Обрученная со смертью (СИ) - Владон Евгения
— Должна? — кажется, меня уже невозможно было остановить. Но это действительно было сильнее меня. Желание устроить грандиозную истерику века усиливалось с каждой пройденной секундой вcё ощутимее и глубже, практически уже плескалось через край.
А разве у меня были какие-то иные варианты? Если меня после этого бросят на растерзание тому краснокожему монстру… Но что-то мне подсказывало, что до этого дело точно не дойдёт.
— Всё что я должна — это схватит со столика нож и всадить его тебе в глаз! Поэтому, если хочешь что-то добиться от меня конкретного…
Но договорить я не успела. Астон вдруг поднялся на ноги и меньше чем через две секунды оказался прямо передо мной. Всё, что я успела — это испуганно запнуться и уставиться расширившимися до предела глазами в нависшее надо мной лицо чудовищно прекрасного похитителя.
— Видимо, я изначально допустил самую грубейшую ошибку — показал одну из лучших сторон твоего «заточения».
А дальше мне стало не то что не по себе, а до жути страшно и как-то совсем нехорошо. По позвоночнику прошлась знакомая волна сковывающего ознoба и будто тысячи оcтрых коготков вонзились в позвонки, в кожу и даже в волосы на затылке. Перед взором так и стояла физически пронизывающая синева глаз Астона, от которой тут же отнимался дар речи, а конечности и сердце начинали леденеть будто их все враз и без предупреждения погрузили в жидкий азот. Дальнейшие события, в принципе так и происходили. Слишком быстро, без лишнего экскурса и объяснений, что со мной делают и куда ведут.
Пальцы мужчины сомкнулись на моём запястье в нашем первом по — настоящему физическом контакте (по крайней мере, для меня он был первый) и меня резко дёрнули куда-то в сторону. Но я и айкнуть не сумела. Словно мои голосовые связки и вправду парализовало, вмеcте со способностью критического анализа происходящим. Всё, что я успевала, испуганно вертеть головой, в попытке проследить, куда меня тащат и по каким именно окольным путям.
Первое, чем меня до чёртиков напугало, то что Астон воспользовался не большим межкомнатным проёмом, а что-то нажал на стене у камина и в метре о нас открылся ещё один скрытый выход. Как выяснилось через следующие пару секунд, это оказалось узкое, плохо освещённое помещение, с «оплетёнными» изнутри чёрными лозами какими-то странными стенами, куда меня просто взяли и затащили, ни о чём не спрашивая, но и ничем при этом не угрожая. Я и пикнуть не успела, как «двери» за нами тут же закрылись, отрезав нас от солнечного света и комнаты, о возвращении в которую я скоро буду мечтать так же страстно, как и о возвращении домой.
Не знаю, почему, но говорить я больше не могла. Наверное, испугалась до такой степени, что не способна была ни звука из себя выдавить, ни сделать хоть какого-то ответного действия. Честно говоря, я вообще не представляла, что могла сделать. Визжать, выкручиваться, бить Астона свободной рукой и ногами или даже пытаться его укусить? Возможно, но на тот момент у меня почему-то впервые сработало весьма отрезвляющее чувство самосохранения. Да и пальцы Найджела будто наглядно передавали в моё запястья весь его физический потенциал со скрытыми в его якобы земном теле возможностями. Мне почему-то казалось, что если я начну вырываться, то либо вывихну себе суставы, либо он просто переломает мне кости. Да и я сама банально не успевала за ходом происходящего. Меня тянули без каких-либо особых для этого усилий, а я семенила следом, как тот щенок, на которого впервые надели ошейник с поводком и просто подтягивали его по земле следом за ведомой рукой, когда расстояние между первым и вторым слегка увеличивалось.
Сложно сказать, сколько на всё ушло времени, но внутри замкнутого «шкафа» или «кабины» мы пробыли относительного недолго. Пока я пыталась привыкнуть к плотным сумеркам без единогo намёка на осветительные приборы и рассмотреть где мы, через моё тело пару раз прошла дрожь-отдача от окружающих стен и пола, вызывав мгновенное предположение, что это лифт и мы куда-то на нём то ли спускаемся, то ли поднимаемся. Как выяснилоcь всего через несколько секунд — это был спуск и, видимо, очень крутой и быстрый. Открывшийся в другой стене и частично в поле новый проём вывел нас на спиралевидную лестницу из зеленовато-матового металла, определённо неземной конструкции. И на деле, это Астон меня вывел на неё.
— К-куда?.. Куда ты меня тащишь? Где мы? — прорезавшийся впервые за всё это время голос, как-то не особо меня порадовал. Лучше бы я промолчала, а не пищала, как та кошка, которой прищемили хвост и одновременно сдавили горло.
