Бунтарка и Хозяин Стужи - Валерия Михайловна Чернованова
Может, еще добавить?
Подумала и приняла вторую каплю. Потом еще и еще. Ничего. Может, Каэтан просто с расчетами ошибся? Надо будет у него узнать, почему так. Ведь наверняка же заглянет поинтересоваться, как я себя чувствую.
Долго лежать я не привыкла, поэтому быстро привела себя в порядок, лишь на бегу подумав о том, как было бы здорово полежать в огромной сверкающей белизной ванне. Оделась, мысленно ругаясь на неудобные платья, у которых застежки сзади, а после выпорхнула за двери.
И совсем не удивилась, обнаружив за ними двух воинов.
— Доброе утро! — поздоровалась я.
А вот воины, похоже, удивились, потому как, слаженно гаркнув:
— Доброе утро! — переглянулись между собой.
Крайне недоуменно, надо сказать. Я даже подумала, что, собираясь и одеваясь, что-то упустила и не застегнула, но нет, с одеждой все было в порядке. Приглаженные и собранные в высокий пышный пучок волосы тоже выглядели пристойно.
Впрочем, тут же все прояснилось:
— Нэри Селланд, вы же еще не завтракали, — один из воинов нахмурился. — И… к вам же никто не заходил.
Тут только до меня дошло, что я оделась сама. Наверное, в Эрнхейме не привыкли к тому, что нэри одеваются сами. Ну то есть что гостьи короля одеваются сами, да еще и не требуют с утра завтрак в постель.
— Который сейчас час? — уточнила на всякий случай.
— Так за полдень уже.
Это уже не завтрак.
— Пообедаю с братом, — решила я.
А после — сразу в библиотеку!
— Мы проводим вас в его покои, нэри Селланд.
— Да тут же три шага!
— У нас приказ.
Приказ сопровождать меня повсюду, что ли? Только этого еще не хватало.
Вздохнула:
— Хорошо, — и невольно мыслями вернулась во вчерашнюю ночь. Когда его губы были совсем белыми, а потом так резко ударили в мои… снова. Вот не было в этом ничего романтичного, но я почему-то почувствовала, как подушечки пальцев покалывает искорками огня. Совсем как вчера покалывало в моей груди, когда в Снежного возвращалась жизнь.
Глупая, глупая Лив. Ты еще влюбись в это чудовище.
Снежного, которому нужна исключительно твоя сила. Для подпитки. Впрочем, он этого и не скрывал, и, если на кого-то и злиться сейчас — так только на себя. За собственные мысли.
Когда вошла в комнату Фабиана, застала брата с Доротой у окна. Они сидели в креслах и смотрели на искорки снега в солнечных лучах.
— Лив! — радостно воскликнул Фабиан. — Ты проснулась? Вот соня!
И рассмеялся. Я улыбнулась в ответ, но успела сделать лишь шаг, как меня накрыло воспоминаниями.
Перед глазами внезапно темнеет, и вопреки моему желанию Душан тащит меня наверх, а после… после я оказываюсь под ним на кровати, его руки шарят по моему телу, и мир вокруг вращается, вращается, вращается. Магии нет, я ничего не могу сделать! Защищаясь, вытаскиваю ошейник… Все, что было дальше, вдруг обрушивается на меня разом — вылетевшая дверь, барахтающийся под ней Душан, ворвавшийся Снежный.
Он меня спас, и… снова поцеловал. Мне даже показалось, что это было не только из-за силы.
Показалось! Точно, показалось!
И сейчас кажется, потому что… ну с чего ему склоняться надо мной вместе с Фабианом, у которого глаза на пол-лица? Что вообще происходит?
— Нэри Селланд! — голос его величества доносился как из каминной трубы. — Нэри Селланд, вы меня слышите?
И почему у него такое встревоженное лицо?
— Все в порядке, ваше величество, — это уже Каэтан. — Это никак не связано с тем, что произошло. Нэри Селланд, очевидно, выпила слишком много восстанавливающего память зелья.
Снежный выдыхает. А потом смотрит на меня так, будто не прочь провести воспитательные работы тут же, на месте:
— Это так, Ливия? — строго спрашивает он.
Ой.
— Мне не вспоминалось! — отвечаю ему возмущенно. — Должна же я была что-нибудь сделать! Я не из тех, кто сидит на месте, я человек действия!
Его величество приближается ко мне так быстро, что повторно ойкнуть я даже не успеваю. Мало того, что он загораживает собой Фабиана, так еще и маячит рядом со мной лицом к лицу, и губы у него такие красивые… такие, по-мужски красивые, резко очерченные. И подбородок…
Впрочем, все очарование губ и подбородка развеивается, когда он, прищурившись, говорит:
— «Что-нибудь» однозначно будет, Ливия, — так вкрадчиво, многообещающе, после чего подхватывает меня на руки, и я взлетаю. Легко, как пушинка. Он держит меня без малейших усилий, и без магии, я это точно вижу! По крайней мере, глаза у него насыщенно-голубые, без этих морозных узоров, когда Снежные используют свою магию. Тоже очень красивые. В обрамлении густых, длинных ресниц. Всем бы девушкам такие ресницы, разорились бы тогда красоты мастерицы!
Ой, я еще и стихами разговариваю. То есть думаю. Какие хорошие капельки!
Пока я тут надо всем этим размышляю, его величество уже оказывается у дверей, на ходу бросает спешащему за нами Каэтану:
— Я сам разберусь.
Целитель кивает и остается в комнате брата, а я, поудобнее устроив подбородок на плече Снежного, машу Дороте и Фабиану:
— Я скоро верну-у-у-у-усь-усь-усь…
Мой голос подхватывает эхо, поскольку двери перед нами распахивают воины, и мы выходим в коридор. Резкие шаги Снежного звучат в унисон с ударами моего сердца, а еще начинает кружиться голова.
— Как у вас тут… многолюдно, — доверительно сообщаю его величеству.
— Хорошо, что немноголюдно, не придется объяснять, что с вами случилось.
— А вы должны кому-то что-то объяснять? Вы же правитель Севера! — хмыкаю я. — А правители никогда никому ничего не объясняют. Они только раздают приказы, и — вжи-их — их все вокруг исполняют!
Снежный качает головой, будто не может поверить в то, что все это происходит, но мы уже в моей комнате. Меня опускают на покрывало, а постель-то уже застелена! Ну и шустрые тут служанки, я и то так быстро не убираю. Поскольку на кровати удобно и голова не кружится, я решаю, что тут и останусь.
— Что-то вы подозрительно тихо себя ведете, — его величество вздергивает бровь. Тоже красивую.
И брови-то у него красивые! Тьфу!
— Знал бы, что так будет, попросил бы Катаэна сразу выдать вам такие капли.
— Злой вы, — говорю я, хотя, если честно, совсем на него не злюсь. Потому что он меня спас. От Душана. Вот Душан — точно злой. Надо было его тогда пнуть посильнее в… В общем, туда, откуда у него вся дурь идет.
Его величество неожиданно опускается рядом со мной, матрас под ним прогибается. Как бы не скатиться к нему по этому покрывалу. У меня дома-то таких не было, все шерстяные или
