Некромаги (СИ) - Татьмянина Ксения Анатольевна

— Поехали.

Глава восемнадцатая

Взяли машину прямо на стоянке у центра. О чем я только ни думала, пока добирались на такси, но точно не о том, чтобы сделать фотосессию в обнажёнке. Вилли как будто остался прежним, только что меньше разговаривал. Но таким я его тоже уже знала, серьезным и сосредоточенным.

Вечер в разгаре, улицы оживлены, мы долго ехали по запруженным дорогам, пока, наконец, не свернули в спальный район, а за ним в Ботанический. Я тут никогда не была, знала по карте, которую усердно изучала: Ботанический — это южный пригород, за которыми огромные поля теплиц и всяких баз-хранилищ для всего, что касалось местного производства и поставок сырья и питания. Тут же было много зданий с огромными помещениями под цеха. Они сдавались столярам, стекольщикам, ремонтникам, и творческим людям — на карте из трех крупных значков, если память не изменяла, два значились как «кожевенная мастерская» и «студия витражей».

Примерно туда и приехали. Из такси вышли у самого начала улицы, от которой направо и налево ответвлялись асфальтированные проезды, и на тех тянулись одинаковые кирпичные коробки по два этажа.

— Дальше пешком пойдем. Фо не выдает свое жилье и не любит, когда к нему впритык подъезжают на машинах, даже если друзья.

— А ничего, что без предупреждения? Ты бы хоть позвонил.

— А он знает. Мы раньше договаривались, что я сегодня буду. Только получилось на час раньше назначенного, и ты со мной. Но это ерунда.

У двери набрал домофон:

— Это я.

— Поднимайся.

Железная лестница на второй этаж, еще одни двери, которые открылись с писком электронного замка. И Вилли пропустил меня первой:

— Извини, я не один. Знакомься, это обаяшка, Ева, прекрасная девушка и мой друг. Ева, это Фо, самый талантливый художник северной столицы…

Я сделала только пару шагов и остановилась. Что-то последнее, что еще говорил Вилли, потонуло на периферии ослабевшего слуха. Мужчина, собиравшийся подойти, резко дернулся и тоже застыл.

— Зачем ты…

— Сделай для меня исключение. Ева по-настоящему стоящий человек, я бы не привел ее, если бы не был уверен в этом. Она тебе понравится.

Фо не сдержал гримасы. Красивое, тонко выточенное лицо восточника на миг исказилось. Я это заметила, а Вилли, похоже нет, нетрезвость помогла, потому что он легко подтолкнул под лопатки и подбодрил:

— Не стесняйся, проходи.

Какое счастье, что здесь это была огромная высокая студия. Ее хозяин буквально попятился вглубь, едва я сделала вынужденный шаг ближе. Потом развернулся и ушел к закутку с полками и барной столешницей. Расстояние между нами стало в несколько метров и чуть-чуть полегчало, выпитое вино подкатило к горлу, обдало кислотой, но комок отпал назад. Временно — сколько-то минут еще продержусь.

Фо-Ху — некромаг… и он как никто другой в этом мире моментально понял по собственной тошноте, что я некромага.

— Рад знакомству… Вилли, пока я заварю чай, сбегай вниз в съемочную… — вдох-выдох от горлового спазма. — Найди там альбом с историческими снимками города.

— Прямо сейчас?

— Да, очень нужно. Я опять забуду… он на полках, принеси. Тебе же не трудно?

— Ладно.

Едва Вилли ушел и прошло секунд десять, Фо зашипел:

— Проклятый Морс… сядь туда, в угол.

Да, мутило, но и мысль моя лихорадочно заработала. Человека с духовным трупом на спине некромаг вряд ли сделает другом по доброте душевной…

— Зачем тебе Вилли? Чего ты хочешь?

Вместо ответа мужчина шарахнул чашку в раковину, сорвавшись резко от нервов и ярости. Я увидела, как у него тряхнуло плечи, и он развернулся на меня с выражением ненависти:

— А тебе он зачем?!

Мы оба подозревали друг друга в одном — парня, работающего в Инквизе, некромаг может либо ненавидеть, и приблизить к себе ради мести за близкого или за род вообще. Либо шантажировать, поймав на чем-то за жабры, и заставить навредить Инквизорам изнутри. И, глядя на восточника, я быстро поняла — на какой уязвимой струнке Вилли играет мужчина.