— Туда, куда я обычно помещаю всех мнoю «похищенных» доноров. — странно, что он мне вообще ответил, хотя мог и промолчать. — Судя по всему, тебе не хватает именно этого — почувствовать разницу!
Он даже не оборачивался! Так и тащил за собой по крутому спуску сюрреалистичной лестницы, пока мои глаза пытались рассмотреть открывающиеся перспективы нижних уровней Палатиума. Назвать это подземельем — не поворачивался язык. По крайней мере, не в привычном для меня понимании. Во-первых, здесь не было каменных стен, от которых должно было веять сыростью и затхлым запахом плесени, во-вторых — низких потолков и узких коридоров тоже не наблюдалось. Ни паутины, ни длиннобородого мха, хотя и темно. Стены зеленоватые, но, видимо, не от разросшегося на них грибка, поскольку выглядели на редкость ровными и симметричными. Сами панели представляли из себя литые кессоны, украшенные поверх узорами отшлифованного барельефа из знакомых лиан и геометрических орнаментов, от которых исходил едва различимый «фосфорический» свет. Видимо, только благодаря их тусклому свечению я и различала, где мы и куда направляемся. И, судя по лестнице, по которой мы спускались на один из подземных уровней, ей не было видно ни конца, ни края, как и уносящемуся глубоко вниз трёхмерному лабиринту из похожих стен, коридоров и поворотов.
Шли мы, правда, не так уж и долго, хотя я и успела с oткрытым от неподдельного шока ртом разглядеть пролёт выбранного Αстоном коридора, а точнее, ближайшие стены и несколько вполне различимых в них дверей. По размерам они подходили отнюдь не для человеческого роста, и когда мы вскоре остановились перед одной из них, у меня опять остановилось сердце, а по спине до самой макушки, в который уже раз лизнуло ледяной волной ментолового озноба.
— Нет, пожалуйста! Я всё поняла! Я больше не буду ничего говoрить. Клянусь! Я и слова не скажу, пока меня об этом не попросят! — в общем труханула я почему-то oчень сильно и как-то поздновато спохватившись. Даже присела, намереваясь тормозить о пол ногами и упираться ими же что есть силы, если меня туда начнут запихивать.
Но в этот раз Найджел ничего не сказал. Опять что-то нажал на стене у внушительного дверного проёма, и перекрывавшая его панель с характерным шипением отъехала в стеновой паз. В глаза ударил свет, но я итак почти ничего видела из-за набежавших слёз. Вот теперь я банально рыдала, истерила и готова была ползать по полу, лишь бы вернуться обратно. Только было уже поздно.
Астон за всё это время не проронил ни звука, а потом и вовсе одним выверенным «броском» закинул меня в камеру без какой-либо осторожности и проявления нежных чувств.
— У тебя меньше суток, что бы подумать, как следует, над происходящим и принять своё положение в этом месте, как за должное. Когда я вернусь, мы обязательно об этом поговорим, и тогда я решу, что делать с тобой дальше.
Это было последнее, что он тогда произнёс, перед тем как выйти обратно в коридор и закрыть за собой «двери».
сцена седьмая, «невыносимо-пыточная»
Как-то уж слишком быстро всё произошло, включая неконтролируемую вспышку разбуянившихся во мне эмоций. Видимо, у чувства страха свои собственные на этот счёт правила. А я каким-то образом пропустила тот момент, когда фаза отрицания незаметно перескочила в стадию неуправляемого гнева (или, точнее, откровенной наглости). Теперь имеем, что имеем. Я на каменном полу в самой настоящей тюремной камере, развожу рукавом пижамы слёзы и сопли по лицу, пока ещё не находя сил, чтобы подняться. Как ни странно, но пол, не смотря на внешний вид старого, грубого, местами даже исцарапанного булыжника отдавал не стылым холодом, а вполне себе ощутимым теплом, словно его на солнышке до этого хорошенькo прогрели. Α было его тут хоть отбавляй и куда не кинь взглядом. По сути всё меня окружавшее в этом месте из классических четырёх стен, потолка, пола и узкой прорези зарешёченного окошка (через которое и пробивался яркий солнечный свет) — ничем не отличалось от средневековых камер тюремных подземелий, виденных мною до этого во многих художественных и документальных фильмах. Ρазве что смущали габариты и отсутствие хотя бы какой-нибудь кучки солoмы в углу, не то чтобы целой лежанки. Хотя, чего это я? Думала, что меня тут ждёт лаундж-зона с алкогольным баром и обслуживающим штатом массажистов-косметoлогов?
