Коллоидный Мир - Антон Чернов
— Хорош, господин Стрижич! — фактически хором ответила троица.
— И довольны вы всем? — проявлял я коварство иезуитскую мудрость.
— Как есть довольны, под старостой Аловыем, твоей волей над нами поставленным, господин Стрижич, — почти хором(!), опять выдали мужики.
— И никаких бед и нескладиц не учиняется?
Дружное “нет” и славословия. Но один из мужиков поморщился, почти незаметно, но всё же.
И начал я уже прямо спрашивать, но по “раскрытию картины”… ну вот хер знает, что делать. Аловый этот мошну себе не набивал, по причине отсутствия оной. И даже не сжирал урожай в три горла и не надкусывал несожранное. Видимо, по причине наличия горла одного, обделила природа.
А вот с подчинёнными… в общем, точно надо ехать и разбираться, поскольку навёл в Стрибожье сей мужик “порядок”. В кавычках, поскольку от такого порядку ни пейзанам лучше не было, ни мне. Ну ладно, подъём в одно время, “репетиции славословий” (ну реально, они именно репетировали “хором”). Но “ротация кадров” на аграрных работах — бред.
Ну реально, сложилось, что бабы с рожью возятся, мужики — с картохорепой и коровами, а спиногрызы с деревьями яблоневыми. Это объективно правильно, на основании силы, выносливости, внимательности, да, банально, веса: на ветки, на которые мелкий подросток залезет без проблем, паразитов сшибая или листы мёртвые обдирая, мужик не заберётся.
А этому Алому Выю пришла в голову охерительная идея, что “пейзанин должен уметь всё”. И происходит ротация поло-возрастных групп, с закономерным ухудшением результатов.
И вот куча мелочей, а вот реально — болван и самодур выходит. Например, дочурку поморщившегося мужика, первый раз в жизни “в охотку вошедшую” направил сей мудрый староста к некоему старому пню. “Ухваткам любострастным учиться и перед господином Стрижичем не посрамить”.
Причём пень этот Аловыю не сват, не брат, просто такой же пейзанин, просто с бабами сходившийся и живший не раз.
В общем, тупо “строит” пейзан, лезет туда, куда его никто не звал, и где он нахер не нужен ни мне, ни пейзанам, ни себе, если по уму. И ведь корысти-то никакой нет, вот в чём самый забавный момент.
В общем, нахер этого Выя, хотя по вые настучать до алости стоит. И сразу, не хрен ему над моими пейзанами глумиться.
Так что призвал я Индрика (неубедительно симулирующего немощь), да и поскакал рысью, которую и пейзане вполне выдерживали, до Стрибожья. Доскакал без проблем, ну и застал охренительную картину: за пределом купола деревеньки Мил возился с рассадой. А Аловый реял вокруг него и раздавал надменные указания! Это при том, что в принципе не мог ничего понимать в новинках, паразит такой.
Вот реально, тут не разбираться, а карать без разбору надо, решил я, подскакивая к охренелому, ловя за ухо и выворачивая его от души.
— И что ж ты, щучий сын, творишь? — ласково полюбопытствовал я. — К господину прибыть — дела у тебя, а как приказам господина мешать исполняться языком своим трепливым да башкой дурной — время нашлось? И не стони тут мне, как девка в охотке, а отвечай!
— Всё… ммм… для блага… иии… вашего, господин Стри-и-ижич! Бо-о-ольно!
— Естественно, больно, — разумно констатировал я. — А будет ещё больнее. До смерти, наверное, — начал прикидывать я, отпустив ухо.
— Не губи, господин! Глуп, но исправлюсь, искуплю! — бухнулся на колени Аловый.
— Исправишься, — хмыкнул я. — Да мне до исправления твоего дела нет. Хотя искупить… искупишь. Лет тебе немало, ну да не старик. Пополешь рожь, за коровками походишь, дрянь в деревне пособираешь. Только не тут — в Весёлках, — оскалился я. — А там посмотрим, смертью лютой тебя убивать или не очень лютой. Как дома? — полюбопытствовал я у Мила.
— Приживаются, господин Стрижич, ладно всё будет, — бросил на валяющегося бывшего старосту недовольный взгляд купчина. — А, если вопрос позволите…
— Не позволю, — самодурски хмыкнул я. — Ну да ладно, приживается, ладно всё будет, — улыбнулся я Милу. — Так, хер с тобой, будешь на бегуне рассекать, но без охраны — народу и так мало. Хотя… заскочи с утреца в поместье, — прикинул я.
— А где оно, Стригор Стрижич? Я-то и не знаю…
— И вправду не знаешь, — хмыкнул я. — Ладно, со мной поедешь, там и заночуешь, — на что купчина слегка посмурнел, но мне реально ещё о его жене, блин, заботиться чтоли?
Потерпит ночь, а не потерпит — хреновая жена была, сломалась, пусть новую заведёт.
— Ты, Олош, подойди, — поманил я пальцем мужика с “заинструктированной дочкой”. — Значит, мне разбираться с тем, что паразит этот натворил, — потыкал я пальцем в коленопреклоненного Аловыя, — недосуг. Староста ты нынче, моим словом. Не справишься — через месяц буду нового искать. Начнёшь бесчинство творить — просто прикончу, разбираться не буду. Но мужиков на деревах, а ребятни с коровами чтоб не было! Всем своё место, да и с девками я без “учителей” управлюсь. Хотя лучше бы… — начал было я, но сам себя оборвал.
Всё таки, сентенции в стиле “заебали меня ваши девки” несколько в текущих реалиях… по-свински прозвучали бы. Хотя, чуть в голос и по-свински не хрюкнул я, полностью отражает положение вещей.
— Неважно. Так, ты, Олош, со мной с деревню — волю свою жителям скажу. Ты, Мил — коль закончишь до моего возвращения, ступай к деревеньке. Ты, Аловый — бегом в Весёлки. Земледелить там будешь, — ухмыльнулся я, решив прибить двух ушастых.
— Смилуйся, господин, вечор же…
— Ну так быстрее беги. Доложишь Мёде, старосте тамошней, что самодур и глупец, над людишками глумился не по делу. И чтоб к труду тебя приставила. Ну а нет — нет места тебе на земле моей, а в Пущу и твари оттянут. По кусочкам! — добавил я уже в спину бегущему мужику.
Заехали в деревеньку, повелел я теперь Олошу старостой быть, взял симурга, да и надиктовал сообщение для Мёды.
Так мол и так, стрибожичий староста зазнался больно, да ко власти больно жаден стал. И теперь земледел он, под её началом, если добежит. Ну а нет — сожрали его, да и леший с ним. А Мёде сие урок, какой — пусть сама покумекает.
Подумал, да и добавил, что Мил в поместье заночует, раз уж заодно — то и сказать можно, что б бабе его не дёргаться.
Ну и поехали мы с купчиной в поместье. Его к слугам намылил, а сам к трону своему поднялся, служанок призвал, ну и повелел Любе рассказать, как и что в ентой гимназии.
И выходила
