Рассвет Ив (ЛП) - Годвин Пэм

Желая проверить свою теорию, я нырнула в щель и шагнула на обжигающий холод. Мое дыхание вырывалось белыми облачками пара, а глаза щипало от резкого ветра. Я всмотрелась в окружающий пейзаж и увидела только черноту. Я не знала, в каком направлении он ушел и как далеко отсюда он охотился.

Я сделала глубокий вдох, и холодный воздух пронзил мои легкие, как нож. Я должна дождаться его возвращения. У него был компас, чтобы вести его. У меня имелась лишь голова, полная беспокойных мыслей и импульсивной склонности убегать и теряться. Бл*дь.

Скользнув обратно в пещеру, я прижалась спиной к задней стене и опустилась на корточки.

Примерно через час покалывание в деснах вернулось, а клыки удлинились. Ощущение было неуловимым, немного чувствительным, как отращивание ногтя.

Когда мои клыки заново появились, я не мигая уставилась на темную дыру в пещере. Мгновение спустя Салем шагнул внутрь.

Именно тогда я поняла, что он не просто спусковой крючок для раскрытия скрытых способностей. Он был ахиллесовой пятой, которая могла привести к моему падению.

Если мои клыки играли решающую роль в спасении человечества, то мне нужно, чтобы он был на моей стороне.

Если мои клыки помешают мне добиться успеха, мне придется выбирать.

Глава 14

Салем, должно быть, заметил мои душевные метания, потому что замер у входа в пещеру. В одной его руке безжизненно болталась огромная серая сова, в другой он сжимал дубинку, а под мышкой у него была зажата связка палок.

Найдя мои глаза в темноте, он бросил свою ношу и рванулся вперед, его силуэт прорезал комнату в мгновение ока.

— Что случилось? — спросил он в нескольких дюймах от меня, прижавшись грудью к моим согнутым коленям.

Голос в глубине моего сознания убеждал меня держать откровение о моих клыках в секрете.

— Мне нужно пописать.

— Почему ты не пописала, когда выходила наружу?

Он видел меня? Но мои клыки тогда так и не появились. Может быть, все зависело от того, вижу я его или нет?

— Ты поймал это поблизости? — я кивнула на сову, лежащую на земле позади него.

— В лесу за рекой живет пара сов, — он прищурил свои светящиеся глаза. — Я оказался быстрее и голоднее.

— Никаких бобров?

— Тебе нужны были перья, и ты тянешь время, — он схватил меня за подбородок, сверкая серебром своих радужек так ярко, что казалось, будто прожектор следит за каждым моим движением. — Скажи мне, что тебя так напугало.

— Мне действительно нужно пописать.

Вспышка гнева заставила Салема сжать челюсти, прежде чем он схватил меня за талию, перебросил через плечо и выбежал из пещеры. Холодный воздух превратился в ледяное страдание, когда он с нечеловеческой скоростью пересек реку и пробрался сквозь деревья. Он опустил меня на землю, и мои ботинки скользнули по каменистой земле. Мое дыхание стало слишком коротким и тяжелым для того, кто не сделал ни шага.

— Осторожно, — Салем схватил меня за локоть и пинком отбросил с дороги зазубренный камень. — Говори, пока писаешь.

Я отвернулась и стала продираться сквозь подлесок, ища причину не рассказывать ему о своих клыках. Может быть, я не хотела, чтобы он оставался со мной из-за сверхъестественной связи между зубами и венами. Я хотела, чтобы он хотел меня ради меня. Но он уже сказал мне, что не отпустит меня. Он мог бы бросить меня, как только мы освободились, и помчаться домой в свою утопию.

Спустив штаны и начав писать, я почувствовала, что его внимательный, терпеливый взгляд стал более внимательным и менее терпеливым.

— Доун.

— Мои клыки втянулись, — я застегнула брюки и шагнула к нему.

— Когда? — Салем взял меня за руку и заглянул в рот.

Я объяснила исчезновение и появление моих зубов на обратном пути к пещере. Он не говорил, не смотрел на меня, его взгляд скользил по застывшим теням известнякового утеса. Но морщинка на его лбу подсказала мне, что он слушал.

В пещере Салем выщипывал совиные перья и помогал мне делать стрелы. Из-за нехватки времени и сухих дров я не могла просушить древки. Но я сжала их, сгибая, делая как можно более прямыми, пока Салем заострял концы в острие.

