Страдания и Звёздный свет - Каролайн Пекхам

Отражение в ее зеленых глазах подсказало мне, что и для меня появилась такая же красная корона. Мы смотрели друг на друга, осознавая истину нашего вознесения, и присутствие наших родителей казалось ближе, чем когда-либо прежде, как будто это они короновали нас.

Громоподобный пульс нарастал в моей груди, и Дарси внезапно посмотрела на мое горло, ее рука потянулась, чтобы коснуться Императорской Звезды, которая начала светиться несметной силой.

— Мы можем использовать ее, — вздохнула я, мои глаза расширились от того, что могла дать нам эта невозможная сила.

Дарси в шоке уставилась на амулет, затем ее взгляд вернулся к моему, и улыбка, которой мы обменялись, была пьянящей и прекрасной, быстро перешедшей во взрыв смеха. Бесконечное море наших людей стояло на коленях вокруг нас, наше правление началось с первыми лучами рассвета, звезды были практически изгнаны нашим отказом от судьбы, на которую они рассчитывали.

Мы смотрели на людей, только что присягнувших нам на верность, готовясь призвать их к себе, но не успели мы произнести ни единого слова, как по небу пронеслась вспышка света.

Я была ослеплена этим светом, толчок в животе оторвал меня от земли, и когда крик вырвался из моего горла, единственное, за что я смогла ухватиться, была рука моей сестры в моей.

Небо словно раскололось, засасывая нас с Тори в темный разлом, который жадно поглощал нас, пробуя на вкус грехи на наших костях.

Я ничего не видела. Или, возможно, я была ничем. Потому что бездна, в которой я стояла, казалась бесконечно большой частью меня, и я больше не чувствовала пальцев сестры на своих руках. Я попыталась ощутить свое тело, потянулась к Тори, уверенная, что она здесь, но в то же время совершенно не уверенная в этом.

— Все, чем вы когда-либо действительно обладали, находится сейчас здесь, с вами, — шептали звезды, их слова, как капли дождя, падали на меня, ударяясь повсюду, и уносились в вечность. — Кожа, кости и бьющееся сердце — все это не имеет никакой ценности здесь, за пределами вашего мира. Вы — огонь, который горел задолго до того, как вы узнали о собственном существовании. Одна разделенная душа, свет и тьма, идеальный баланс. Но там, где есть равновесие, есть и дисбаланс…

Я попыталась ответить голосу, который не имел ни пола, ни вообще какой-либо истинной идентичности. Но мой собственный голос был потерян, его фрагменты были разбросаны вокруг меня в безграничной пустоте. Я была едина со всем этим, и по мере того, как я проникала в него, мне открывалось ощущение каждого живого существа на земле, словно их жизни искрились в этом пространстве, с голодной, почти высокомерной потребностью существовать. В этом была какая-то цель, которую я не могла понять, и когда я потянулась к ней, голос заговорил снова.

— Осторожно, дочь пламени. Знания, подобные этим, не можно будет разучить.

Я заставила свои слова сформироваться, вытолкнула их в небытие и заставила коваться. — Где моя сестра?

— Я здесь, — произнесла она в ответ, и темнота уступила место ее ощущению, словно ее тело формировалось рядом со мной, но я все еще не могла ее почувствовать.

— Изменительница судьбы, — шипели на нее звезды. — Цена, которую нужно понести, бремя, которое нужно нести. Разрушат ли сожаления фундамент твоего выбора, связанного кровью?

— Я никогда не пожалею о том, что вернула Дариуса. Вы украли его раньше времени, и я заплачу любую цену, которую придется заплатить сейчас, — прошипела Тори, ее гнев окрасил воздух.

Осознание того, что она каким-то образом воскресила Дариуса из мертвых, одновременно и обрадовало меня, и ужаснуло тем, что она сделала для этого. Но я не могла спросить ее об этом сейчас, под тяжестью взглядов звезд.

— Чего вы хотите? — спросила я, намерение кружило в воздухе, как мотыльки вокруг пламени.

— У нас есть предложение, — прошептали звезды, и одна за другой они появлялись из темноты, как изящные драгоценности, висящие на черном полотне. Свет, который они излучали, был пропитан силой, магией, не имеющей границ, одна капля которой могла подарить жизнь или отнять ее. — Когда-то, в давно ушедшие времена, среди нас была звезда, которая боготворила фейри. Клайдиниус из Седьмого Дома.

Я нахмурилась, узнав имя падшей звезды, с которой говорила первая королева Феникс, той, что подарила ей Императорскую Звезду.

— Он наблюдал, как они поднимались, как падали, видел их любовь и гнев, слышал их смех и траурные рыдания. Но с каждым веком эта звезда уставала от всего этого. И в нем росло запретное желание, ужасное желание, не предназначенное для звезд.

— Что это было? — я вздохнула, каждое произнесенное слово создавало пульсацию в воздухе.

— Клайдиниус считал, что фейри недостойны того величия, которым мы их одарили, ибо оно было растрачено и испорчено в руках вашего рода, каждая империя поднималась, чтобы затем непременно пасть. Поэтому Клайдиниус явился ко Двору Целестины, где судьбы сплетаются нить за нитью, а судьба вращается на железной монете. Там он произнес предательские слова, выразив то самое желание, которое могло бы вывести из равновесия основы мира. Клайдиниус пожелал, чтобы мы все спустились с небес, заняли место на земле и ходили среди фейри как боги. В ответ на это заявление Арктурус из Шестого Дома сбросил Клайдиниуса с небес, где его ждала только одна судьба. Или мы так думали. Ибо мы были одурачены… Клайдиниус желал этого с самого начала, и вместо того, чтобы высвободить свои силы при столкновении с землей, Клайдиниус заключил сделку с фейри, нарушив все древние законы и совершив кощунство над учениями Истока.

— Истока? — спросила Тори.

— Исток — это начало и конец всего сущего. Она — подательница жизни, судьбы, всей реальности. Она — самая старая звезда в нашей вселенной, созидатель и разрушитель. Она установила законы самой реальности.

— Но разве вы все не должны быть нейтральными в каждой судьбе, которую вы предлагаете? — обвинила я.

— Они не нейтральны. Они делают то, что хотят, то, что их больше всего развлекает, — прорычала Тори.

— Мы ищем гармонию во всем. Мы справедливо склоняем чашу весов, вечно ищем точку блаженства. Нам не нужны ни чувства, ни эмоции. Правильное или неправильное. Звезда никогда не должна быть развращенной, это невозможно в царстве всего сущего. Но Клайдиниус был исключением.

— Чушь, — фыркнула Тори. — Вы все одинаковы. Если бы вы были справедливы, то нам не пришлось бы проходить через все это.

— Это не мы прокляли вас, —