Дэйра Джой - Ритуал испытания
— Мне больше нравится такое обращение, Аня.
— Мне тоже, доченька, мне тоже. — Аня похлопала ее по руке, когда они достигли свободного круга, где их ожидал Джорлан. Убрав ладонь, старушка покинула маленький пятачок.
Члены Септибунала вышли вперед и окружили Грин и Джорлана. Маркель игнорировала Клаудин, которая пыталась сделать все возможное, чтобы привлечь внимание мужчины.
Герцогина Хоук кивнула Джорлану, показывая, что он должен встать на колени перед Грин. Когда прошла целая минута, а Джорлан все еще стоял, некоторые гости начали переговариваться.
Грин кивнула двум его сопровождающим, и те, не слишком нежно положив ладони ему на плечи, силой заставили его опуститься. Конечно же, он был достаточно силен, чтобы остановить их. Вместо этого он всего лишь продемонстрировал видимость сопротивления.
Джорлан мятежно взглянул на нее.
Грин резко выдохнула. Светло-аквамариновые глаза, черные волосы и одежда, упрямо выставленный подбородок, она никогда не видела его более прекрасным. Она знала, что никогда не забудет того, как он выглядел в этот момент.
Медленно Грин наклонилась, чтобы снять фамильную ленту Рейнардов с его пояса. Ее пальцы были необыкновенно спокойны в сложившихся обстоятельствах. Она могла ощущать жар его кожи под прохладной шелковистой поверхностью ткани Рамаги. Случайно она задела тугие мышцы на его плоском животе, когда ее пальцы затеребили узел ленты. Легкий вздох сказал ей об отсутствии у него защиты от ее прикосновения. Хороший знак.
Аватар вошла в круг, неся на подушке ленту Тамринов. Грин поменяла ленты, взяв ту, что принадлежала ее роду, в руки. Она подняла ее высоко вверху и ясным голосом произнесла, обращаясь прямо к Джорлану, а не Септибуналу, как полагалось по традиции.
— С этой лентой, Джорлан Рейнард, я отдаю тебе мое имя, защиту моего дома и мою честь. Взамен я приму твое семя, чтобы выносить своих детей, которых я вверю тебе — самое ценное в моей жизни — твоей заботе. — С этими словами она ловко обвязала ленту Тамринов вокруг его пояса. Сейчас была очередь Джорлана отвечать. За исключением того, что новоявленный имя-носящий хранил молчание. На его нижней челюсти дергался мускул, пока он смотрел на Лордин. Позднее, гости утверждали, что сила его досады была почти осязаема.
Вопреки всему, Джорлан должен принять клятву, чтобы скрепление было узаконено. Грин встретила его взгляд, бросающий вызов, своим, в котором светилась ее собственная сила воли. Внезапно, поразив каждого своим действием, далеким от общепринятого, она ухватила Джорлана за подбородок и припала своими губами к его, как будто бы клеймя.
— Не позорь свою бабушку, — прошипела она ему в рот.
Джорлан вздрогнул, ошеломленный ее бесстыдным поведением. Отпуская его, она помедлила, чтобы он понял, что должен сделать.
— Я буду носить ваше имя — гневно рявкнул он. Грин приподняла бровь, ожидая конец признания.
— И?..
Он стиснул зубы.
— И я буду… подчиняться вам во всем.
Грин слегка кивнула ему в подтверждении, После чего подняла ленту Рейнардов высоко в воздух.
— Встань, Джорлан Тамрин из Дома Тамринов.
Дважды символичным жестом, так любимым женщинами, она разорвала ленту Рейнардов аккуратно пополам. Первоначально действие символизировало обрыв связи мужчины с его старым домом. Со временем значение стало намекать на разрывание вуали.
Громкие приветственные крики наполнили комнату, когда дамсели прославляли символический разрыв.
— Мои слуги приготовили тебе трапезу в столовой, пожалуйста, соблаговоли воспользоваться ею. — Грин потянулась, чтобы взять Джорлана за руку так, чтобы они могли показать остальным пример.
Он отдернул ладонь.
— Вы получили то, что хотели от меня, только номинально, Маркель Тамрин. Я предлагаю вам удовольствоваться этим.
— Грин одарила его взглядом, сомневающимся в его рассудке.
— Я вряд ли думаю так же, Маркелье[125] Тамрин. И я предлагаю тебе с аппетитом пообедать — тебе это обязательно понадобится.
Его щеки вспыхнули темным румянцем, как от злости, так и… чего-то иного.
С этими словами она практически затащила его в столовую.
Глава 7
В течение церемониальной трапезы Джорлан хранил подчеркнутое молчание.
Он сидел возле Маркели, сердито уставившись на свою тарелку жареной вкуспетухи[126] с таким выражением лица, что Грин поразилась тому, что приготовленная тушка еще не обратилась в пепел. Вкуспетуху любили на Форусе со времен NEOFEM’а, она была первой местной биоформой,[127] встреченной поселенцами. К тому времени они, без сомнений, нуждались в дополнительном источнике белков, вкуспетуха легла чертой в первый год между борьбой за выживание и полными животами.
С той поры стаи этих птиц выращивались специально для потребления. Их мясо обладало изумительным вкусом и использовалось в буквальном смысле в тысячах рецептов. Никто не смог бы объяснить, откуда экипаж с Исходоточки взял такое странное название. Некоторые исследователи предполагали, «петух» — слэнговое обозначение, бытовавшее среди экипажа, для обозначения в высшей степени сладострастного мужчины.
В любом случае, поза Джорлана положила начало пересудам.
Грин склонилась к нему, прикоснувшись губами к щеке. По крайней мере, так это выглядело для их гостей. На самом деле она говорила низким голосом:
— Ты собираешься дуться весь вечер, мой дичок?[128] — прошептала Грин ему на ухо, слегла лизнув.
Джорлан вздрогнул от искусного прикосновения. Одарив ее злобным взглядом, он продолжил упрямо молчать.
— Понимаю. Возможно, тогда ты предпочтешь подняться наверх и приготовиться себя к сегодняшней ночи? — ртом она легонько коснулась мягкой кожи под мочкой уха. От желания он тихо судорожно сглотнул. Подчеркнуто отведя от нее взгляд, мужчина окинул взором весь длинный пиршественный стол.
Грин приподняла бровь в ответ на его грубоватое действие.
— Очень хорошо. Сейчас подам сигнал прислужникам,[129] — она подняла руку, чтобы щелкнуть пальцами.
Не глядя на имя-дающую, Джорлан крепко схватил ее за руку. Крепко прижал ее к столешнице.
Грин задохнулась. Он явно держал ее. Что он творит? Имя-носящие никогда не сопротивлялись!
Гости внимательно разглядывали их. Если она попытается освободиться, они заметят его поведение, и она вынуждена будет принять некоторые меры, нежелательные для нее. Особенно в скрепляющую ночь.
Имя-дающие имеют право наказывать своих имя-носящих, если того пожелают. Хотя такая практика в целом не приветствовалась Слоем, предполагалось, что исключительное право женщины решать, что должно для ее имя-носящего и домочадцев. Когда мужчина скреплялся, любое имущество, которым он владел, все его вещи, и полное будущее благосостояние принадлежало его имя-дающей. Даже сыновья аристократки не имели право голоса относительно своих жизней и земель.
