Однажды я встретила волка - Анна Клирик
Помимо воинов и охотников, в клане отдельно выделяют волчиц, ответственных за воспитание молодого поколения — обычно их называют нянями. Среди них иерархия никак не определяется, кроме того, что контроль над ними ложится на плечи первой волчицы клана, супруги вождя.
Особняком стоят лекари клана — сам знахарь и его ученики.
Капан Гайрих. «Обычаи народов Фиэдеса». Раздел «Зверолюды», глава «Общественное устройство кланов».
Х514 год, 12 день месяца Зреяния
Диису Бесстрашную в клане уважали и даже немного боялись. И вовсе не потому, что она была супругой вождя и матерью первых воителей клана, хотя для некоторых уже это являлось достаточной причиной не переходить ей дорогу. В прошлом самая сильная и смелая воительница, последние пару десятков лет Дииса занимала пост первой волчицы клана. Под ее чутким надзором воспитывалось молодое поколение, а также няни, приглядывающие за малышами.
Некоторые даже называли Диису матерью всего клана. Сама Дииса предпочитала не называть себя подобными титулами. «Матерью всех волколюдов может быть одна лишь Всевидящая, — говорила она. — Богиня даровала жизнь первым из нашего рода, а мы лишь продолжаем ее дело, передавая эту жизнь потомкам».
Дом Диисы стоял в отдалении от поселения — волколюдка предпочитала уединение в те моменты, когда не проводила время с волчатами и нянями. Впрочем, поговаривали, что тому была еще одна причина. Дом располагался недалеко от хижины знахаря, и если Альсав лечил телесные раны, то к Диисе нередко приходили поговорить по душам или спросить совета.
После захода солнца Дииса не ждала гостей: воины тренировались или обходили земли клана, охотники уходили в чащу, а няни выводили волчат на прогулку. Но когда в ее дверь несмело постучали, она тепло улыбнулась. Она уже знала, кого привело к ней этим вечером.
— Входи, — пригласила Дииса. На дверь она не взглянула, даже когда та тихо скрипнула, пропуская гостя внутрь.
С Ликом она виделась нечасто. У первого воина немало забот, а их обязанности практически не пересекались. Тем не менее, из рассказов она знала и о его заслугах, и о промахах — все-таки за ним наблюдал весь клан.
— Я не вовремя?
— Когда речь идет о сыне, не может быть неудачного времени, — отозвалась Дииса. — Ты не заглядывал с тех пор, как Рууман отправился на совет кланов. Впору было волноваться.
— Ты же не думаешь, что я не справлюсь без твоей помощи? — проворчал Лик, проскользнув мимо нее и бесшумно опустившись на плетеный стул.
Дииса улыбнулась шире.
— Ты же все-таки пришел.
Волколюд открыл рот, но замер и отвел глаза, разглядывая теперь пламя в небольшом очаге.
— Я… не поэтому… Просто подумал, что давно тебя не видел. А помощников мне и так хватает.
Женщина вздохнула.
— Ты все так же не ладишь с Ирмаром… Может, выпьешь чаю? Сегодня взяла у Альсава новый травяной сбор. Сказал, успокаивает.
— Работа нервная? — усмехнулся Лик.
— Не лучше твоей, мой волчонок, — вернула смешок Дииса.
— Не называй меня так, мама. Я уже не ребенок.
— В глазах родителей дети всегда остаются детьми. — В ее глазах промелькнула тоска.
Лик сцепил руки в замок и сгорбился. Пока Дииса заваривала чай и доставала кружки, краем глаза разглядывала сына. Его волосы, отливавшие рыжим при свете очага, вились сильнее обычного — промокли под сегодняшним дождем. Губы Лик поджимал, будто хотел что-то сказать и с трудом сдерживался, а брови хмурил так, что на лбу появилась складка, которая делала его старше на несколько лет. Над правым глазом темнело пятно. Рана? Похоже, Лик был у знахаря, вот и решил заглянуть.
— Ты хорошо справляешься, — произнесла Дииса, наливая ароматный травяной напиток в кружку. Лик невольно повел носом, как зверь, и его губы тронула улыбка. — Как поход в лес с человеческой девочкой?
Волколюд замер, не донеся кружку до рта.
— Успешно.
— Я не об этом. Если бы с девочкой что-то случилось, вся деревня, а вместе с ней и клан, стояли бы уже на ушах. Я спрашиваю о тебе.
— А что я? — Лик пожал плечами и все-таки сделал глоток. — Что это за вкус такой сладковатый? Впервые пробую.
Дииса покачала головой, не одобрив попытку сменить тему. Но все-таки ответила:
— Маун-трава1.
— Всевидящая, — поморщился Лик. — Кошачья дурь? С каких пор Альсав добавляет эту дрянь в свои травяные сборы?
— Трава — это всего лишь трава. Если она обладает целебными свойствами, почему бы ее не использовать? Не уходи от вопроса, Лик.
— Ты решила устроить допрос?
— Я думала, за этим ты и пришел. Как бы то ни было, ты навещаешь меня только тогда, когда нужен совет.
Лицо Лика помрачнело. Он отставил кружку и откинулся на спину, глядя теперь в темное окно, за которым ничего не было видно.
— Прости, что почти не бываю у тебя, — добавил он тише. — Знаешь, было бы проще, если бы вы с отцом помирились. Мы бы смогли жить вместе.
— Мы и не ссорились, мой волчонок. Я все еще его пара и первая волчица. Никто не ограничивает меня в том, что я делаю. И я могу видеться со своими детьми, когда захочу. Мне этого вполне достаточно.
«Но недостаточно нам с Тайрой», — прочитала она в его глазах.
— Ладно, — отмахнулся Лик. — Я знаю, как ты не любишь эти разговоры. Да… ты права. Я действительно немного… запутался.
Он резко выдохнул и провел рукой по волосам, отчего те растрепались еще сильнее. Но продолжать разговор не спешил, да и Дииса не торопила: ей лучше других было известно, что искренность приходит только вместе с чувством спокойствия и защищенности.
— В последние дни я сам себя не понимаю, — наконец, произнес Лик. На мать он до сих пор не смотрел. — Мне казалось, что еще с детства я научился различать, что я делаю по своей воле и когда мной овладевают инстинкты. Все было так просто… и принимать решения тоже. И дело не в том, что отца сейчас нет рядом. Просто как-то… иначе все. Будто размылась граница между обязанностями и желаниями. Мне кажется, что не только я это вижу — это чувствует и клан, и мне становится не по себе.
Дииса тихо рассмеялась, за что была награждена удивленным взглядом сына.
— Мне очень хочется познакомиться с этой девочкой.
— Девочкой? — переспросил Лик, а затем нахмурился. — Причем здесь Митьяна?
— Митьяна, значит…
Она отвернулась, чтобы Лик не видел ее лица. Конечно, он стал старше, спокойнее и рассудительнее, но в душе остался подростком, которому не позволили как следует наиграться, завалив грузом ответственности. Способы остались такими же, как в детстве, разве что чуть более изощренными.
