернулся. Ну и куда он запропастился? Неужели я неправильно поняла его намек про одну минуту.
Меня вдруг начинает раздражать вся эта ситуация. И как, спрашивается, мы будем выживать в таких условиях, если он только и делает, что молчит, а его жесты я не всегда могу верно распознавать?
Когда я начинаю подниматься, чтобы отправиться на поиски напарника, тот сам появляется абсолютно бесшумно и точно в том же месте, где скрылся. И возвращается он не с пустыми руками. Усаживаюсь обратно на землю и с плохо скрываемым удивлением принимаю несколько желтых плодов размером с мой кулак. Один оставляю в руках, остальные убираю в рюкзак. Жнец жестом показывает, что нужно вставать и двигаться дальше. Поднимаюсь на ноги и медленно шагаю за своим напарником, осторожно откусываю небольшой кусочек кисло-сладкого плода. Какое-то время мы в неспешном темпе продвигаемся дальше.
Лишь однажды Жнец оборачивается, чтобы по привычке проверить, иду ли я следом. Спешу поблагодарить его:
– Спасибо. Очень вкусно.
Он кивает и продолжает идти, мне не остается ничего иного, кроме как следовать за ним. То, что инициативу командования нашей маленькой группой возьмет на себя Жнец, я никак не ожидала. Еще во время подготовки в Полигоне я думала, что сама буду принимать решения по ходу Испытания, но вот, я всего пару часов в Спирали, а все складывается абсолютно по-другому. Но меня ни капли не напрягает то, что мы действуем не по моему плану. Если он хочет быть главным, я уж точно возражать не буду. Тем более опыта пребывания в подобных условиях у напарника все-таки больше, чем у меня, ведь он уже был в Спирали.
Внимание привлекает какое-то слабое жужжание, невольно притормаживаю и смотрю по сторонам.
– Что это? – вполголоса спрашиваю у Жнеца, так ничего и не заметив.
Он останавливается, смотрит куда-то в небо и указывает туда же. Поднимаю взгляд и замечаю какой-то странный небольшой крестообразный предмет, висящий в воздухе над деревьями прямо над нами. Несколько секунд он висит и жужжит, а затем улетает прочь, быстро исчезая из поля видимости. Любопытно. Но спрашивать у Жнеца, что это такое, бесполезно. Он ведь все равно не ответит. Как только летающий крест скрывается из вида, возобновляем движение вглубь лесной чащи.
***
Идем уже несколько часов подряд. За это время было совершено всего две короткие остановки, чтобы попить воды и съесть еще один сочный плод. Пять раз на несколько долгих секунд над нами зависал жужжащий летающий крест, который потом исчезал в неизвестном направлении. Предполагаю, что скорее всего с помощью этой штуки организаторы отслеживают перемещение добровольцев по Спирали.
Пару раз мы кардинально меняли маршрут, Жнец внезапно останавливался, выставлял правую руку в сторону, призывая меня замереть, недолго и неподвижно стоял, прислушиваясь и всматриваясь куда-то вдаль, уж не знаю, что он там видел или слышал, я, кроме шелеста листьев на ветру, не замечала ничего, а затем он резко сворачивал один раз вправо, второй – влево, и мы продолжали идти дальше.
Оба раза я не смогла удержаться и тихо спросила: «Что там?».
А в ответ получила… правильно – ни-че-го!
Я не люблю жаловаться и ныть, но ноги устали до такой степени, что скоро откажутся идти. А это только первый день. Последние полчаса смотрю только на спину впереди идущего Жнеца, не отвлекаясь ни на что вокруг, поэтому не сразу обращаю внимание на тихое журчание, которое с каждым шагом становится чуть громче.
Наконец, смотрю по сторонам, вижу все тот же лес, в котором, кстати, становится заметно темнее. На смену вечным сумеркам скоро придет ночь. Вскоре выходим к небольшому ручью с удивительно прозрачной водой.
– Эту воду можно пить? – спрашиваю своего спутника.
Он кивает.
Протягиваю руку.
– Дай мне бутылку.
Жнец снимает со спины рюкзак, который забрал у меня еще во время прошлого привала, достает воду и протягивает мне, при этом не переставая оглядывать окрестности. Допиваю остатки жидкости, становлюсь на колени возле ручья и наполняю емкость до краев, закручиваю крышку и передаю бутылку обратно Жнецу. Мою руки, лицо и шею прохладной водой из ручья, а затем поднимаюсь на ноги.
– Пойдем дальше, или будем искать место для ночлега?
Он кивает.
Закатываю глаза.
– Первое или второе? – спрашиваю, не скрывая раздражения.
Показывает два пальца, и я вздыхаю с облегчением. Смотрю по сторонам, и появившееся было хорошее настроение медленно угасает. Никаких удобных и главное безопасных мест для сна поблизости не наблюдается, а это значит, что придется снова куда-то идти.
Продвигаемся вдоль ручья еще около сотни шагов, а потом Жнец останавливается возле огромного дерева и показывает наверх. Недоуменно смотрю на него.
– Ты что, хочешь ночевать на дереве?
Он тут же кивает.
– И как ты себе это представляешь? Я понимаю, что на земле небезопасно: хищные животные, другие добровольцы и черт знает, что еще, но ты ведь можешь их прогнать с помощью своей силы! А во сне с дерева с вероятностью в сто процентов можно свалиться и сломать себе шею.
Кто бы мог подумать, что я когда-нибудь буду разговаривать с Жнецом в подобном тоне. Если бы мне кто-то сказал об этом еще несколько дней назад, то я подумала бы, что этот человек сошел с ума. Я же не самоубийца, в конце концов.
Он раздраженно качает головой (надо же, я теперь могу отличать настроение Жнеца по его жестам) и снова указывает наверх. Складываю руки на груди и упрямо смотрю на него, сопя от негодования. Он снимает рюкзак со спины, достает из него сетку, сует сумку мне в руки, и в рекордно короткий срок взбирается на дерево, скрываясь в густой листве. Теперь я его даже не вижу.
В это же мгновение вся моя бравада куда-то пропадает, воздух, кажется, становится сразу на несколько градусов холоднее, а ночь темнее и страшнее. Отовсюду доносится подозрительный шорох и шелест. Ощущаю себя настолько неуютно, что не вижу никакого выхода, кроме как лезть на дерево вслед за напарником. Присматриваюсь, за какую бы ветку зацепиться, как вдруг Жнец приземляется буквально в пяти сантиметрах от меня. Инстинктивно хватаюсь за сердце и отшатываюсь, врезаясь боком в огромный ствол и с трудом сдерживая ругательство, уже готовое сорваться с языка.
– Ты
