Драконье наследство - Жанна Лебедева

– Ясно. – Эрин кидает взгляд в еловую темноту, будто старые замшелые деревья могут помочь с поиском ответов. В глубине рощи отчетливо простукивает поезд. – Пипец… – шепотом добавляет она.

– Прости, что разочаровал тебя, – виновато произносит Робби.

– У меня остался еще один вопрос, – продолжает Эрин. – Только ответь честно.

– Хорошо. Попробую.

– Почему ты решил открыться мне? Ты ведь не каждой встречной раскрываешь свою драконовскую тайну?

Робби начинает издалека:

– В день Праздника мы так же, как сегодня, сидели в баре, когда в вечерних новостях показали отбор. И знаешь, увиденное никому не понравилось. Даже Гвидо содрогнулся, глядя на все это. А я в тот момент понял одну важную вещь. Нашел причину того, почему я оказался в Араксине. Раньше я думал, что особого повода, может, и не было. Просто бунт, нежелание сидеть взаперти, вызов, приключение… Но вчера я понял четко, что причина была иная – панический побег. Я сбежал из-за Стены. Один, а может быть, и не один… Я почувствовал это. Вспомнил кое-что. Страх. И желание спастись. И спасти. Чувство. Ощущение. Не более того…

– Интересненько, – пораженно усмехается Эрин. – Вот оно как выходит. Никто не хочет быть за Стеной. Девы не хотят идти туда, и драконы тоже не хотят там оставаться…Что за жесть. – Она думает пару секунд, потом снова спрашивает: – Сколько времени ты находишься в Араксине, можешь примерно прикинуть?

– Та-а-ак… – Робби задумчиво смотрит на рукав своего плаща. Гладит витиеватую цифру. – Я четко помню себя с того момента, когда прибился к «Черному поколению». Они как раз расширялись, набирали новых людей и меняли униформу. Гвидо хотел чего-то впечатляющего. Он где-то вычитал несколько древних девизов на канди: «свобода или смерть», «свет из тьмы», «порядок из хаоса» и все такое. Но этого ему было мало, как было мало и вездесущих черепов. Так появилось древо… В общем, было это три года назад. Вот, даже дата осталась. – Он стучит пальцем по вышивке. – Гвидо решил увековечить ее на рукаве… Плюс до этого я пару лет я в себя приходил после побега. Судя по ощущениям. Скорее всего. Возможно.

Эрин выглядит грустной, хоть и пытается это скрыть. Благодарит нового знакомого:

– Спасибо, приятель, за интересную беседу.

– Я не смог рассказать тебе, что ждет твою подругу за Стеной, – качает головой Робби. – Еще раз прости.

– Меня не только это интересовало. Еще кое-что, о чем ты меня также просветить не смог.

– Что же?

– Путь за Стену.

Робби искренне удивлен.

– Так ты собралась за Стену? Серьезно? – уточняет он.

– Конечно, – без колебаний подтверждает Эрин. – Я должна спасти подругу.

– Ты отчаянная, – восхищается Робби и вдруг предлагает: – Я помогу найти путь за Стену.

Эрин настораживается.

– Ты ведь не помнишь его?

– Не помню, – соглашается Робби. – Давай просто попробуем прикинуть в уме все способы войти в драконью зону или выйти из нее.

– Через врата Дворца Явления – раз, – объявляет Эрин. – Перелезть… или перелететь сверху – два. Оба способа так себе.

– Путь дев и путь драконов, – усмехается Робби. – Это не все. Есть третий.

– Чей же?

– Путь магической силы.

– Что ты имеешь в ви…

Неоконченная фраза Эрин тонет в далеком звуке. Тихом и остром, отчетливо чужом, тревожащем. Робби резко дергается, принюхивается, как зверь. Взгляд блуждает в пространстве, то и дело натыкаясь на плотную застройку города.

Эрин не понимает до конца, что произошло, но отчего-то чувствует, твердо знает, что странный звук неопределенного происхождения родился там…

…за Стеной.

И ночь принесла его сюда, на окраину Араксина, в тихий райончик у железной дороги.

Принесла им.

ГЛАВА 11. Незнакомец в холодильнике

Звук напомнил одновременно и рев динозавра, и скрежет деталей огромной машины. В первую минуту мне казалось, что он произведен чем-то живым, во вторую – искусственным.

Я так и не определилась, потому что рев угас. Сначала стих до еле слышного, а после переродился в нечто тихое и монотонное. Столь монотонное, что постепенно я перестала вычленять его из общей массы привычных звуков. Он слился со скрипом деревьев, шелестом ветра, ворчанием таящихся в темноте зверей и далеким плеском воды.

Пару минут я жду повторения.

Кото-фейка сидит рядом и вылизывает со шкурки пыльцу. Она совершенно спокойна, лишь в первые секунды рева дернулась и подняла на загривке шерстяной гребешок. Теперь успокоилась.

Остальные существа, прячущиеся за завесой мрака, также не подают признаков беспокойства. Тихо пощелкивают лиловые белки, кто-то мирно шуршит в траве, попискивает в листве, порхает в воздухе.

Похоже, опасности нет, но и ощущения полной безопасности нет тоже.

Зазываю Кото-фейку в подсобку и запираюсь изнутри. Устраиваюсь на нижней полке стеллажа, кутаясь в укрывной материал, как бабочка в кокон. Кладу в изголовье меч. Успею ли взяться за него, если что? Постараюсь…

По сравнению с предыдущей ночевкой на ветках, эта – сон в номере люкс. Меня моментально вырубает. Последнее, на чем я успеваю сконцентрироваться, мурлыканье Кото-фейки, устроившейся у меня под боком…

Я сова. Была раньше, в городе, в прошлой жизни, здесь же природа и постоянное напряжение обращают меня жаворонком буквально по щелчку.

Про щелчок – это я буквально говорю.

Просыпаюсь от того, что снаружи что-то оглушительно щелкает. Кото-фейка спрыгивает с нашей общей лежанки и, грозно рыча, полубежит-полупорхает к двери.

Тихо сажусь. Пальцы в мгновение ока оплетают рукоять меча. Сердце колотится из-за резкого пробуждения.

Кото-фейка шипит и гнет спинку дугой, трясет крылышками, как рассерженная оса.

Я медленно приближаюсь к двери, прислушиваюсь. В оранжерее кто-то чавкает и похрюкивает. На сердце сразу становится легче. Там животные. По всей видимости, кабаны. Не драконы. Не страшные хищники. На фоне гипотетических тигров или медведей кабаны не особо пугают.

И все же они тоже опасные животные.

Стоит приоткрыть дверь и высунуть оттуда нос, как незваные гости с визгом и топотом разбегаются. Не такие уж они и внушительные, как я думала. По-моему, это даже не кабаны, а какие-то мелкие, не больше средней собаки, лохматые хрюшки, похожие на африканских бородавочников. А еще они смешного розового цвета. Не привычного поросячьего нежно-розового, а яркого,