Охотники за душами - Крис Брэдфорд
Я ласково ему улыбаюсь:
– Ну, мы можем по очереди приглядывать друг за другом.
Он вскидывает на меня свои прекрасные сапфировые глаза, и взгляд такой ясный, такой открытый и беззащитный, что я снова чувствую все то же странное и непреодолимое притяжение. Прежде чем напряжение станет непереносимым, я отвожу взгляд и с особой тщательностью принимаюсь наводить порядок в аптечке.
Через мгновение Феникс тоже отворачивается. Порывшись в изорванном рюкзаке, он извлекает оттуда пробитую бутылку, в которой еще осталось немного воды, и сплющенные в лепешку сэндвичи.
– Хм, это был наш обед, – мрачно говорит он.
Я вдруг понимаю, что после скудного завтрака мне ужасно хочется есть.
– Может, оно еще съедобное? – с надеждой спрашиваю я.
Феникс осторожно передает мне еду и снова лезет в рюкзак. На дне он находит запасную футболку, не пострадавшую от выстрелов. Правда, ее залило водой из пробитой бутылки, так что Феникс вешает ее сушиться на ближайшем кусте. Потом мы садимся рядом на берегу, жуем остатки сэндвичей, время от времени выковыривая из них дробь, и слушаем, как мирно плещутся волны в реке. Время от времени я украдкой поглядываю на Феникса. Конечно же, ему должно быть по-прежнему больно, но он ни разу не пожаловался, да и, кажется, вовсе не ждет благодарности за то, что пожертвовал собой, защищая меня. Именно это, а даже не Отблески, заставляет меня окончательно поверить в то, что он в самом деле Защитник моей души.
Он же правда, по-настоящему заслонил меня собой от пули. Такое мужество и такой бескорыстный героизм трогают меня невероятно…
– О чем ты так задумалась? – спрашивает Феникс.
Я моргаю, словно очнувшись от сна, и вдруг понимаю, что все это время пялилась на него.
– Э-э-э… гммм… ни о чем. – Я поспешно перевожу глаза на бутылку, которую до сих пор вертела в руках. Чтобы сделать глоток, пробоины от дроби приходится затыкать пальцами. – Просто интересно, что мы теперь будет делать.
Феникс пожимает плечами:
– Думаю, поищем другой тайник.
Струйка воды из бутылки проливается мне на джинсы.
– Может, лучше сразу добраться до Габриэля? – спрашиваю я.
– Нам нужно действенное оружие против Танаса, – объясняет Феникс. – Иначе мы перед ним беззащитны.
– Какое оружие?
Феникс в задумчивости кривит губы:
– Зависит от того, что в тайнике.
– А где нам его искать?
– Хороший вопрос. – Феникс вонзает было зубы в сэндвич, морщится, выплевывает очередную дробинку и выкидывает остатки. – Нужно порыться в памяти.
Он садится в позу лотоса, закрывает глаза и замедляет дыхание. Несколько минут стоит тишина, слышно только, как шумит река и как ветер шелестит в высокой траве. Кажется, Феникс в глубоком трансе. Сначала он полностью неподвижен, но постепенно начинает немного раскачиваться из стороны в сторону и что-то бормотать. Я наклоняюсь к нему, но все равно не могу ничего разобрать. Его голос становится глубже, кажется, что знакомый американский акцент полностью пропадает. Вдруг он выкрикивает на чистом британском английском: «Прячься!» – и, к моему ужасу, начинает биться, словно в судорогах, его сотрясает сильная дрожь. В надежде как-то его успокоить я кладу руку ему на плечо…
20
– Прячься! – выкрикивает он. Мы ныряем в нишу у камина. Я крепче сжимаю его руку, чувствуя, как сотрясаются стены башни над воротами. Нам на головы сыплются пыль и штукатурка.
Пушки ревут, словно полчище огнедышащих драконов, их ядра легко выбивают кладку из стен нашей крепости.
Уильям дожидается, пока осядут тучи пыли, и сквозь разбитое окно смотрит вниз, на осаждающие замок парламентские войска.
Около двух лет назад разгорелась английская гражданская война. Нашим сначала удалось одержать несколько побед, но вскоре удача отвернулась от роялистов – сторонников короля, в числе которых были и мы. Круглоголовые так стремятся уничтожить нас, что даже зима им не помеха. Восемнадцать дней как они стоят лагерем в полях под замком, они не только отбили атаку лорда Хоптона, но и осушили озеро, откуда мы в замке брали воду. А с нынешнего утра им на подмогу пришла артиллерия.
Оба мы с горечью осознаем, что замок неизбежно падет, это лишь вопрос времени.
– Что же нам теперь делать? – спрашиваю я Уильяма.
– Молить Бога о заступничестве, – отвечает он, сжимая рукоять рапиры. – Или погибнуть в бою.
Следующий выстрел снова попадает в нашу башню, она сотрясается до основания, и я в страхе прижимаюсь к Уильяму. Снизу до нас доносятся крики раненых солдат и запах пороха. Свистят стрелы, грохочут мушкетные выстрелы – защитники замка все еще не сдаются и пытаются отстреливаться, но что это в сравнении с сокрушительными залпами вражеских пушек?
В этот миг в комнату широкими шагами входит мой отец.
– Анна! Что ты здесь делаешь? – сердито спрашивает он. – Ты должна быть в донжоне, в безопасности.
Его вид внушает трепет – высокий, с орлиным носом и остроконечной бородкой, истинный роялист, комендант замка. Мне нелегко прямо посмотреть ему в глаза.
– Мне спокойнее с Уильямом, отец, – робко отвечаю я.
Отец бросает на него уничтожающий взгляд:
– Вам, капитан, следовало бы понимать…
В знак почтения Уильям снимает шляпу:
– Прошу прощения, комендант. Я лишь подумал…
– Вам стоило бы не думать, а выполнять мои приказы, – резко отвечает отец. – Будьте любезны сопроводить Анну в донжон и занять свое место на крепостной стене.
– Но, отец… – я пытаюсь возражать, однако он обрывает меня властным взмахом руки:
– Довольно. Я не стану спорить с собственной дочерью, с меня достаточно круглоголовых под стенами.
Я понимаю, что никогда не смогу объяснить ему, что связывает нас с Уильямом. Никогда не смогу рассказать, что он мой Защитник, что его долг – жить и умереть рядом со мной и ради меня.
Уильям ведет меня к выходу – кажется, он тоже понял, что спорить с начальством бесполезно.
Мы направляемся было к лестнице, но тут в комнату вваливается солдат – он едва держится на ногах и бледен до того, что лицо кажется серым, мундир изорван и залит кровью.
– Комендант… – говорит он, задыхаясь. – Круглоголовые пробили стены!
Отец разражается жуткой площадной бранью, и это поражает меня чуть ли не больше, чем принесенное солдатом известие, – я ведь всегда видела, как он сдержан и набожен.
Десятитысячное войско накатывает на замок, боевой клич перекрывает рокочущий грохот артиллерии.
– Соберите всех, нужно отбить атаку этих предателей, – командует отец.
– Но люди слишком ослаблены, они не могут продолжать битву, – настаивает солдат.
Отец краснеет от гнева:
– Во имя короля и страны, мы не сдадим замок!
– Но, сэр, ведь с тех пор, как они осушили озеро, никто из нас вот уже три дня как не пил ни глотка воды, – возражает солдат. Я вижу, что губы его потрескались, а глаза запали. – Уверяю вас, дух людей, быть может, и не сломлен, но плоть слаба. Комендант, если мы продолжим сражение, они вырежут всех нас, не щадя ни женщин, ни
