Татьяна Мудрая - Злато в крови
— Вообще-то дело могло обстоять и не так трагично, — добавила Селина, — ведь до берегов той лэнской речушки, где мы с ним промывали песок в поисках золотых зерен и микроскопических самоцветных осколков, война не добралась. Побратим мог быть отцов, отчего тот и дал новорожденному сыну его имя в качестве второго, расхожего. Ты не обращай внимания, Грегор, если я буду путаться в показаниях, ладно?
В Оксе мы учились за деньги богатой лэнской диаспоры, он на минералога и златокузнеца, я — на лингвиста и создателя порождающих грамматик. Нет таких факультетов? А почем ты знаешь, может быть, где-то и есть. Наша разница в годах тянула лет на пять-шесть, но он был талантище, а я — простой малолетний гений, поэтому и начали свой курс, и кончили его мы одновременно.
Естественно, Братство взяло нас обоих к себе. Деньги-то чьи были потрачены, соображаешь?
Так вот, у Карена случилось долголетнее хобби на почве ценных минералов: древнее Перу. Белые Инки, серебряные прииски, золотые россыпи, города Вилькобамба и Пайтити, вулкан Сангай и рассказ Джека Лондона «Пропащая», действительно пропавшая экспедиция Фосетта — всё пошло у него в ход.
— Так что, он опустился до кладоискательства?
— Нет, вовсе нет. Ему не было интересно искать то, чему суждено было
стать похороненным. Видишь ли, это хобби у него имело корень в чисто алхимических интересах. А они владели им всецело, вплоть до того, что наша студенческая гоп-компания, завалившись к нему в гости, принуждена бывала пить кофе из огнеупорных керамических тигельков, примощенных на край антикварного атанора. Да, ты знаешь, что сарацинская алхимия и произошедшее из нее Великое Делание европейцев имели в виду прежде всего самого человека? Стадии Нигредо, Альбедо и Рубедо одновременно проходили сырье в колбе и сам естествоиспытатель. Гниющая смесь серы и ртути, белое серебро и красное золото. Земля, Луна и Солнце. Смерть, возрождение и слияние со всем сущим, если выразиться коротко и примитивно.
Так вот, что касается перуанского казуса, Карен обратил свое высокоумие на сведение воедино двух вещей. Во-первых, золотые изделия, какие описывали непосредственные наблюдатели времен перуанской Конкисты, были чрезмерно реалистичны. Это удивительно для тех, кто хорошо знает стиль древнего центральноамериканского искусства. Они в изобилии встречались в каждом богатом доме или вокруг него. Инка Гарсиласо де ла Вега и многие испанские историки наблюдали в здании так называемого Кориканче, или «Золотого Двора», в государственном «Золотом Саду Куско» и частных «садах» знати целые золотые поля маиса в натуральную величину с листьями, початками и даже волосками на них, со стеблями и корнями; стада лам с их детенышами, кроликов, лис, диких кошек, оленей, тигров и львов, ящериц, улиток и бабочек. Пастухи срывали в этом саду золотые плоды с золотых яблонь; на других золотых деревьях и кустарниках золотые пчелы собирали нектар с цветов. По земле ползали золотые змеи с глазами из темных драгоценных камней, сновали туда-сюда золотые жуки. Примечательно, что каждое растение и многие животные изображены были не единожды, а от маленького, едва видного над землей побега до целого куста в полный его рост и совершенную зрелость, от крошечного сосунка до взрослого зверя.
Таким образом, фигуры всех животных, птиц, деревьев и трав, которых родит земля, и всех рыб, которых выкармливают море и пресные воды королевства инков, воплощались в драгоценных металлах с величайшим искусством. Да что там! Иногда копировались подобным образом даже неживые предметы: верёвки, мешки для зерна, корзины и дрова, наколотые для отопления помещений. Все это выглядело одной из самых причудливых и непостижимых фантазий, созданных человеком…
Скучно слушать?
— Ну, особо слюнки распускать я не намерен. Славны бубны за горами…
— И отлично. Так что тебя во всем этом поразило больше: изобилие драгметалла или дотошность воспроизведения?
— Последнее.
— Ты прав, у нас с Кареном наблюдалась похожая реакция. Зачем им это понадобилось, скажи?
— Вопрос поставлен верно, — ответил я с важностью. — Но ответа вы все равно не получили, потому что тогда ты бы мне иначе это рассказывала.
— Ну да. Ладно, теперь слушай про то, что идет вторым номером. В самом государстве Белых Инков золота не было ни грамма. Предполагается, что владыки облагали данью окрестные княжества. Ну, это самое дело удостоверено документами.
— Кипу, — хмыкнул я. — Подобие секретной грамоты, но не настоящего языка для точного общения.
— Ага, ты начинаешь въезжать.
— А что тогда у них было?
— Серебро Потоси. Эти рудники и рабов на них нещадно эксплуатировали и прежние, и новые хозяева. На всех хватило.
— Альбедо, — произнес я задумчиво. — Серебро обращали в золото? У них что же, водились самостийные алхимики? Жрецы какие-нибудь?
— Карену и это не было так уж интересно. Он сразу свел воедино две вещи: то, что золото получают из низшего металла и по этой причине оно безусловно является продуктом метаморфоза, и существование развитой культуры золотых «реплик». Культуры создания… порождающих копий.
— Последний термин — мой скромный вклад в теорию, — вздохнула Селина. — Карен думал, что они просто оживают — их ведь старались ваять в масштабе один к одному.
Итак, мой друг утверждал, что все это золото находилось на стадии Рубедо, было живым, истинным, предназначенным для обновления всего, что склонялось к упадку, умирало или угасало. Поэтому безуспешны любые попытки его отыскать: после завоевания инкской империи оно автоматически перешло, так сказать, в рабочий режим. Но искаженный.
— Попросту растаяло, — ответил я. — Надорвалось, пытаясь восполнить стремительно гибнущие поля, леса, зверей и людей. Ведь испанцы приносили своему дьяволу прямо-таки гекатомбы из индейцев. Собаками травили, я помню такую гравюру.
— Растаяло — или, вернее, перешло в спору. В маисовые зерна, вылущенные из початка. Погрузилось в стадию глубокого сна, невидимого для человеческих глаз. Теперьэто был темный детрит, нестабильное вещество, соединяющее два царства: минералов и растений. Мелкие частички мертвого вещества, взвешенные в воде или попавшие в почву благодаря распаду тканей, но способные зародить в себе жизнь. И вся алхимическая реакция была планомерно повернута вспять: от Рубедо и Альбедо снова к Нигредо. Кстати, испанцы, как до них майя, интуитивно пытались своими кровавыми зверствами разбудить землю, которая, как они полагали, привыкла к таким…гм…вливаниям.
— И что нам с того? В чем тут история, когда я слышу одну теорию?
