Клятвы и слёзы (ЛП) - Вильденштейн Оливия

— Я бы ни за что не подвела тебя, Лиам. И не из-за какого-то там обмена кровью, а потому, что, когда я даю кому-то своё слово, я его держу. У меня много недостатков. Я признаю, что могу быть очень упрямой и люблю поспорить, и я так же много врала. Я далеко не ангел.

Зрачки Лиама пульсировали.

— Но я всегда гордилась тем, что я хороший человек — надёжный и преданный. Я никогда никого не предавала за всю свою жизнь. И я не стала бы предавать стаю, о которой так долго мечтала, или парня, — мой голос сорвался, — парня, который… который… — я не смогла закончить предложение. Это было чертовски больно.

Лиам вздрогнул.

Слёзы, которые я сдержала на погребении Эвереста, наконец-то потекли. Я начала вытирать их, но они не переставали капать. Я сделала шаг назад, потом ещё один. Лиам не пошевелился. Он просто стоял там, упершись в землю ногами, похожими на стволы деревьев.

Я резко развернулась. Вместо того чтобы пойти в штаб, я зашагала по направлению к дороге.

Я шла и шла.

Эвелин окликнула меня, но я не остановилась.

Я шла, пока небо не стало тёмным и на нём не появилось множество звёзд. И под этим ливнем света, на покрытых мозолями ногах, я уходила всё дальше и дальше по извилистой грунтовой дороге.

Я была похожа на рака-отшельника, который горевал, плотно сжавшись в комок в своей раковине. Я даже не знала, скорблю ли я о своём кузене или о своём разбитом сердце.

Это был первый раз, когда парень разбил мне сердце. Мама часто говорила, что мне было это нужно, чтобы понять, когда появится действительно подходящий мужчина. Она сказала, что правильный человек соберёт кусочки моего сердца и заполнит трещины своей любовью так, что оно никогда уже больше не треснет.

"А кто соберёт твоё сердце теперь, когда папы больше нет?" — спросила я её.

Её голубые глаза смягчились, и она прижала меня к себе на нашем потрёпанном диване, обивка которого была уже много раз залатана.

"Твой папа не разбивал мне сердце, Несс. Он забрал с собой его половину".

На дороге рядом со мной заскрипели автомобильные шины, из-под которых полетели крошечные камушки прямо на мои лодыжки.

— Несс, садись в машину.

Я уставилась на кусты, обрамлявшие дорогу, освещённые двумя лучами фар.

— У тебя уйдёт несколько часов, чтобы добраться до города.

— Я не тороплюсь, Август.

Впервые за много лет мне было нечего делать. Конечно, мне нужно было искать работу, но мне не обязательно было делать это именно завтра.

Завтра я могла выспаться.

Или лежать, уставившись в потолок.

Или смотреть телевизор.

Или пообедать с Сарой посреди дня.

После всего того горя и стресса, что я перенесла за последние несколько дней, я почувствовала, что наконец-то снова могу дышать. Это было странно, учитывая, что ручейные могли находиться в Боулдере, а человек, заслуживающий смерти, всё ещё был жив, в то время как Эверест был мёртв.

— Господи, Ямочки, ты такая же упрямая, как в детстве.

Я ухмыльнулась, взглянув на Августа. Было так здорово, что моё лицо выражало сейчас что-то помимо возмущения, и не было заплаканным.

— А ты ожидал, что я изменилась?

Глаза Августа сверкнули в темноте машины.

— Повзрослела. Я ожидал, что ты повзрослела.

— Если покорность это признак зрелости, то я надеюсь, что никогда не повзрослею, Август Ватт.

Он покачал головой.

— Ты действительно собираешься пройти ещё одиннадцать миль по темноте на каблуках?

— Ты прав.

Я выскользнула из каблуков, подцепив их кончиками пальцев, а затем направилась к тонкой полоске травы, обрамлявшей дорогу, чтобы мне было мягче идти.

— Без каблуков легче.

Он зарычал.

— Несс, перестань. Я серьёзно.

— Ты всегда слишком серьёзен. Тебе надо расслабиться. Например, отправиться на прогулку босиком под звёздами? Это очень успокаивает.

Я посмотрела на небо и попыталась найти созвездия, которые он научил меня искать много лет назад.

— Это Андромеда или Кассиопея? Я никогда их не различала.

