Уроки любви и ненависти (СИ) - Крааш Кира

Я вдруг ахнула:

– Маркус, я ведь могла бы заключить змеволка в огненный круг! И нам бы не пришлось бежать через полдолины!

– В теории – могла бы, – не стал спорить парень. – Вот только кто знает, какая тут почва и какая растительность. Мог бы начаться пожар, а ты, при всем моем восхищении, не такой сильный маг, чтобы угомонить неконтролируемую стихию.

Я понурилась, и Маркус ободряюще погладил меня по спине:

– Все будет хорошо. Я обещаю.

Хотела спросить, что ж тут хорошего, но в этот момент наше ледяное плавсредство ткнулось в берег.

– Все, приплыли. Идем, – парень потянул меня за руку.

– Куда? – вяло поинтересовалась я, не спеша сходить со льдины.

– Проходить курс молодого бойца!

И таким он это бодрым тоном произнес, что я почувствовала – ночка будет та еще.

60

– Итак, сейчас мы будем учиться ставить шалаш! – бодрым тоном произнес Норон, а я застонала. И не про себя, а вслух!

– Зачем? Ну вот зачем мне это знать?! – возмущалась я.

– Ну как зачем? Всякое в жизни пригодится. И потом, ты же знаешь, с милым рай в шалаше, так что…

– Ты же герцог! Какой еще шалаш?!

– Герцогский!

Из-за защитного круга, чуть переливающимся морозным узором, за нашей перепалкой наблюдала, кажется, вся ночная фауна долины. Огромная пушистая змея, лысый медведь, клыкастый олень и прочие животные, которых раньше я видела только на картинках либо в клетках факультета бестиологии.

И вот теперь на расстоянии вытянутой руки за тонюсеньким, чисто символическим магическим барьером стоял целый полк очень зубастых и очень голодных хищников. И меж собой их роднило одно.

Выражение полного обалдевания на мордах.

Нет, я с ними согласна, ни один уважающий себя хозяин леса не потерпит, чтобы какие-то там люди посреди этого самого леса разожгли магический костер, очертили немаленьких размеров защитный круг и принялись упоенно переругиваться о том, как провести остатки ночи.

Возможно, животинки пользовались случаем поразвлечься бесплатным и безопасным представлением. Не удивлюсь, если между ними шныряет какая-нибудь чешуйчатая лиса и продает жареных мышей в качестве закуски в кулечках.

Тьфу, гадость!

– Вот так втыкаешь палку опоры, – Маркус меж тем воодушевленно рассказывал о шалаше, – вот так завязываешь ветки…

Я снова застонала в голос. Громко и с чувством. Так, что смотрящие за нами звери дружно отшатнулись от греха подальше. Я их даже понимаю – ну мало ли что в голову придет этой припадочной, костер вот она уже разожгла, а там, может, еще что выкинет.

На костре, кстати, на тоненьких прутиках, жарились две большие, жирные рыбешки. Маркус, выловивший их какой-то хитрой ледяной техникой, пищал от восторга, потому что «О-о-о, брат не поверит, что я вытащил двух трехкилограммовых фомулей!! Будешь свидетельствовать!»

Свидетельствовать мне было не жалко, костер разжигать тоже, но убирать территорию, чистить рыбу, а теперь еще и шалаш?!

61

– Норон, читай по лицу, – грозно проговорила я, ткнув пальцем в саму себя.

Парень отвлекся от разлапистых веток и посмотрел на меня. Я же состроила максимально суровую моську, всем своим видом намекая, что если он не угомонится, достраивать шалаш будет в гордом одиночестве, а я прилягу прям тут, у костра.

– Ну что ты за человек такой, Эмбер! – картинно вздохнул Маркус. – Никакого стремления к познанию!

– К познанию – всегда пожалуйста. Но не в кружок «магические ручки».

Ледяной хмыкнул и щелкнул пальцами. Нарубленные ветки, валявшиеся как попало, словно по команде подпрыгнули, приняв вертикальное положение, а затем сами сложились в небольшой уютный шалашик.

Кажется, у меня дернулся глаз.

– Ну не смотри на меня так! Нам же нужно было какое-то совместное занятие, вот я и решил… – проговорил Маркус, чуть нервно сглотнув и сделав шаг в сторону. – Милая, держи себя в руках, спалишь рыбку.

Я посмотрела на костер, который действительно начал трещать бодрее, на ледяного мага, который кривлялся от скуки, на живность за барьером, что продолжала с любопытством за нами наблюдать, и заявила:

– Я – спать. Разбудишь, когда надо.

И, не дожидаясь реакции, забралась в шалаш. К слову, жилище было вполне себе комфортным. Ровно настолько, насколько могло быть строение из го… листов и палок, собранное студентами посреди дикого леса и державшееся исключительно на магии и честном слове. Свернувшись калачиком, я положила руку под голову и, прикрыв глаза, начала проваливаться в сон.

Я так устала, что не было сил сопротивляться, когда ко мне забрался Маркус, сграбастал, точно любимую плюшевую игрушку и, уткнувшись носом мне в макушку, засопел.

– Норон, имей совесть, – вяло возмутилась я.

– Я б с удовольствием, но спать хочется, – буркнул в ответ парень.

– А нам не надо нести дозор по очереди? – спросила, мысленно молясь, чтобы меня сейчас не выгнали играть в гляделки с клыкастым оленем.

– Нет, – мне на ухо громко зевнули, – барьер на сутки ставится. А нам надо всего пару часов до рассвета поспать.

– Ну, нет так нет, – согласилась я, не собираясь просыпаться. Кажется, даже если бы меня сейчас начали тихонечко жевать, я бы попросила не чавкать и продолжила спать.

Немного повозилась, чтобы удобнее устроиться во внезапно крепких объятиях Маркуса, и затихла, медленно проваливаясь в сон. И где-то на грани яви услышала тихую ругань: «Вот ведь зараза огненная…»

А я что? Я ничего. Сам приперся в мой шалаш!

62

Мне снился папенька, бегающий от меня с брачным договором и вопящий: «Не отдам, не отдам!», ректор, у которого Норон отнимал наши дипломы, и, собственно, Норон, который лез обниматься.

Проснувшись, я поняла, что из всего того ночного бреда кое-что действительно происходило наяву: мы лежали с Нороном в обнимку. Но теперь уже я обнимала его, как любимую плюшевую игрушку, вцепившись руками и ногами.

Кошмар!

Я замерла, даже дышать почти перестала, судорожно думая, как бы аккуратненько выбраться из шалаша, чтобы не разбудить Норона, как вдруг услышала, на улице какие-то подозрительные звуки.

Кто-то был внутри нашего защитного круга!

– Маркус! – зашептала я. – Маркус!