Влада Крапицкая - Нектэрия
Быстро спустившись в спальню, я включила стереосистему, и сев в кресло у окна, погрузилась в раздумья. Когда на улице потемнело, я сняла одежду и, переодевшись в шорты с топиком, легла в кровать, свернувшись калачиком. На сердце скребли кошки, и не одна, а целая тысяча. Хотелось плакать, но ничего не получалось. Незаметно для себя я заснула.
Опять кошмар, он снился мне прошлой ночью. Я опять бегу по лесу, и меня опять преследует опасность. Напряжение нарастало, и тут я увидела, что рядом со мной бегут Сет и Рет. Им тоже страшно, но они всё равно не бросают меня. Я уже чувствую, что меня вот-вот догонят, и решаю встретить свою смерть лицом к лицу. Я разворачиваюсь и вытягиваю руки, чувствуя в них жар……
— Лана, Лана, проснись же, пожалуйста, — в голосе была паника, и меня кто-то тряс за плечо.
Я открыла глаза, тяжело дыша, и опять увидела Макса.
— Ты вся горишь. Тебе плохо? Опять кошмар? — голос у него был тревожный.
— Да, — по моему телу прошёл озноб.
— Расскажи мне, — ласково произнёс Макс.
— Мне грозила опасность, но я не знаю от кого. Я бежала по лесу, — мой голос стал прерывистым, когда я воскресила в памяти сон. — Бежала, и знала, что меня сейчас догонят. Мне не уйти, и со мной произойдёт страшная вещь, — дальше говорить я не могла, меня сковал страх.
Макс притянул меня к себе, и я уткнулась лицом в его плечо. Он обнял меня одной рукой за плечи, а второй стал поглаживать по спине:
— Это всего лишь сон, не бойся, я не позволю тебя обидеть. Всё будет хорошо, — нежно приговаривал он.
Я начала расслабляться, жар потихоньку проходил и страх уходил вместе с ним. Было так уютно в объятиях Макса, и я верила его словам, что он не даст меня в обиду. И тут я отчётливо услышала стук — сначала один, через некоторое время другой.
— Что это? — недоумевая, спросила я, и заглянула Максу в глаза.
— Моё сердце, — ответил он, продолжая гладить меня по спине.
— Сердце?!
— Да. У меня тоже есть сердце, и я способен чувствовать, те же эмоции, что и вы — люди, — его голос стал бархатным, и он посмотрел мне в глаза.
У меня закружилась голова, и опять сбилось дыхание, но уже не от страха. Он продолжал гладить меня по спине, но, уже не успокаивая, а осторожно касаясь кончиками пальцев открытых участков спины. Его прикосновения вызывали во мне давно забытые чувства, я даже не могла пошевелиться, вернее не хотела. А где-то в подсознании, билась какая-то мысль, но уловить смысл я была не в состоянии. Макс перестал гладить меня по спине, а потом, посмотрев мне ещё раз в глаза, прикоснулся пальцами к щеке и нежно провёл по ней, а потом по моим губам. Я перестала дышать. Он нежно обхватил мой лицо руками и стал медленно наклоняться ко мне….
«Ты дура. Дура. Опомнись! Если ты сейчас позволишь себя поцеловать, назад дороги не будет. Ты влюбишься окончательно и бесповоротно, а когда он тебя бросит, ты сойдёшь с ума от боли. Не тешь себя надеждой, что он всегда будет рядом с тобой. Ты серая, бесцветная мышь, а он грациозный, прекрасный хищник. Он поиграет с тобой, а потом бросит, как тогда. Помнишь? Только сейчас тебе будет ещё больнее. Ты сможешь вынести столько боли? Ты хочешь это?» — голос разума прорвался наружу.
— Нет! Я не хочу! — я зло и резко ответила вслух своему внутреннему «я».
Лицо Макса превратилось в маску боли, а через секунду окаменело.
— Как скажешь, — он поднялся и резко развернувшись, пошёл к выходу. — Жду тебя на кухне, — не поворачиваясь, бросил он.
Мне на сердце лёг груз тяжести, и я не могла пошевелиться. Меня охватило отчаяние. Сердце кричало, что я совершаю ошибку, а голос разума противоречил ему, говоря, что лучше сейчас всё остановить, иначе, потом будет намного больнее. Спустя пять минут я поднялась и поплелась в душ. Утро только наступило, а я уже чувствовала себя разбитой.
