Дарья Кузнецова - Симфония для пяти струн (СИ)
— Наш Аль саенами не интересуется, — Ланар насмешливо фыркнул.
— А кем интересуется? — ехидно поинтересовалась единственная девушка в комнате. — Тарами? И вообще, откуда такие сведения?
— А ты что так оживилась? Имеются какие-то планы? — вместо ответа рассмеялся её напарник.
— А хоть бы и имеются, — воинственно вздёрнула хорошенький носик девушка. Тар Аль ей на самом деле нравился, очаровывая вот этой своей странностью и нелюдимостью. Правда, планов никаких не было, но… почему бы не позлить этого бабника? — Твоё какое дело?
— Так, ша! — вмешался Раиль. — Личные вопросы выяснять за пределами этой комнаты, договорились? Хотя на вопрос я твой, Аера, отвечу. Сведения эти у него оттуда же, откуда и у всех остальных. Личные наблюдения и юбочная память. То есть, мягко говоря, непроверенные. Но, с другой стороны, за десять лет, что он живёт в этом городе, уж кто-то что-то заметил бы; так что, видимо, Карт действительно безраздельно предан работе. Такое редко, но встречается, смирись.
— Ладно, друзья мои, с вами, конечно, интересно, но меня ждут свидетели, — вздохнул, махнув рукой, Ланар, поднимаясь с места. — Счастливо оставаться!
Вдохновлённый его примером, убежал и Амил, и даже Аера заполошно метнулась к выходу, что-то вспомнив и побросав бумажки.
Один Шамар остался сидеть на месте и невозмутимо возиться с документами. Его лень и нежелание ни во что вмешиваться как раз и послужили поводом считать мужчину безынициативным. Однако эти качества в совокупности с дотошностью вылились в странную привычку: Траен собирал информацию ради информации, на случай, чтобы когда-нибудь, если кто-то что-то потребует от него по работе, не было необходимости метаться и в срочном порядке изыскивать каналы. Эта привычка выручала его не раз и не два, поэтому трепетно культивировалась.
В том числе он коллекционировал информацию о коллегах, и они бы искренне удивились, узнав, сколько он знает обо всех них. И Карт Аль исключением не был. Шамар прекрасно знал, что у этого человека восстановленные после какой-то катастрофы документы, причём все. Знал, что никто точно не уверен, откуда вообще взялся этот тип. Знал, что сразу по прибытии в Город-на-Мосту Аль долгое время посещал психиатра, причём часть этого времени — уже будучи помощником следователя, а потом и следователем Руки Гармонии, и принимал некий весьма серьёзный эликсир, применяющийся среди прочего при некоторых формах шизофрении. Кроме того, Траен знал, что с этим психиатром Карт подружился при одном странном событии, живых свидетелей которого не было. Знал, что дружат они до сих пор, и даже знал, что Аль уже несколько дней обитает у того самого психиатра. А ещё он точно не знал, но догадывался, что старший следователь опять начал принимать тот эликсир — поэтому и ведёт себя более адекватно. Из всего этого Траен сделал вполне закономерный вывод, что Карт Аль попросту болен. Правда, выводами своими делиться ни с кем не собирался.
Вывод из всего случившегося со мной за последние две недели, начиная с обнаружения мёртвой незнакомки на улице, я могла сделать только один: пришёл конец моей спокойной размеренной жизни. Как там говорила тётя Аея? Перемены? Вот уж действительно. И новые знакомства в огромных количествах.
Проснулась я примерно на рассвете, понимая, что спать не хочется совершенно. Правда, вставать тоже не хотелось, так что я лежала и вяло размышляла. Интересно, как там бедный тар Аль? Мне-то вчера досталось гораздо меньше. Во всяком случае, со слов Олеи; мы с ней вчера успели немного поболтать перед сном, и она рассказала, как всё произошло. Впрочем, рассказывать было особо нечего: сначала мы пристально уставились друг на друга, потом очертания Карта стали расплываться, и вокруг него начало образовываться облачко дыма. Сарк выругался и бросился на друга, причём лично Оли показалось, что бросился с ножом. Мужчины упали, а я так и осталась сидеть, глядя в пространство.
Потом вспомнился отец. И без того не слишком радужное поутру настроение испортилось окончательно. А я ведь так и не спросила вчера у Аля, что там произошло. Может быть, я напрасно убежала? Может, он всё-таки не умер, и я могла бы чем-нибудь помочь?
Глупость какая! Конечно, хотелось бы, чтобы он был жив, но зачем обманывать себя? И в то, что умер он своей смертью, мне совсем не верится. Если бы каждая смерть в городе производила на меня такое впечатление, я бы уже давно сошла с ума. Нет… Единственное, на что было похоже это ощущение, — смерть той незнакомой женщины в переулке. Только здесь прозвучало сильнее, страшнее. То ли из-за гораздо меньшего расстояния, то ли из-за того, что он мой отец.
Как грустно. Я даже не могу всерьёз переживать о его гибели. Понимаю, почему всё происходит именно так, но… гадко это. И грустно.
Я повернулась набок. Больше всего хотелось встать, пройти на кухню, выпить чашку кофе и немного отвлечься. Останавливала только вероятность встречи там с Алем. Более того, я была уверена, что, если я всё-таки сейчас туда пойду, именно на него и наткнусь. А если наткнусь, то он, как выражается Сарк, «сорвётся»; потому что я не удержусь от желания вновь окунуться в эту грозовую бездну. Этот живой ветер завораживал, очаровывал, а ощущение свободы и яростная музыка бури нестерпимо манили к себе. Наверное, что-то подобное чувствуют люди, употребляющие «пыль веков»[10]. Восторженный страх и нестерпимое желание вновь испытать это чувство.
Я перевернулась на другой бок и закрыла глаза. Некоторое время полежала так, пытаясь выбросить из головы неприятные мысли и уснуть. А потом, отчаявшись, встала и отправилась умываться. В конце концов, за чашечкой кофе можно зайти в любимую кофейню, а замечательные свойства этого дома позволяют перемещаться почти без риска случайных встреч в коридорах. Хм… Кстати, интересно, а коридоры здесь остались? И как они выглядят, если ими никто не пользуется?
Решив отложить выяснение этого обстоятельства на неопределённый срок, я начала собираться, в очередной раз радуясь, что у нас с Олеей настолько одинаковый размер одежды, и что подруга всё-таки догадалась подобрать для меня платье не какого-нибудь своего любимого яркого цвета, а спокойного сизого оттенка. Если в вопросе фасонов мы с ней были более-менее солидарны, то в вопросе цвета общего языка не могли найти никогда.
Дверь на улицу открылась без всяких проблем, с первого раза. Наверное, понравилась я этому дому.
Погода снаружи совсем не радовала: над городом висели хмурые низкие тучи. Впрочем, дождя не было, хотя мостовая и поблёскивала лужами. Я запрокинула голову, щурясь на небо и подставляя лицо пахнущему рекой ветру. И улыбнулась; как раз в этот момент над улицей проплывал шар, очевидно, заходя на посадку. Переливающийся всеми цветами радуги, он больше всего напоминал мыльный пузырь, лёгкий и хрупкий, только очень-очень большой. На фоне серого унылого неба он выглядел маленьким осколком солнца. Я посчитала это хорошим знаком, и прогулочным шагом двинулась в любимую кофейню. В конце концов, до начала рабочего дня времени довольно много.