— Скажи мне, о чем ты думаешь, — тыльной стороной ладони я согнула деревянное древко и краем глаза наблюдала за ним.

— Это ничего не меняет.

— Я не согласна. Мое рождение было предсказано за три года до того, как оно произошло. Анни, призрак моей сестры, сказала Джесси, что без меня не будет человеческого рода.

— Я знаю предсказание, Доун, — Салем вставил перо в щель, которую я прорезала в древке. — Весь бл*дский мир знает.

— Да, но никто не знал, что у меня вырастут клыки. Клыки, которые могут быть предназначены только для укуса… кого-то. Клыки, которые появляются только тогда, когда ты рядом. И что это тебе говорит?

— Сколько людей и гибридов ты видела с тех пор, как появились твои клыки?

Только Салема и наших безликих похитителей. Это недостаточно большой образец, чтобы предположить, что мои реакции были связаны только с Салемом.

— Ты прав, — мои плечи расслабились. — Я делаю поспешные выводы.

Он ощипал сову, завернул мясо в лоскут кожи и положил в рюкзак. Когда закончились перья, у меня получилось двадцать четыре стрелы. Покончив с этим, мы собрали вещи и двинулись вдоль реки на юго-восток.

Следующие две ночи мы брели по безжалостной местности. Еще одна пещера на реке Юкон служила убежищем в течение дня. Салем поймал вторую сову, и я сделала еще несколько стрел. Но мы не встретили ни человека, ни гибрида, ни каких-либо признаков разумной жизни. Я продолжала связывать ветви деревьев и складывать камни, ожидая, что мои отцы выследят меня. Хотя чем ближе мы подходили к лагерю, тем больше я надеялась, что они остались на месте и ждут моего возвращения.

На третью ночь ветер усилился, стал более резким, принеся с собой проливной дождь из мокрого снега и слякоти. Мы протащились под ним несколько миль — мои волосы хлестали меня по лицу, ледяные капли прилипали к ресницам, а щеки и губы потрескались и ободрались.

Салем держал руку, стиснутую в мехах на моей спине, и вел меня вдоль поросшего деревьями берега реки. Было слишком темно и ветрено, плохая видимость делала вздымающиеся сугробы неудобными для навигации. Он хотел нести меня, но его уже тяготил огромный рюкзак.

Полосы ледяного дождя пропитали мой плащ и меховые штаны, отяжелили меня и промочили до нитки. Сильная дрожь в моих мышцах медленно съедала мои силы. Каждый шаг требовал больше энергии, больше силы воли. И то, и другое у меня кончалось.

Через пару часов ледяной холод сковал мои суставы. Ледяная вода просочилась в вырез на шее моего плаща и потекла по спине. Я больше не чувствовала пальцы на руках, лицо и ноги, мои движения стали неуклюжими. Дрожь утихла, но я изо всех сил старалась наполнить легкие воздухом. Мне просто нужно было присесть на минутку и собраться с силами.

Я почувствовала, как Салем подошел ко мне сзади, и спросила через плечо:

— Ост-т-т-тавь меня десь… зд-д-десь, — почему у меня язык заплетался? — Найди уб-б-б-бежище. Вернись ко мне п-п-пот-т-том.

Без меня он двигался бы быстрее. Ему придется это сделать. Мое зрение затуманилось до черноты. Завывания ветра стихли. Мои колени разжижились, и я начала опускаться на землю. Прежде чем мое лицо коснулось снега, Салем схватил меня за талию, прижал к своей груди и обернул вокруг моего тела свое пальто.

Последнее, что я помнила, было его яростное требование.

— Держись.

Глава 15

Я проснулась с пересохшим ртом, кружащейся головой и сухим, теплым и обнаженным телом. Подушка под моей щекой была сделана из стали и сухожилий, и я уткнулась в нее, пока остальные мои чувства медленно пробуждались.

Жар потрескивал у меня за спиной, с запахом затхлой влажной земли и горящего дерева. Подо мной на полу лежал меховой коврик. Пальцы на руках и ногах окоченели, но оттаяли. Ветра не было. Никакого жгучего льда на моем лице. Это слишком хорошо, чтобы быть правдой.