Марта - Светлана Гресь
На что обиженный официант ответил, что посетители здесь не выпивохи какие-нибудь, что ухом землю достают у порога заведения, и что вечером в гостях у них будет гость чужеземный.
***
Слух молниеносный уже пронесся по всему городу, сегодня необыкновенный, сладкоголосый артист будет петь. Друг за другом, неторопливо важно и обстоятельно чинно собирались недоверчивые гости, себя показать, и на других поглазеть. Постепенно собралось народу прилично. Почти все столики были заняты. Многие пришли с женами.
Шумно переговариваясь, не спеша пили чай, громко и чинно прихлебывая ароматный напиток с блюдца, терпеливо ждали обещанного.
На некоторых столиках высились распочатые бутылки вина. Немногие позволили себе начать вечер с рюмочки. Все это будет потом, ближе к полуночи: и песни горластые, и пляски неуемные.
Наконец долгожданное действие началось. Тяжелый занавес, вздрогнув испуганно, застыл и поплыл, разбивая надвое небольшую сцену. Раздались жиденькие хлопки.
Заиграла веселая музыка. На сцену выпорхнули яркими, пестрыми бабочками вечно юные особы в коротеньких пышных платьицах, в светлых ажурных штанишках. Старательно отпрыгав номер, ускакали под громыхающую мелодию за занавес.
Застыла напряженная тишина. Вышел седенький, сухонький старичок благообразного вида с гитарой в руках. Присел на краешек стула. Бородка клинышком, словно пучок волос приклеился, глаза хитрющие. Шустрые пальцы, как бы нехотя, ударили по струнам. Замер на мгновение, склонившись над инструментом, прислушиваясь к чистому звуку.
Начал, словно нехотя, ловкими пальцами перебирать струны тугие. И вот запела, затужила родимая, покорно доверяясь мастеру.
Тут вышел мужичок с широкой, торчащей седым веером бородой. Старательно запел об обманной любви. Бас его рокотал мягко и проникновенно. Посетители, недовольные началом вечера, что видели и слышали уже не раз, стали шумно переговариваться друг с другом.
После них на сцену выплыла дородная девица. Верно, звезда местного разлива. Встретили ее намного охотнее. Особенно старались молодые люди, сидевшие полукругом впереди. Они шумно аплодировали своей любимице.
На круглом лице ее глупое выражение самодовольства. По всему видать, что знаменитость гордиться крепким, цветущим телом, пышным бюстом, сильным голосом. Она, одетая в блестящее длинное платье с большим, вызывающим вырезом на груди, горделиво окинула оценивающим взглядом публику, снисходительно кивнула поклонникам, томно подняв глаза, с побеждающей страстностью запела о праве на счастье.
― Опять эта выползла про любовь размазывать, – послышался недовольный ропот среди женщин. Они не жаловали певицу своею благосклонностью в отличие от своих влюбчивых, доверчивых мужей. Она раздражала своим тупым высокомерием, вызывающе игнорируя их присутствие.
Сегодня у большинства никак не получалось нужного лирического настроения. Сидевшие за передними столиками, молодые кавалеры, еще пытались создать приличный вид торжественного внимания. Они старались аплодировать артистам с чрезмерным усердием. Зато сзади сидящие, те, что попроще, и в большинстве своем, постарше, выражали явное неудовольствие.
Главного виновника торжества не видно было.
Тут Марта заметила Вирену с мужем. Они сидели за столиком одни. Обед заказали обильный, напитков мало. Граненый графинчик с мутноватой жидкостью и бутылка вина с пестрой этикеткой. Кушал супруг, нахваливая местную кухню. Вирена выпила рюмку, не больше. Не ела, не пила, только ковырялась вилкой в тарелке. Заметно было, что, явно, недовольна происходящим.