Когда я вышла на кухню, Макс поставил передо мной чашку кофе и, повернувшись ко мне спиной, встал возле окна. Николас, сидевший рядом со мной за столом, недоумённо смотрел то на меня, то на Макса. Кое-как я допила кофе и поставила чашку в раковину.
— Поедем опять в долину? — нерешительно спросила я.
— Если хочешь, — голос Макса звучал вежливо и равнодушно.
В конюшне я поздоровалась со Стефаном и попросила оседлать Кэсси. Когда я вышла во двор, Макс с Ником уже стояли возле ворот.
— Ждём тебя в долине, — сказал Макс и исчез. Ник опять непонимающе посмотрел на меня, но промолчал и исчез вслед за Максом.
Я не спеша спустилась по склону и, оказавшись в долине, поняла, что хочу на свою рассветную вершину, несмотря на то, что солнце уже давно встало. Странно, я стала спать намного больше, а сил становилось всё меньше и меньше.
В долине, не доезжая до Макса с Ником, я остановилась и спросила:
— Можно подняться на ту вершину? — я указала направление.
— Без проблем, — и Макс опять исчез. Ник испарился следом за ним.
На вершине, я спрыгнула с Кэсси, и, не став отвязывать уздечку Агата от седла, подошла и села возле обрыва. Макс и Ник стояли неподалеку и смотрели на расстилающуюся перед нами долину и соседние горы.
— Очень красиво, — сказал Ник. Макс кивнул ему и продолжал смотреть вдаль.
Меня охватило ощущение надвигающейся катастрофы. Надо срочно разбить эту стену отчуждения, которая возникла между мной и Максом. Но как это сделать, я не знала. Надо поговорить, но я никак не могла найти тему для разговора. Все вопросы, которые возникали в голове, казались глупыми и детскими. Был только один вопрос, который меня интересовал — его сердцебиение, но тема была очень скользкая. Как можно спросить про одно, не затрагивая остальное — его прикосновения и попытку меня поцеловать? Он истолковал мою реплику неправильно. Принял на свой счёт. Умом я понимала, что мне нельзя влюбляться, и что Максу не надо рассказывать, почему я это сказала, и что мои слова были обращены к себе самой. Но сердце обливалось кровью — я обидела Макса. Он не заслуживал такого отношения с моей стороны. Промучившись так с пол часа, я решила всё же задать вопрос.
— Макс? — позвала я.
— Да? — он повернулся ко мне с безразличным выражением лица.
— Сегодня утром, — каждое слово давалось мне с трудом, — я слышала, как бьётся твое сердце, — его лицо превратилось в холодную маску. — Ты не говорил, что у вас бьётся сердце. Понимаешь, везде пишут, что ваше сердце, — я не могла подобрать подходящего слова, и вздохнула, — безмолвно, что оно не бьётся.
— Лана, ты так и не поняла, кто мы, — он подошёл ко мне. — Я попробую объяснить, — он задумался, а потом продолжил, — в нашем мире существует две точки зрения. Одни вампиры считают себя параллельной ветвью в развитии человечества. Другие — что природа всегда поступала мудро, и что отношение между нашими видами — это как отношения между хищниками и добычей в природе. Мы как противовес вашему виду. Как птицы, которые существую, для того, чтобы не давать сильно размножать насекомым. Или львы, которые охотятся на парнокопытных, чтобы контролировать их численность на должном уровне. Вы — люди, считаете себя вершиной эволюции, и не хотите посмотреть правде в глаза. Вы такие же создания природы, как и остальные животные и млекопитающие, — он опять замолчал. — Так вот, хищников в природе всегда меньше, и они всегда обладают, такими качествами, которые не присущи остальным. Нас вампиров меньше, чем вас — людей, и наша способность к рождению себе подобных очень ограниченна, по сравнению с вами. Поэтому, природа и здесь всё предусмотрела, — спокойно произнёс Макс, — она дала нам некоторые преимущества, перед вами. Мы должны не давать вам убивать самих себя и разрушать окружающий нас всех мир. Опыт и знание помогают нам сдерживать вас. Но чтобы приобрести этот опыт, мы должны жить дольше вас. Поэтому в нашем организме все процессы замедленны — у нас тоже бьётся сердце, только оно бьётся намного медленнее. Мы также хотим есть, как и вы, просто нам не нужна еда два-три раза в день. Мы тоже спим, но не каждые сутки. По нашим венам тоже циркулирует кровь и у нас тоже есть пульс, просто все процессы в нашем организме протекают намного медленнее, чем у вас.
