Поцелуй зимы (СИ) - Шейн Анна

И тут же образ в зеркале переменился, на всадников налетел ужасный ветер, пурга застелила обзор, снег в секунду замел дорогу. Лошади испуганно заржали, забрыкались. Всадники закричали, поднялась суета.

— Катрина! — прорычал Хозяин, и лицо леди Догейн резко переменилось, побелело в испуге. Она слышала его… Конечно же слышала! — ты не уйдешь от меня! Тебе не сбежать!

— Не тронь ее! — вдруг донеслось из-за спины.

Хозяин не успел ничего понять, как кто-то налетел на него сзади и с силой оттолкнул. Фейри потерял равновесие и чуть не упал, развел резко руками, чтобы удержаться.

Ветер, верный слуга, принял это за команду…

Зеркало отразило, как резкий порыв вдарил по леди Догейн и выбил ее из седла. Она ударилась о землю и застыла, притихла.

Хозяин знал, чувствовал, что она жива, однако… Однако он никому не позволял причинять боль своим невестам.

Фейри оглянулся на того, кто посмел напасть на него. Ярость отупила его, ослепила. Он и не понял, кто стоит перед ним, не подумал о последствиях, о силе своего удара… Зарычав, как дикий зверь, он взмахнул рукой, приказывая ветру отбросить обидчика со всей силы.

Короткий и удивленный крик, грохот падения. Тишина.

Хозяин застыл. Вдруг он вспомнил детский взгляд, полный решимости, который обидчик устремил на него. Вспомнил, каким высоким был крик падающего. Вспомнил, что в замке нет никого, кроме него и…

— Бенжен! — впервые за многие годы Хозяина пронзил страх.

Он ринулся к лестнице, взглянул вниз… Бенжен лежал неподвижно на самом последнем этаже. Багровая лужа быстро расплывалась вокруг его головы.

Хозяин спустился в мгновение ока, подскочил к мальчику, упал перед ним на колени и схватил за голову. Горячая кровь обожгла ледяные пальцы.

— Нет… Нет! Я не хотел! Я не хотел этого! — залепетал фейри.

Бенжен глядел на него с непониманием — он и не догадывался, что происходит, не осознавал, что его руки и ноги коченеют, что искорки жизни в глазах потухают.

— Нет, — Хозяин судорожно закачал головой, — я не хотел… Я… Я все исправлю!

Бенжен вдруг вздрогнул. Как-то странно вздрогнул. И позволил вмиг потяжелевшим векам закрыться…

Глава 19. Чужая невеста — 1

Черная холодная ночь накрыла землю. За стенами замка рычал ветер, сквозь узкие окна можно было различить вихрящиеся хлопья снега.

Лансер приказал развести огонь в очаге и принести ему вино. Принц надеялся, что тепло отгонит от него тревогу, а хмель — мучительные мысли о разлуке с Катриной.

Но ни то, ни другое не работало.

Он заставлял себя вспоминать ее глаза, ее улыбку, тоненькую шейку, стройную талию… Он заставлял себя мысленно повторять ее слова: «Я буду ждать тебя, Лансер. Мое сердце — твое», — ее чудесные, светлые, переворачивающие весь мир слова… Однако все то, что должно было доставить ему радость: прекрасный образ Катрины, поселившийся в его сердце, эхо ее голоса, звучавшее в думах, обещание ждать его, — приносило ужасную боль.

Небеса! До чего мучительна эта разлука…

Вдруг послышался шум с улицы, ржание коней, крики дозорных. Потом — громких грохот. Лансер сразу же его узнал, так звучали ворота замка, если их с силой распахивали и позволяли удариться о крепостную стену.

Принц насторожено замер, вслушиваясь, пытаясь сообразить, что делать — ждать или прямо сейчас бежать за мечом.

Все стихло так же внезапно, как и началось.

Из коридора донеслись звонкие торопливые шаги. В зал вбежал крайне взволнованный и бледный Натаниэль. Он спешно, неуклюже поклонился и проговорил голосом, вдруг ставшим неприятно тонким:

— Ваше Высочество, Леди Догейн…

— Что?! — услышав ее имя, Лансер тут же вскочил, расправил плечи словно бы перед битвой. Его сердце забилось невероятно быстро, так быстро, что рисковало с минуты на минуту разорваться.

— Что-то случилось на дороге, я не разобрал, что сказал сэр Догейн… — затараторил сенешаль, сжавшись под пристальным взглядом принца.

