Я за тебя умру - Светлана Щуко
Ещё не дойдя до кухни, услышала голоса и весёлый смех, по всему коридору витали запахи свежеиспечённой сдобы. У меня мгновенно поднялось настроение, и, сглотнув в предчувствии вкусности, ускорила шаг.
Увидев меня, все повскакивали с мест.
— Я вас умоляю, продолжайте, как будто ничего не изменилось, — присаживаясь к ним за стол, весело сказала я.
В кухне было тепло и уютно, вся собравшаяся компания мне была хорошо известна: Марта, Ганс, Луиза, Смит, Молли и Карл.
— Только прошу, налейте мне взвара и дайте вон тех чудесных ватрушек. Марта отмерла и ринулась за чашкой и блюдом.
— И над чем вы тут так смеялись, я тоже хочу в этом поучаствовать. — Отпивая ягодного взвара, подмигнула им и улыбнулась.
Слуги замялись и стали бросать на меня виноватые взгляды.
— Так-так, всё понятно, с вами, господ обсуждали, я правильно поняла? — нарочито строгим голосом спросила я, а сама еле сдерживала улыбку, настолько они чувствовали себя виноватыми, ещё сильнее потупились, а некоторые даже и побледнели. — Молли, а ну быстро докладывай, как на духу! — строго приказала я.
— Ледушка, миленькая, простите, бес попутал, это я одна виновата. Меня попросили что-то рассказать о вас ещё хорошее, а я спела песню, что вы в харчевне пели, когда пажиком переоделись. — Я приподняла бровь.
— И какую же?
— Ну ту давным-давно, давным-давно, давным-давно.
Я наконец не выдержала и засмеялась. — Песня-то, я надеюсь, понравилась? — Слуги озадаченно уставились на меня и стали переглядываться.
— Хозяюшка, так вы не сердитесь? — Молли с надеждой посмотрела на меня и нерешительно улыбнулась.
— С чего я должна сердиться, интересно? Говорю, песня-то понравилась? — все разом оживились, закивали и наперебой стали просить разрешение её выучить. Я махнула рукой.
— Песни они для всех, и я буду очень счастлива, если вы её будете петь.
Дальше разговор потёк в том же русле, я обещала ещё несколько песен принести в массы. Оказалось, что кто-то из нанятых на обучение воинов хорошо играет на лютне, и мне завтра его обязательно покажут. За разговором я совсем не заметила, как уплела все ватрушки, что были на столе, и меня резко потянуло в сон. Попрощавшись со слугами, попросила Молли проводить меня до моей спальни, и по дороге договорились, что она приготовит отвары, которые делала при ранении господ. Утром пораньше она должна меня разбудить и после завтрака мы с ней вместе отправимся на ферму.
Добравшись до опочивальни и отклонив её предложение помощи, я пожелал ей спокойной ночи и, едва достигнув ложа, мгновенно погрузился в сон.
— Ледушка, доброе утро, пора вставать, — ласково окликнула меня Молли.
— Молли, ты с ума сошла? Я только легла, — проворчала я, переворачиваясь на другой бок.
— Госпожа, так ведь утро уже, посмотрите, я вам взварчику горяченького принесла, — сказала она, подсовывая мне под нос чашку.
Мгновенная волна тошноты подступила к моему горлу, и я, вскочив и прикрывая рот рукой, помчалась в уборную.
Первая мысль была, что кто-то много ест. Отдышавшись, присела на пол: «Молли, дай попить, пожалуйста», и стоило мне поднести взвар к лицу, как запах вновь ударил в нос, неся с собой очередной приступ тошноты.
Когда мой желудок прекратил очередное извержение, Молли помогла мне присесть на скамеечку возле лохани и подала мне влажное полотенце.
— Ох, Молли, я, наверное, чем-то отравилась, — еле выговаривая слова, в изнеможении прошептала я. Служанка молчала, я подняла на неё глаза, она стояла и сияла, как начищенный самовар.
— Ты чего лыбишься, хозяйка тут чуть не померла, а она… — договорить я не успела, так как новая мысль о моём состоянии ввергла меня в шок.
Я уставилась на Молли удивлёнными глазами. «Да ладно», — прошептала я. «Да быть такого не может».
Молли, продолжая улыбаться во все тридцать два зуба, закивала утвердительно головой, потом радостно завизжала и кинулась меня обнимать.
Я нахожусь в положении, и мой разум совершенно не готов принять это. Если я ещё как-то могла представить себя в роли невесты, то дальше свадьбы моё воображение отказывалось работать. А роль матери представлялась мне чисто теоретически, то есть, конечно, дети будут, но когда-то. И вот это когда-то наступило именно сейчас, когда было столько планов, и в эти планы, как я ни старалась, впихнуть свою беременность у меня совершенно не получалось. Мои мозги напрочь отвергали эту новость.
Тошнота и сонливость стали моими постоянными спутниками. Ночь, день слились в какой-то бесконечный поток кошмара, в котором я пребывала вот уже неделю. Смит, узнавший, что скоро станет отцом, был на седьмом небе от счастья, мне моментально запретили ездить верхом, купаться в озере, носить тяжелое, и вообще все новости, которые хоть как-то могли меня потревожить, обходили меня стороной. Если честно, я вообще ничего не соображала. От бесконечной тошноты я старалась не выходить из комнаты, на еду я вообще не могла смотреть, ела только одни лимоны и пила воду. То злилась на всех, то рыдала, что меня никто не любит, потом опять тошнило, опять спала, опять ревела и опять, и опять по кругу.
Проспала приезд священника, венчание и застолье проходили с одной мыслью: «Оставьте меня в покое, я хочу спать и меня тошнит, уйдите все». Казалось, что все вокруг счастливы, что мы поженились что я ношу ребёнка, все, кроме меня.
Смит собирался в дорогу, отплытие было намечено на завтра. Меня как громом поразила мысль, что его не будет очень долго и в дороге может произойти всё что угодно. У меня это осознание вызвало поток новой истерики.
— Тори, любовь моя, мы попрощаемся дома, не надо меня провожать. — Он поцеловал меня и прижал к себе. Я согласно кивала и ревела.
А засветло в день отъезда я уже сидела в телеге с Молли. Смит посмотрел на меня как на маленького глупого ребёнка, а Джон, вздохнув, пошел брать с собой ещё двух охранников. Они все стойко мирились с моими капризами.
Эван, как и было ранее условлено, несмотря на все печальные события, уезжал вместе с Смитом. Всю дорогу, если я не спала, отыгрывалась на нём.
— Что, Эван, посмотри на меня, хороша ведьма, да? Разве ведьм тошнит? Смотри, кого ты хотел лишить жизни? Совесть не мучает? — И это было самое безобидное, что я ему говорила, в конце концов он не выдержал и ускакал далеко вперёд.
На пристани я безудержно рыдала и умоляла Смита взять меня с собой, но затем меня охватывали сомнения, и я