Фо прекрасен. Старше меня лет на пять, весь точеный, но мужественный, как какой-нибудь князь степей. Белая кожа, зеленые глаза, черные и гладкие волосы длиной до плеч. Одежда свободная, восточная, с широким вырезом изумрудного цвета рубашки — в тон глазам, в нем все глубокое и манящее, чувственное. Сравнить, так с породистым скакуном: сила, грация, благородство, таким залюбуешься даже сквозь спазмы тошноты…

— Ты не посмеешь его обидеть. — Я зло оскалилась. — Что бы ни задумал, забудь! Не посмотрю, что сородич, найду и отомщу. Вилли никому ничего плохого не сделал, никого не ловил и не пытал…

— Ты его защищаешь?

Тон вопроса был удивленный. Я убрала из голоса злость:

— Если тебе что-то нужно в Инквизе, скажи мне — я достану, сделаю, разломаю… добровольно, по родству и клятве помощи. Только его не трогай, у парня труп почти ожил! Предашь — будет два, и уже насовсем!

— Как же воротит… проклятье… Вилли сейчас вернется, и открыто не поговорить. Сможешь ночью прийти на мост-паутину, к полуночи?

— Смогу.

Я оказалась крепче. Фо, как ни старался, не выдержал первым, заодно дав хороший предлог спровадить гостей. Некромаг заварил чай, нашел силы для непринужденного разговора ни о чем, объясняя что-то логичное — зачем ему так срочно понадобился альбом. А потом бледная фарфоровая кожа позеленела, и он согнулся над раковиной. Бедолагу вывернуло от отвращения. Против природы не повоюешь, и совершенно не важно — тянуло его к женщинам или нет, ведь биологически и гипотетически спариться мы могли, и некромагская кровь бунтовала.

Съел что-то не то, приболел, и…

— Вилли, прости, отвези подругу домой и на сегодня вечер отменим. Я отлежусь. Пообщаемся в другой раз. Извини, Ева.

Мне казалось, что и мое лицо уже болотного цвета. Если бы не смуглый оттенок, бросалось бы в глаза, а так — держалась. На последней ниточке от взаимного выверта. Вилли расстроился, и встревожился за художника. И, к счастью, легко обманулся.

Мы уехали.

* * *

Мост-паутина — это гигантское пешеходное «коромысло» над автодорогой в восемь полос. Здесь проходила основная из артерий столицы, чтобы снизить пробки, над такими возводились перемычки для пешеходов. Много мостов, но этот, «паутинка» был единственным из дизайнерских экспериментов, сплетенный по верху из металлических тросов, а в середине украшенный геометрической спаянной конструкцией. Я ничего о нем не знала. Вернулась в корпус и открыла сеть, чтобы прояснить — что за место свидания и как туда добираться. И вот, узнала.

Фо не стал уводить меня на окраины и в безлюдные части города. Как ни крути, а девушке по ночам, хоть как умей бегать и прыгать, все равно опасно одной, чисто по-человечески. Второй плюс — место одновременно и открытое, и закрытое — воздуха много, боковые щиты защищают от сильного шума дороги. Просматриваемое — говорить без лишних ушей легко, как и легко будет найти расстояние между друг другом.

И все-таки… когда мне вредила осторожность? Я пришла к одиннадцати вечера, и успела обойти все вокруг. Держалась скрытно, насколько это возможно в столичной локации, выбирала пути бегства, если вдруг, присматривалась к любым деталям. Некромаг некромагу союзник, но уж слишком необычен был Фо, и неизвестны его мотивы.

Мужчина приехал на такси и вышел у одного из жилых домов. Удачно совпало, что я, возвращаясь, тоже шла с этого направления, и мне даже удалось немного проследить, наступая на пятки взглядом. Осторожен. Внимателен. Но ни капли не дергался, как если бы задумал плохое.

— Как ты можешь обещать мне помощь с Инквизом, у тебя есть доступ?

— Я там практикантка.

— Не может такого быть. У них медкомиссии каждые три месяца, тебя бы давно проверили.

— Я там как раз до первой проверки. Фальшивка, внедренная на время.

Не получилось встать настолько далеко, чтобы не мутило — иначе не разговор, а крик. Поэтому сблизились до слышимости ровного голоса, но терпели спазмы. Некромаг оделся изящно, в хороший костюм — и вроде бы классика, а нотки востока проявлялась в крое воротника на пиджаке и рубашке, в ширине брючин и тонком ремне. Стоял он, оперевшись на перила, в такой благородно-грациозной позе, что хотелось его обратить в скульптуру. И не нарочно такой, не вычурный — это у Фо получалось естественно и привлекательно.