Дылда Доминга - Вампирская сага Часть 3
— А с чего ты взяла, что она со мной? — Подмигнул Габриэль.
— Ну, не мог же ты ее бросить одну.
— Да все хорошо. — Задумчиво произнес он. — Знаешь, так странно, когда вдруг появляется кто-то, о ком надо заботиться.
— А где она сейчас? — спросила Сэм.
— У себя дома, захотела побыть сама. Я не настаивал.
— Она уже говорит?
Габриэль покачал головой.
— Еще слишком рано, должно пройти какое-то время. Она сейчас абсолютный ребенок.
— Так с ней ничего не случится? Может, не стоило ее оставлять без присмотра? — Забеспокоилась Сэм.
— Что с ней случится днем. — Пожал плечами Габриэль. — А вечером я заберу ее.
— Вы были на вилле у моря? — С нотками ностальгии спросила Сэм.
— Нет, — улыбнулся Габриэль, уловив ее настроение, — мы были в другом месте. Но я играл ей, она была в восторге. — Он прошелся по кухне. — Я сыграл ей ее мелодию. Она вышла такой жизнерадостной, что почти смешно.
Сэм ощутила легкий укол ревности. Но потом подумала о ночи, проведенной с Дорианом, и решила, что не имеет никакого права на ревность.
— Если бы я снова сочинял твою мелодию, она была бы еще мрачнее, чем предыдущая. — Произнес Габриэль, оказавшись в опасной близости от нее. — Что с тобой происходит? Откуда в тебе снова столько тьмы, словно ты плавала в ней целую ночь?
— Я и плавала, — созналась Сэм, опуская голову, чтобы не глядеть ему в глаза. Она никогда не будет с таким, как он. Так кому какое дело, если она даже с головой погрузится в чернильное море. Чем чаще она видела Габриэля и слушала его радостные рассказы, тем сильнее ощущала себя несчастной.
— Ты снова была с ним, — мрачно произнес он.
— Ты был с Фанни, я была с ним, — резко ответила она. — Каждому свое.
— Но только он — не твое.
— А кто? Кто мое? — Она смотрела на Габриэля в отчаянии. — Михаэль, погибший тысячи лет назад? Лица которого я даже не помню?
— Кстати о лице, — произнес Габриэль, доставая бумагу. — Я нарисовал его для тебя.
Сэм неуверенно приняла рисунок и посмотрела на него. Это был обыкновенный карандашный набросок, но выполненный с душой, лицо на бумаге было живым, живыми были его глаза, и знакомыми до боли.
— Кто это? — Спросила Сэм дрожащим голосом.
— Ангела очень сложно нарисовать. Особенно такого, каким был он. Это все равно, что пытаться нарисовать свет, без предметов и теней вокруг. Но его можно узнать.
— Это прекрасный рисунок. — Произнесла Сэм. — Только это… это Малькольм.
— Кто? — Габриэль недоуменно смотрел на нее.
— Тот, кто отдал мне дневник. — Сэм подняла на него глаза.
— Твой друг вампир?
— Да, мой друг вампир. — Сэм снова посмотрела на рисунок. Все его черты были такими знакомыми, такими родными, только взгляд более счастливым и светлым, тогда как у Мака он словно нес тяжесть прожитых лет.
— Где он сейчас? — Напрягаясь, спросил Габриэль.
— Его поглотила тьма. — Ответила Сэм. — Он сам так решил, чтобы…
— Чтобы что?
— Чтобы не мешать нам. — Сэм тяжело давались эти слова вслух.
— Тебе и Нагаре, — в отчаянии произнес Габриэль. — Но это глупо. Это немыслимо. — Он взял рисунок из рук Сэм. — Я думал, ты увидишь портрет, и вспомнишь его, пусть не сразу, но со временем. Но я не мог подумать, что ты знала его. Что он мог выжить. А я опоздал, на какие-то дни, и он снова ушел с твоего пути. Почти найти его и в ту же секунду потерять… Я не верю, это безумие. — Он опустился на стул, бросив рисунок на столешницу.
— Послушай… — Начала Сэм, но он прервал ее.
— Что я должен слушать? Почему ты убиваешь его раз за разом, даже не зная, кто он? — Лицо Габриэля потемнело от боли. — Кем он был? Каким он был, когда ты знала его? В чем он обвинял тебя? Впрочем, понятно в чем, если речь шла о предательстве, — в твоей связи с Нагарой.
— Он был главой ветви. — Сэм села рядом с ним. — Он должен был меня убить, но потом мы слишком сблизились, и он не смог. Все было не слишком-то просто тогда. Мы рисковали жизнями друг ради друга. Он был моим другом, моей опорой, это правда. И я не предавала его. Он понял это перед тем, как уйти. Я отпустила его, потому что он этого хотел.
— Неужели ты не узнала его? Когда говорила с ним, когда он отдавал тебе твой дневник?
— Габриэль! Он сам не узнал меня.
— Он пережил кучу смертей, он, должно быть, начисто утратил память о прошлом.
— А я, я не пережила?
— Ты пережила, но ты вспоминала, и если бы…
— Если бы не Нагара, да, отлично, я помню, — огрызнулась Сэм. — Ты хочешь сказать, что он знал, кто такой Малькольм?
— А ты спроси его в следующий раз, когда будешь трахаться с ним.
— Черт, я тебя не спрашивала, что вы делали с Фанни.
— Так в этом все дело?
— Нет, не в этом. — Вздохнула Сэм, останавливаясь. — Просто я срослась с тьмой.
— Это не так. — Покачал головой Габриэль. — Ты только думаешь, что это так. Тебя убедили.
— У меня не укладывается в голове, что он — Михаэль, — произнесла Сэм.
— В тебе снова слишком много тьмы. Но на этот раз так даже лучше. — Отозвался он.
— Что ты имеешь в виду?
— То, что помнить было бы слишком тяжело. А изменить все равно ничего нельзя. Я сейчас поменялся бы с тобой местами. Ты не представляешь, каким он был, он был всем для нас, нашей опорой. Первое время не было и дня, чтобы я не скучал по нему. Я столько лет смирялся с мыслью, что его нет.
— Можно попробовать его вернуть. — Произнесла Сэм.
— Что?
— Вернуть. Собрать воедино, вдохнуть жизнь. — Сэм сосредоточилась, анализируя все возможности. — Я могла бы попробовать сделать его человеком. А ты, ты бы мог попробовать сделать еще больше, то же, что и с Фанни.
Габриэль оторопел.
— Ты понимаешь, о чем ты говоришь? Взять часть тьмы и превратить ее в свет?
— Но по отдельности мы ведь это уже делали.
— Как ты вернешь того, кого поглотила тьма?
— Соберу по крупицам. — Глаза Сэм горели решимостью.
— Он не позволит тебе. — Покачал головой Габриэль.
— Если он также устал от предыдущей ночи, как и я, тогда позволит.
Габриэль рассмеялся.
— Я бы не очень рассчитывал на это. Хотя, тебе виднее.
— Мы вернем его, — произнесла Сэм, витая мыслями где-то далеко от этих мест и времен. — И познаем суть истины.
— Скорее, красоту войны. — Грустно усмехнулся Габриэль. — Если нам удастся, это будет означать войну. Тьма не простит тебе возвращения Михаэля. И что будет тогда? Четверо нас против армии тьмы. Мы проиграем, Мара. — Он вздохнул. — Твое намерение благородно, но бессмысленно. Мы погибнем.