— Где Катрина? Что с ней?! — прорычал тот.

Натаниэль не успел ответить — Лансер различил Артура, несшегося по коридору в сторону гостевых комнат. На руках он держал неподвижную и бледную Катрину…

Принц, позабыв обо всем, оттолкнул сенешаля, стоявшего в дверях и мешавшего пройти, и бросился к сэру Догейну.

— Что случилось? Как она? — выстрелил он словами в рыцаря.

Тот, скривившись в тревоге и напряжении, рыкнул в ответ:

— Приведите лекаря!

Лансер вдруг встал как вкопанный, окончательно убедившись, что все действительно плохо. Эта мысль так обескуражила, что он на мгновение забылся, все вокруг растворилось в каком-то странном тумане, движение людей, суетившихся над Катриной, стали ужасно медленными, а голоса — низкими.

Но тут все начало убыстряться, все начало возвращаться в норму, принц заставил себя собраться, почувствовал резкий прилив сил и готовность к бою. Он мигом распорядился найти лекаря, приказал служанкам приготовить комнату для Катрины, отправил Натаниэля поговорить с командиром отряда, сопровождавшего Догейнов домой, и выяснить, что же произошло.

Лекарь, седой и хмурый мужчина с круглыми очками с деревянной оправой, явился быстро. Артур едва успел уложить Катрину на постель, как доктор уже выгонял всех посторонних из комнаты.

Лансер проводил сэра Догейна в коридор, наказал врачу соблюдать осторожность (хотя тот за все годы своей службы королю выполнял работу безукоризненно), и, лишь когда дверь спальной с грохотом захлопнулась, позволил себе вновь ощутить болезненное, томительное бессилие.

Артур, сложив руки, хмуро уставился в невидимую точку на полу. Он замечал, как ожидающе глядит на него принц, у Лансера не было сомнений, но, видно, не собирался говорить.

А принц, как ни хотелось ему выяснить, что же произошло, отчего-то не мог произнести ни слова.

Лекарь вышел из комнаты достаточно скоро. Вид у него всегда был серьезный, даже суровый. Сейчас это сводило Лансера с ума, и ему чудилось, что мужчина выглядит как-то по-особенному хмуро.

Сняв очки, врач медленным движением протер их, убрал в карман камзола и только после этого заговорил:

— У нее нет ран, лишь несколько ушибов. Жара тоже нет, — прежде чем принц успел обрадоваться и облегченно выдохнуть, лекарь прибавил, — тем не менее, мне не удалось ее разбудить.

— Не удалось разбудить? Как это? — нахмурился Лансер.

— Ваше Высочество… Я не знаю. Не все болезни подвластны лечению, — отозвался врач виновато, — впрочем, — он поспешил дать принцу надежду — монархи слишком непредсказуемы в час отчаяния, доктор знал это не понаслышке, — следует дать леди Догейн проснуться самостоятельно. Она жива, и она здорова. Тревожится пока рано.

Лансер раздраженно стиснул губы, однако, промолчал.

Он совершенно растерялся. Он видел, как выхаживают раненых солдат, помнил, как разговаривал с лекарями отец, когда мать сильно захворала, но никогда, никогда прежде ему не приходилось делать это самому. Никогда прежде он не стоял у дверей в комнату больной возлюбленной. Никогда прежде ему не приходилось решать, напереть ли на лекаря или послушаться его совета.

Принц вновь почувствовал себя слабым, безвольным, лишенным голоса мальчишкой.

Он посмотрел на Артура в надежде, что рыцарь сообразит, как поступить, встанет за свою сестру, однако тот отрешенно глядел в пол и как будто не понимал, что происходит вокруг него.

— Тревожиться пока рано? — послышался знакомый голос за спиной, — а не будет ли потом поздно? — вперед вышел Размунд.

Он встал подле принца и исподлобья оглянул лекаря. Тот напрягся и нервно поправил края камзола.

— Она совершенно здорова. Я ничего не могу сделать, — пролепетал врач, стараясь не пересекаться взглядом с вассалом.

— Если она совершенно здорова, то почему лежит без сознания в постели? Или, по-вашему, сон, от которого невозможно проснуться — совершенно нормальное для молодой леди явление?

Лансер заметил, что выражение лица Артура вдруг избавилось от неестественной для него растерянности, в глазах зажегся огонь, брови сдвинулись, губы раскрылись в оскале, что придало рыцарю особенно устрашающий вид.