Сказка для Добермана - Алёна Нова
Ада молчит, тяжело дыша, и моя ладонь ложится на её горло, где зарождается запоздалый противоречивый протест её зверя. Стискиваю несильно, чтобы убедиться, как ей на самом деле это нужно, чтобы почувствовать пульс, а взгляд опять приковывает не дающая покоя грудь под тонким атласом. Я тут же спускаю бретели, сдёргивая майку ниже, и как больной разглядываю открывшийся вид.
─ Зачем ты это сделала? ─ очерчиваю подушечкой пальца дерзкие вершинки, почти физически ощущая, как её простреливает от этой короткой ласки, но не прекращаю.
Закусывает губу и прячет стон, выдавая:
─ Боль заставляет меня чувствовать себя живой.
Мне хочется выругаться, потому что эта девчонка не понимает, во что лезет. Мне мигом становятся ясны все её игры со смертью, а мои руки чешутся, чтобы отшлёпать идиотку, жаждущую если не угробить себя, то покалечить – лишь бы впрыснуть в кровь немного адреналина.
─ Боль? Так тебе нужна боль? ─ спрашиваю так вкрадчиво, что она проникается и затихает, глядя с затаённым страхом. ─ Боишься? Это правильно… ─ пробираюсь под шорты, где не нахожу белья, и медленно веду костяшками пальцев по влажной, горячей плоти. ─ Сейчас ты в моих руках, зайка. И поверь, я могу показать тебе все оттенки боли, чтобы ты усвоила, как ты неправа. Хочешь?
Взгляд затуманен желанием, и вряд ли она в полной мере осознаёт, о чём я говорю, да только я ошибаюсь, потому что отвечает Ада чётко. Будто действительно мечтает об этом, причём уже давно.
─ Да. Хочу.
А я опять злюсь, но нельзя сорваться на ней за глупость. В конце концов, точно не она виновница тех обстоятельств, из-за которых мелочь так себя ведёт, но это не означает, что я не смогу это поправить.
Последний раз скольжу по пульсирующим лепесткам, требующим разрядки, Ада дёргается, предвкушая её, и в самый последний момент обламываю на пике, наслаждаясь терпким ароматом, а ещё выражением обиды и разочарования на её капризном личике.
─ Это первый урок на терпение. Сможешь выдержать – я подумаю над наградой. ─ Отхожу на безопасное расстояние, подавляя в себе животное. ─ Собирайся, куда там тебе надо, и побыстрее. А если попробуешь получить удовольствие без меня, накажу, ─ обещаю, радуясь её сжатым зубам и громкому топоту ног по лестнице, сопровождающемуся проклятиями.
Её брат сам дал мне свободу в методах воспитания, так пусть потом не жалуется.
Но, похоже, уроки терпения требуются нам обоим, и если я не сойду с ума раньше, всё ещё может закончиться хорошо.
Или нет.
20
Ада
─ Это шутка такая? ─ обращаюсь к потолку в ожидании, что мне ответят, но он молчит, в то время как я горю от неудовлетворения и запоздалого стыда.
Я не могу ему противостоять.
Не могу и не хочу, напрочь забывая о гордости, всякий раз, когда Дем оказывается в такой опасной близости, и я безбожно солгу, если скажу, что не хочу всего этого. Да я до сих пор чувствую его пальцы на себе, а ему как будто всё равно!
Жалею ли я о том, что согласилась?
Возможно, какая-то часть меня твердит, что всё это обернётся только моим же разочарованием, но сердце хочет верить в чудо, даже если у меня самой совершенно не получается. Вряд ли Дем вернёт воспоминания по щелчку пальцев лишь нашим совместным времяпровождением, однако если он так уверен, что его план сработает, что ж… Не буду разбивать эту надежду. И пусть в итоге плохо будет лишь мне одной.
Вот прямо как сейчас…
─ Изверг! Где только понабрался такого?
Я откуда-то точно знаю, что ему будет известно, если я к себе прикоснусь, поэтому приходится собраться с силами и вспомнить пару дыхательных практик, чтобы успокоиться. Правда, на смену мыслям о разрядке приходят другие, и мне они совершенно не по душе, потому как думать о том, с кем все эти годы развлекался Демьян Лисицын тошно. Он ведь точно не монахом жил эти пару лет до арены, и вереница вполне реальных, возможно, очень красивых женщин, возникшая в моей голове, заставляет ощущать себя жалкой. Я словно цепляюсь за эту возможность насладиться нашей близостью, как утопающий цепляется за крупицы кислорода, но всё равно пойду ко дну. Это закономерный финал…
─ Я готова, ─ спустя полчаса сообщаю оглядевшему меня с ног до головы экзекутору, ожидающему внизу.
На мне короткий, едва закрывающий нижние девяносто комбез из летящей ткани, и мне нравится голод в глазах Дема, который он даже не пытается скрывать.
─ Переоденься, ─ едва заметно сглатывая, требует, но здесь я не уступлю, и вовсе не потому что это игра в противостояние, и мне нужно остаться при своём мнении. Просто если начну объяснять причины своего желания постоянно обнажаться, он меня точно не поймёт.
─ Не хочу. Если тебя не устраивает мой внешний вид, пропиши это в нашем контракте, господин Грей, а я подумаю, стоит ли соглашаться с этим пунктом.
Он только бровь поднимает, хорошо понимая, что заставить меня не выйдет, и лишь опасный огонёк мелькает во взгляде, обещая мне наказание.
─ Ты же осознаёшь, что с каждым словом роешь себе могилу всё глубже?
Не торопясь поднимается, двигаясь ко мне, но я улыбаюсь, хотя, подозреваю, моя физиономия сейчас больше напоминает клоунскую печальную гримасу.
─ Моя могила давно вырыта, полицейский. Причём, не мной.
Какое-то время он молчит и будто бы раздумывает – прибить меня сейчас или оставить до вечера, на десерт, но в итоге обхватывает моё запястье и переносит нас на территорию поместья Залесских.
Кажется, оно вовсе не изменилось с тех пор, как сгорело, и сейчас навстречу выйдет Ян с какой-нибудь шуточкой. Теперь тут живёт Нелл с Крисом, Дамианом и их детьми, а я до сих пор не могу представить, что жизнь повернулась таким образом, и двух мужей вообще можно выдержать. У меня так и не вышло поболтать с подругой по этому поводу, когда я сбежала от всех писать свои книги, а сейчас хочется настучать себе по голове за то, какой эгоисткой я всё это время была, упиваясь своей болью и тоской по Дему. Я просто забыла, что не только у меня могут быть трудности.
─ Воспоминания нахлынули? ─ возвращает в реальность Демьян, и я понимаю,
