Живые нити - Настасья Сорокина
Что Сизый, что Лис — оба будто сквозь землю провалились. Так ничего и не надумав, Алек собрался на обед. По глупости он сообщил капитану, что едет в дом Дайвари на примерку в присутствии коллег. Пришлось выслушать поток несмешных шуток от Руфина.
Он быстро добрался на автомобиле. Центральную улицу частично открыли для проезда — то ли правительство предложило что-то протестующим, то ли они просто устали, но сегодня в центре стало подозрительно тихо. Чутье подсказало Алеку, что это затишье перед бурей, но он предпочел его проигнорировать.
Дина встретила Алека в той гостиной, где они снимали мерки. Белоснежная рубашка с торчащими нитками лежала на кресле.
— Выглядишь помято, — констатировала Дина вместо приветствия и указала на кофейник. — Будешь кофе?
На Дине был комплект кирпичного цвета из рубашки и юбки ниже колен. Помада была в тон. То ли оттенок так шел ей, то ли благосклонно повлиял ночной сон, но она выглядела отдохнувшей.
Алек кивнул.
— Плохо сплю после звериного гона, — признался он.
— У кроссбридов такое часто бывает. Пьешь чай с розмарином и имбирем? Он помогает от головных болей.
— Меня не берет. Так что с рубашкой? Раздеваться?
Дина, прикрепившая на предплечье перевязь, в которую было воткнута куча портновских булавок, покосилась на него с хитрецой, но тут же посуровела.
— Да, пожалуйста, за ширму.
Алек, одним глотком опустошив чашку кофе, снова оказался перед узким зеркалом в полный рост. Он расслабил галстук и стянул рубашку вместе с ним через голову. Подавил хулиганскую мысль снять еще и нательную майку и посмотреть, что будет.
Дина, подошедшая со спины с серьезным, сосредоточенным выражением лица, натянула на него недошитый макет.
— А где рукава? — развеселился Алек, поигрывая плечами. Голые руки торчали из практически готовой рубашки, нитки по краю проймы разбахромились, покачиваясь при движении. — А может, так и оставим?
Дина, вмиг растеряв свою строгость, прыснула.
— Я сомневалась, что правильно измерила плечо, все-таки обычно я не снимаю мерки с мужчин. Сейчас рукав примерим заодно.
Она оценивающе окинула его взглядом, стала вынимать из перевязи булавки и защипывать найденные изъяны. Алек перестал дышать: он объяснил себе, что просто не хотел мешать, но коварные мурашки следовали за Диниными пальцами по его торсу и плечам.
— Откуда ты знаешь про чай от головной боли? — спросил он тихо, будто громкостью голоса можно эти самые мурашки спугнуть.
— Часто общаюсь с детьми дома Волка, — также тихо ответила она.
— Они тоже заказывают у вас одежду?
— Нет, я их вычесываю, — Дина подняла на него глаза, в зрачках играли искристые отблески. Алек сначала не понял, что она имеет в виду, а потом едва заметная улыбка сползла с его лица. Думать о том, что Дина чешет гребнем животы каким-то обращенным волкам, было неприятно.
— Зачем?
— Чтобы создавать артефакты. Например, в твоей рубашке тоже. Я использую шерсть кроссбридов, чтобы поддерживать способности второй ипостаси, а также оленью шерсть для связи с твоим первопредком. Одного оленя недостаточно, двойной эффект будет прочнее.
Алек кивнул, поигрывая желваками. Потом тишина показалась ему неловкой, и он спросил снова:
— А что еще используется? Как ты вообще колдуешь?
Дина проколола булавками рукав и пояснила:
— У артизан магия в руках, но чистой силы часто бывает недостаточно. Мы ведь говорим об очень мощных артефактах: нужен символизм составных частей. Обычно это определенные нитки, цвета, красители. Может понадобиться кровь или волосы разных существ или магов. Ну и для создания какого-то артефакта нужно принять обет — осознанное ограничение, которое увеличивает силу магии. Часто это либо прописано в дневниках, которые достаются нам от предков, либо я просто знаю, что нужно сделать. Этого не объяснишь.
— И какой же обет ты приняла для моей рубашки?
— Ну, ты из дома Оленя, поэтому пока рубашка не окончена, я не ем красное мясо, — она улыбнулась. — И для защиты часто используются волосы, так что я вшила в кант пару своих.
Алек удивленно вскинул брови и повернулся к ней лицом:
— Ты обрезала для меня волосы?
Опешив от его реакции, она улыбнулась кончиками губ:
— Для рубашки. Ничего особенного, так часто делают и другие дома артизан. Я взяла один тонкий локон, срезала совсем незаметно. И не дергайся, пожалуйста, я могу поранить тебя иголкой.
— И не жалко волос и вкусной еды? — он снова повернулся к ней спиной. Было слышно, как тонкая хлопковая ткань поскрипывает от проколов булавок. Алек так внимательно вслушивался, следя за Диниными движениями в зеркале, что вздрогнул, когда в соседней комнате зазвонил телефонный аппарат.
— Это магия, она так работает, — Дина пожала плечами. — Тебе не жалко, когда голова болит?
Алек промолчал. Голову было жалко каждый раз, но он не всегда контролировал звериный гон. Это начиналось без его вмешательства и согласия.
— Я закончила. Аккуратно, тут всюду булавки, — Дина медленно стащила с него рубашку и вышла из-за ширмы. — Мне нужно несколько дней, чтобы закончить. Я добавлю вышивку так, чтобы под пиджаком было не видно. Наверное, она будет по внутренней стороне воротника, над манжетами и по спине.
Алек, бросив долгий взгляд на свое бледное потрепанное лицо, надел старую рубашку и перевязал галстук.
— Александр? — голос Дины звучал встревоженно. — Я не знаю, что происходит, но господина Зорбаса попросили подойти к телефонному аппарату.
— Что? — Алек высунулся из-за ширмы, так и не успев до конца привести себя в порядок. — Где он?
Дина без лишних слов провела его в соседнюю комнату. Алек на ходу заправил рубашку в брюки, разрываясь между мыслями о том, зачем ему звонят, и о том, что он скажет, если встретит кого-то из Дайвари. К счастью, в гостиной было безлюдно. Служанка, стоящая с трубкой в руке, протянула её Алеку и откланялась.
— Зорбас на связи, — сказал Алек, неожиданно чувствуя, как комок поднимается к горлу. «Беда! Произошло что-то ужасное!» — завопило чутье.
— Это Руфин, — протрещала трубка. — Срочно бросай свою примерку и едь в главную городскую больницу. Старший следователь Лукро умер.
Алек, так и не навестивший раненого коллегу после той злополучной перестрелки в доках, почувствовал вязкое чувство вины.
— Мы думаем, что он убит, — вкрадчиво закончил Руфин.
* * *
У этого дня был мерзкий вкус, что-то вроде полыни вперемешку с плесенью: горький, тошнотворный, тленный. Алек пытался
