Единственное желание. Книга 2 - Надежда Черпинская
Настя, всё ещё боязливо, вышла на крыльцо и остановилась. Босые ноги на сырых досках сразу замёрзли.
Эливерт пропустил её вперёд, слегка развернул и указал из-за плеча, куда смотреть. Уже привыкшие к сумраку глаза быстро рассмотрели во мраке какое-то существо.
Оно возилось рядом с корытом у крыльца. Что-то серое и полосатое. Странное создание резко обернулось в сторону Насти.
О, Небеса! Енот!
Зверёк принюхался, но так как люди вели себя бесшумно, вернулся тут же к своим делам – принялся что-то вылавливать из корыта, громко шлёпая лапами по воде. Это и был тот самый звук, что напугал Романову до полусмерти. Енот ловко достал свой улов и съел. Настя смотрела на пушистого хулигана, и улыбка на лице становилась всё шире.
Еноты на редкость умилительные животные! Особенно, когда будят тебя среди ночи, а ты поднимаешь с постели своего приятеля, который стоит сейчас за твоей спиной и думает, за что же ему досталась такая дура!
Настя обернулась на Эливерта, виновато улыбнулась. Что тут говорить, и так всё понятно.
Эл не злился, напротив, добродушно покачал головой – дескать, ну, ты даёшь!
Настя только плечами пожала – что с меня взять! Посмотрела ещё раз на забавную зверушку и, не сдержавшись, смешливо фыркнула.
Вот ведь правду говорят – у страха глаза велики! Что она успела насочинять в голове, а это всего лишь милаха-енот.
Пушистый гость мгновенно вскинул чёрно-белую мордочку, заметил людей на крыльце и, бросив своё занятие, торопливо поковылял к лесу.
Настя ещё раз весело улыбнулась Эливерту. Ситуация рассмешила обоих.
Пора было возвращаться, но никто из них не спешил…
***
Ночь царствовала вокруг, тиха и загадочна. Капли дождя, скатываясь с крыши, разбивались о перила крыльца, пританцовывали на листьях деревьев.
Топлюхин пруд переливался как драгоценный камень. Тихо шелестели камыши.
И свежий ночной ветерок нежным шёлком холодил кожу.
Эливерт стоял за спиной. И она чувствовала его дыхание и даже улавливала биение сердца. Он застыл совсем рядом, не прикасаясь, но вдыхая аромат её волос.
Настя словно увидела себя со стороны…
Вот она – замерла в ночной мгле, как трепетная лань, что ловит запахи дождя. Босоногая, в короткой рубашке, что ей явно велика, и так и норовит соблазнительно соскользнуть с плеча. Рыжие кудри рассыпались по спине. Слегка смущённая своей ошибкой, такая трогательно-непосредственная и безумно притягательная в своей естественной простоте. Что может быть желаннее?
Эливерт коснулся губами её волос, и его горячее дыхание во всём теле пробудило волну сладостной тягучей неги. Осторожно положил руку на её обнажённое плечо, даже не положил – коснулся слегка, словно это было хрупкое крылышко бабочки. Одно грубое движение – и яркая пыльца сотрётся, и узор исчезнет навсегда. Словно ласкающийся котёнок потёрся щекой о её локоны и шею.
Настя застыла натянутой струной. Сердце набатным колоколом забилось в груди, воздуха не хватало – она дышала всё чаще и глубже.
А когда его пальцы скользнули вдоль её позвоночника… мягко, словно кисть художника по холсту, по всему телу пробежали трепетные мурашки.
Сейчас бы сказать какую-нибудь гадость или язвительную шутку, развернуться и уйти в дом, разорвав эти магические оковы, удерживающие её без верёвок, цепей и даже просто рук.
Вместо этого Настя не шелохнулась, только голову повернула, чтобы взглянуть в лицо Эливерту. А он словно этого и ждал…
Его глаза сейчас были так близко, что даже в ночном сумраке в их ледяном блеске читались все чувства и желания. Рыжая уже видела такой взгляд, сегодня вечером, у камина.
Он ждал… Ждал, надеялся и не верил, что так бывает.
И всё-таки надежды было больше…
Он ждал какого-то знака. Но она не проронила ни слова. Всё сказали глаза.
Один единственный миг, и она отвела взгляд, испугавшись, что и так была слишком откровенна. Но этого оказалось достаточно.
Настя отвернула лицо, слегка склонила голову влево, покорно откинув с плеча волосы, открывая нежную впадинку ключицы и тонкую шею. Прохладный ночной воздух коснулся бархата её кожи одновременно с его горячими губами, пробуждая во всём теле блаженный трепет.
И, если бы в этот миг он сказал какую-нибудь заурядную сентиментальную глупость, вроде: «Я люблю тебя!», «Ты очень красивая, я тебя хочу!» или «Можно мне поцеловать тебя?», всё могло бы сложиться совсем иначе. Она могла бы прийти в себя и оттолкнуть его, снова сбежать...
Но Эл не сделал такой ошибки. Он не сказал ничего, только обнял нежно за талию, притянул ближе. И, прижимаясь всем телом, бесконечными поцелуями покрывал шею, плечи, маленькое ушко, зарумянившуюся щёчку.
Осмелевшая рука, с плеча пробиралась дальше по ключице, на грудь… Медленно, осторожно, с невыносимой нежностью. Всё дальше, и дальше, между упругих округлостей, к возбуждённо выпирающим соскам.
Другая рука зарылась в её волосы. Эл прошёлся языком по её виску и уху, и это оказалось так неожиданно, что Настя не сдержала стона, выгнулась мартовской кошкой, прижимаясь к нему ещё теснее, чувствую сквозь тонкую ткань, как напряжены все мышцы этого сильного красивого тела.
Эливерт, потянувшись через плечо, нашёл её губы, скользнул по ним сначала мягко, будто пробуя на вкус, потом всё ненасытнее, всё настойчивее.
У Насти голова была как в тумане, и ноги подкашивались, и в то же время она чувствовала такой прилив адреналина, что могла бы, наверное, совершить что-то невообразимое. Например, это…
Она развернулась, обвивая его шею руками, запуская тонкие пальчики в его волосы, выгибая свой стан, чтобы стать ещё ближе. Хотелось врасти в него каждой клеточкой своего тела, стать единым целым с каждым лучиком его души.
На один миг, короткий как вдох, Ворон отстранился, заглянул ей в лицо и улыбнулся так светло, как никогда прежде. Потом неожиданно приподнял за талию и сделал три шага назад, утаскивая обратно в горницу.
Настя рассмеялась возбуждённо и чуть нервно, перелетая через порог. И всё также, не выпуская её из рук, Эл захлопнул дверь и задвинул щеколду.
Настя прижалась спиной к шершавому дереву, упиваясь его поцелуями, теряя голову от прикосновения его пальцев – настойчивых, чутких, деликатных и бесстыдных одновременно. Багровые отблески камина играли на его обнажённом торсе, и от этого зрелища Настю бросало в жар.
А когда одна рука атамана ласковой змейкой скользнула вниз живота, по её телу прокатилась волна дрожи. Не сдержавшись, Дэини судорожно всхлипнула и впилась ногтями в загорелую спину.
Рыжая только одного