Вокруг тонкой длинной шеи ее, по очень покатым плечам сползал изящный шелковый шарфик. Тощая, остроголовая фигура высилась ровно и непреклонно, оглядывая окружающих с презрительной ухмылкой. Рядом прели телеса ее ужасно озабоченного супруга. Его бегающие, нервные глазки никак не могли успокоиться. Украдкой, из-под опущенных век жадно рассматривал вожделенные прелести присутствующих дам.
Вирена отсутствием воспитания не страдала. Могла запросто при всех задать головомойку, если замечала похотливые взгляды мужа. Поэтому привык хаживать сюда в одиночку, тайком от нее. И сегодня, конечно, не испытывал глубокого восторга от присутствия строгой супруги с ее поджатыми, недовольными губами, ее высокомерным взглядом, с ее привычкой следить за каждым неловким движением мужа, чтобы тут же отреагировать ядовитым замечанием.
И надо же такому случиться! Увлеченный знакомой мелодией, забывшись, он, как истинный кавалер, по давней привычке, выскочил вперед, подбежал к обожаемой певице, подарил цветы, что заблаговременно припрятал в рукаве и поцеловал пухлую ручку.
В старательном неловком поклоне очень близко подошел к пышному бюсту, уткнувшись в него носом. Когда вернулся за столик, напоролся на яростное шипение жены,
― Я тебе покажу, колобок плешивый, – в глазах горит злоба змеиная, – как надо вести себя в приличном месте!
В твердом движении руки, усыпанной кольцами, и в сухом блеске непреклонных глаз благоверной почуял серьезную угрозу для своего, давно пошатнувшегося авторитета. Делать нечего, тяжело раскачиваясь на ходу, потащил свое обширное брюхо к выходу, словно побитая собака, виновато спрятав взгляд под низко надвинутыми бровями.
На хищном, остреньком личике Вирены промелькнуло, что-то на подобие злорадной улыбки. Так отразилось торжество победительницы. Как-то чудно, по-крысиному, пискнув, нахмурив густо намалеванные бровки, кивнула услужливому официанту, который мигом вернул оскандалившегося супруга. Тот сник, спрятавшись в носовой платок, громко высморкался. Уткнулся в тарелку, низко склонившись над ней.
Марта услышала за своей спиной, – вот не повезло бедняге с супругой. Столько денег имеет, а выбрал, хуже не придумаешь. Не глупый же мужик, а как стелется перед стервой. А она и рада стараться, вьет с него веревки, как хочет. Недаром бедняга при любой возможности не прочь скакнуть в гречку. От такой жены в пекло сбежишь, не заметишь.
Выбегали несколько раз суетливые официанты, ловко лавируя между столиками, с блестящими подносами в услужливых руках, предлагая горячительные напитки. Бестолково посовавшись, недовольные, исчезали на кухне. Все ждали главного, обещанного сюрприза.
И вот он на сцене. Вышел важно, дернулся чудно, сплел пальцы длинные в замок, ступни расставив носками врозь. Голову склонил набок, потупив, совсем по-детски, невинный взор на руки.
Сидевший сзади Марты мужик громко расхохотался, глядя на забавный вид актера. Чуб торчком, будто хохолок у молодого петушка. Узкие, в мелкую полосочку штаны. Шелковая, яркая рубаха навыпуск, сверху куцый пиджачок с короткими рукавами. На лацкане огромная роза.
Нашел на него этот смех неуемный, когда при всем желании сдержаться, не можешь сделать этого, пока не нахохочешься вволю, до слез, до колик в животе. Такой смех заразителен. Глядя на смеющегося соседа, начинают смеяться и те, кто даже не знает причины его возникновения. Здесь смеялись все. Мужики басисто, громко, размашисто. Женщины кокетливо, сдержанно.
Вирена выдавила из себя что-то на подобие саркастической улыбки. Супруг ее, искоса поглядывая на жену, вволю хохотал, понимая, что на сей раз можно оторваться по полной.
― Троха, ты что ли, – по-панибратски выкрикивая, смеялись окружающие уже и над собой. Они поняли, что хозяин обманул и получил деньги и немалые