Когда он не ответил на мой вопрос, я повернулась к нему. Вместо того чтобы посмотреть на небо, он уставился на меня.

— Тебе больше не интересны созвездия? — спросила я.

— Я скажу тебе, что это за созвездие, если ты сядешь в машину.

Я одарила его кривоватой улыбкой.

— Хорошая попытка, но тебе потребуется нечто большее, чтобы я сошла с этой дороги и села в этот пикап.

— Несс, это не шутки. Ручейные бесчинствуют в наших лесах. Они убили твоего кузена.

Вот так он только что испортил мне настроение.

— Ну и что, Август? Теперь я должна жить в страхе? Я не непобедима. Я знаю это. Во всяком случае, смерть Эвереста действительно дала мне это понять, но я не собираюсь прятаться. Они убили моего кузена по какой-то причине, и вряд ли эта причина была в том, что он был боулдеровцем.

Август издал ещё один раздражённый рык.

— Вести переговоры с террористами легче, чем с тобой.

Моя улыбка тут же вернулась.

— Так что? Андромеда?

— Да, — выдохнул он.

Я указала на другое скопление звёзд. И хотя я чувствовала, что испытываю терпение Августа, он назвал мне каждое из созвездий. На протяжении одиннадцати миль он рассказывал мне о звёздах, туманностях и планетах.

Когда мы добрались до моего нового дома, у меня уже болели ступни, но я чувствовала себя такой же невесомой, как те звёзды, украшающие небеса.

Я сложила руки на открытом пассажирском окне.

— А это было забавно.

Август только фыркнул в ответ.

— Ну ладно, Ватт, пещерный ты мой человек, — я постучала по раме. — Спокойной тебе ночи.

Я улыбнулась ему, и это немного разгладило кожу, напрягшуюся вокруг его глаз. По пути к лестнице, ведущей к моей новой входной двери, я услышала, как он крикнул:

— Я рад, что ты не изменилась, хотя я чувствую, что ты в итоге сведёшь меня с ума.

Я ухмыльнулась, глядя на дверь.

— Немного безумия должно пойти тебе на пользу.

Я вошла в крошечное фойе, оставляя за собой следы крови и грязи на чистых дубовых полах, помечая свою новую территорию.

ГЛАВА 24

Я проснулась от невероятно яркого и белого солнечного света. Он струился через окно, обдавая теплом помятые простыни и обнажённые участки моей кожи, выглядывающие из-под этих простыней. Я потянулась, и моя спина приятно хрустнула.

Некоторое время я обозревала горы за окном, купающиеся в голубом небе. Это, конечно, не шло ни в какое сравнение с видом из моего окна в гостинице, но всё равно это было чертовски красиво. Я вполне могла бы привыкнуть к этому.

До чего же это была опасная мысль.

Привыкнуть к чему-то.

Только потому, что я не позволяла себе привязываться, не означало, что я не могла разрешить себе наслаждаться этим видом. До тех пор, пока меня не вырвали с корнем и не забросили в другие стены. Я выкатилась из кровати и встала, но как только подошвы моих ног коснулись прохладных досок пола, я поморщилась и упала обратно в постель.

Похоже, я перегнула палку прошлой ночью.

Пройти десяток или около того миль босиком, вероятно, было не самым мудрым поступком, который я совершила, и одному Богу известно, сколько неразумных поступков было уже на моём счету. Я тут же представила, как Август трясёт своим пальцем и говорит: "Я же тебе говорил". Может быть, он и не стал бы трясти пальцем, но определённо сказал бы именно это. Хорошо, что его здесь не было.

Держась одной рукой за голые стены своей спальни, я захромала в ванную. Плиточный пол всё ещё был испачкан кровью и грязью. Прошлой ночью я была рада пометить свою территорию, но в утреннем свете пожалела, что не вымыла ноги в раковине. По крайней мере, у меня хватило ума намылить их и подержать в ледяной воде, прежде чем лечь в постель.

Причесав волосы и почистив зубы, я пошла в гостиную, чтобы проверить дядю. Он не только уже встал, но и попивал кофе с Нельсоном и Августом. Я прижала ладонь к стене, чтобы не упасть, и это вызвало самодовольную улыбку на лице Августа. И как я могла не услышать, что у нас были гости? Квартира была не такой уж большой, тем более я обладала острым слухом оборотня.