Моё (не)летучее счастье (СИ) - Наталья Алексеевна Мусникова
— Твоя-то жена где? — мрачно осведомился Арион, подавляя свою магию. Эх, оставить бы от этого родича кучку пепла, да нельзя пока, опасно слишком. Вдруг, он в доме первый человек после хозяина? Ну да ничего, настоящий Охотник умеет ждать, придёт время, и с этим агитатором побеседуем.
Арион нахмурился, удивляясь неожиданной вспышке гнева. Чего это с ним? Он ведь и раньше прекрасно знал, что положение женщин незавидное, так чего вдруг разошёлся-то так? Охотник покосился на стоящую рядом с ним хрупкую девушку и чуть заметно усмехнулся. Дело не в несправедливости вообще, даже не в горькой участи супруги Огруста, всё дело в том, что этот рыжебородый урод посмел оскорблять Риолу. Строптивую драконессу, своевольную и в то же время наивную, девчонку, за которую он, Арион, несёт ответственность.
«Угу, конечно, дело только в ответственности», — съехидничал внутренний голос, но ему властно приказали заткнуться и не лезть. И так проблем хватает, ни к чему новые создавать, тем более, что там, где звучит голос сердца, всё летит во тьму и хаос.
— Жена-то? — Огруст с хрустом почесал бороду. — А я её сдал на время ану Алиору, тот какие-то опыты проводит, я не интересовался толком.
— А если она погибнет? На похороны-то тратиться придётся!
— Сейчас, стану я деньги на ветер швырять, — при упоминании о тратах ала перекосило, шрамы налились кровью, превратив лицо в жуткую маску. — Коли она помрёт, мне этот недобиток ущерб возместит в тройном размере. И любовницу свою отдаст.
От омерзения к горлу Риолы подкатила тошнота, тело покрылось липким потом, словно её в выгребную яму угораздило свалиться. Вмешаться в разговор мужчин драконесса не решилась, лишь погладила Охотника по руке, словно собачка, выпрашивающая лакомство и ласку. К счастью, Арион вредничать не стал, похолодевшие пальчики сжал и небрежно бросил:
— Ладно, пойдём мы, долгие беседы на улице только бродяги да заговорщики ведут.
Огруст окинул Риолу очередным липким, словно слизняк, оценивающим взглядом, прицокнул языком:
— Твоя правда, ступай. Нужно ловить момент, пока твоя доходяга ноги не протянула, а под кровом этого уютного дома с ней всякое может случиться.
Довольный собственной шуткой, Огруст потянулся хлопнуть Охотника по плечу, но тот стремительно перехватил его руку, стиснул кисть так, что посинели пальцы и ровным тоном, словно ровным счётом ничего важного не произошло, предупредил:
— Ещё раз попытаешься коснуться меня или моей женщины, вырву руку и скормлю её тебе по кусочкам. Вопросы есть?
Рыжебородый громила, казавшийся несокрушимым, точно гранитные валуны Эттольской крепости, которую никто и никогда не мог захватить, побагровел, скривился и затрепыхался как пойманный мальчишкой мотылёк.
— Вопросы есть? — терпеливо повторил Арион, не выпуская руку родственника из болезненного захвата.
— Да понял я всё! — взвыл Огруст, по лицу которого градом катил пот. — Всё, всё понял, отпусти только!
— Я предупредил, — Охотник выпустил добычу, с трудом удерживаясь от того, чтобы вытереть ладонь о штаны. — Идём, Виолетта.
Риола так опешила от произошедшего, что даже не сразу сообразила, что обращаются именно к ней. Ждать и повторять Арион не стал, молча потянул девушку за собой, словно динозаврика на верёвочке. Больше всего Охотник опасался, что на него набросятся с расспросами, а то и укорами едва лишь Огруст скроется из виду, но драконесса словно обет молчания дала, покорно трусила рядом, глядя вниз и держа губы плотно сомкнутыми.
«А её не подменили случайно? — Арион покосился на Риолу, головой покачал. — Да ну, бред, кто и когда смог бы это провернуть, я же её не отпускал от себя ни на шаг, — Охотник опять покосился на драконессу, по-прежнему хранящую молчание и даже не обратившую внимания на цветочную клумбу, мимо которой они проходили. — Да, подменить ей не могли, тогда какого мрака она молчит всё время?»
Терзаться вопросами без ответа Арион не любил, а потому быстро оглянулся по сторонам, не видит ли кто, и толкнул Риолу в небольшую нишу, словно специально созданную для тайных свиданий или секретных разговоров. Проверив с помощью магии, не спрятаны ли в нише ловушки или другие мерзопакости, которые так любит хозяин дома, поставив пару созданных эльфами иллюзоров, отводящих глаза, чтобы любой наблюдатель, случайный или даже преднамеренный не смог их увидеть, Охотник прижал девушку к стене, прикрыв собой и заодно не давая ей выйти:
— Что происходит?
Драконесса вскинула голубые, словно летнее небо глаза, взмахнула длинными пушистыми ресницами:
— Ты о чём?
— Не притворяйся! — рыкнул Охотник и тут же снова перешёл на шёпот. — Какого мрака первородного ты творишь?
— Я?!! — искренне изумилась и даже приобиделась Риола. — Я творю?! Между прочим, я изо всех сил стараюсь следовать этим дурацким правилам приличия, созданным похотливым извращенцем, считающим женщин двуногой скотиной! Ты же сам говорил, что я должна прикинуться тенью и не отсвечивать, в глаза смотреть нельзя, говорить нельзя, только дышать и можно, да и то через раз, чтобы, обороните силы света, своего господина воздухом не обделить!
Раскрасневшаяся от гнева драконесса тряхнула волосами, отчего из причёски со звоном посыпались на каменистую землю шпильки, и обличительно ткнула пальцем в грудь Охотнику, чуть не пропоров ноготком тонкую паутину вышивки:
— Я терпела похотливые взгляды этого рыжего урода, стиснув зубы, молчала, несмотря ни на что, а ты ещё и недоволен?!
— Ну вот, теперь ты стала прежней, — Арион с широкой улыбкой погладил девушку по щеке, заправил упавшую на лицо светлую волнистую прядь волос за ушко.
Риола замерла, разом позабыв все свои обиды, а чуть шершавые пальцы Охотника скользнули на девичью шею, лёгкими щекочущими касаниями спустились вниз, обвели сдержанный, украшенный кружевами вырез платья.
— Знаешь, — голос Охотника был хриплым, и эти рычащие нотки заставляли сладострастно сжиматься что-то в душе драконессы, — в этом платье ты такая хрупкая, — Арион обхватил тонкий стан, привлёк Риолу к себе, — а твоя кожа словно светится изнутри.
Одна рука продолжала удерживать девушку словно стальным обручем, а другая опять скользнула к вырезу платья, прошлась по самому краю, сминая кружева и стягивая ткань вниз, обнажая полукружия груди.
— Ты… — начала было Риола, но горячая ладонь властно легла ей на грудь, и все возражения пропали, растворились
