Пациентка по межзвездной переписке - Мария Павловна Лунёва
Я зажмурилась, снова начиная плакать.
— Лиля… — Нум потянулся рукой, будто пытаясь прикоснуться ко мне.
— Ты не понимаешь, — шепнула я. — Девочки выросли. И Петуния, и Камелия. Про Астру и вовсе молчу. Если бы не я… Не моё лечение, мама бы родила. Купили бы билеты и отправились к вам. Отец быстро бы нашёл работу, и все средства пошли бы уже не на меня. Я чувствую себя гадкой пиявкой, высасывающей все силы из своих родных. Это ужасно, Нум. Иногда кажется, что лучше бы мне было остаться в том ангаре. Погоревали бы, и всё. Жили бы намного лучше, чем сейчас…
— Замолчи, котёнок, и чтобы я таких слов от тебя больше не слышал. Запомни раз и навсегда — нет таких денег, которые любящие родители предпочтут жизни своего ребёнка. А мама… нужно взглянуть на её карту, а уже потом думать. Хотя я бы предпочёл не вмешиваться в дела взрослых, состоявшихся людей.
Я опустила голову. Стало ещё больнее.
— Прости, что позвонила, Нум, еще и за твой счет. Я виновата…
— Не простил бы, если бы не позвонила, Лиля. А пока посиди тихо, а я добуду все, что мне нужно. Самому, правда, долго будет, — он растер подбородок, глядя на свой монитор. Нахмурился и перекинул слегка растрепанную косу через плечо.
Но в следующее мгновение довольно усмехнулся.
— Сейчас подыграешь мне, малыш, разбудим кое-кого. Вредного, но умного.
Его пальцы заскользили над сенсорной клавиатурой. Раздался протяжный гудок. Писк. Щелчки. Второй экран вспыхнул, являя заспанную физиономию Кирроси. Глаза красные. Распущенные светлые волосы торчком. А на лице — просто зверское выражение.
— Нум, ты совсем! Четыре утра! Сбрендил?!
— Тихо, — он повернул свой планшет так, что Кирроси увидел меня.
Хлопнув длинными ресницами, сакали зевнул и уселся. На нем виднелись одни белые облегающие плавки.
— Прикройся, — заворчал Нум. — Совсем стыд потерял?
— Она плакала? — с опаской спросил Кирроси, внимательно рассматривая меня. — Ты что ей такого наговорил?
— Ничего, но нам срочно нужна медицинская карта её матери, Розы Войнич. Если ты мне скажешь, что её нет, то добрым я не буду.
Потянувшись, Кирроси встал. Вот зря его в хлюпики записала. Совсем зря. Вскинув голову, он бросил на меня лукавый взгляд. Смутившись, я отвернулась.
— Братишка, ты меня где-то недопонял? Если тебе срочно нужна собственная швея, то соблазнять для этого совсем необязательно; достаточно просто записаться в друзья. Или я не прав?
Разглядывая обстановку в каюте, я не могла не заметить жуткий бардак: разбросанные вещи, странные железки, даже целые агрегаты. Чем-то он мне Беллу напомнил — такой же, похоже, сумасшедший изобретатель.
— Сейчас всё будет, не ворчи. Я вчера скачал все карты. Знал, что рано или поздно они тебе понадобятся. Не была там только Астры и, собственно, котеночка нашего заплаканного.
Нум напрягся, на его скулах заходили желваки. Он злился, и Кирроси не мог этого не видеть. Но, похоже, этому сакали все было нипочём. Не одеваясь, он прошелся по небольшой комнате и принялся разворачивать горы хлама.
— Потерял носитель? — выдохнул Нум. — Ты вообще слышал об уборке? Что маленьким был засранцем, что сейчас.
— Не ворчи, старшой! — фыркнул в его сторону Кирроси. — Что о тебе подумает наша лапушка? Вдруг решит, что ты староват для нее. А я вот в самый раз.
— Не выводи, — Нум покачал головой. — Не та ситуация.
— Да понял, понял! — Кирроси радостно всплеснул руками и поднял что-то мелкое и сверкающее. — Ну да, я же ещё подумал, что для сладких девочек носитель должен быть как булочка!
Он торжественно покачал у экрана планшета флеш-картой, похожей на пончик.
— Когда-нибудь я тебя побью, — выдохнул Нум. — Перекачай всё мне и быстро.
Подняв указательный палец, он с некоторым удовлетворением нажал на клавишу отключения вызова. Фыркнул и взглянул на меня.
— Успокоилась? Что же ты такая чувствительная ко всему, Лиля? Разобрались бы сами родители.
— Нет, — я покачала головой, — не хочу, чтобы всё так продолжалось. Ты ведь ничего не скажешь им об моих результатах обследования?
— Уже обсуждали, Лиля. Ты моя забота. Так что здесь у нас…
Он замолчал и принялся методично выводить на экран какие-то таблицы.
"Кирроси передал ему карты" — сообразила я.
Откинувшись на спинку кресла, Нум внимательно просматривал строчки, листал графики. Шло время, он молчал. И вдруг сдвинул брови к переносице, подался вперёд, вернул предыдущий график. Провёл пальцем по экрану, вывел следующие таблицы.
Он хмурился всё больше, а у меня мурашки по коже бегали от нетерпения.
— Она беременная, да? — не выдержала я.
— Сколько было абортов до этого, Лиля?
— Много, — шепнула я сконфужено, как-то неприятно было обсуждать такое. Мама все-таки. — У нее непереносимость препаратов.
— Да, у неё почти на всё эта непереносимость, а её продолжают травить. Она где-нибудь работает?
— Нет, — я покачала головой.
Нум оторвался от своего монитора и уставился на меня.
— Почему? Четко и по делу, Лиля. Только факты.
— Не может, — я напряглась и схватила подлокотники кресла. — До того, как я стала инвалидом, она трудилась в цехе сортировки изделий из ткани. Потом несколько лет возилась со мной. Я тогда даже сидеть не могла. На себе меня носила. А я уже не маленькой была.
— Нервное и физическое перенапряжение, — негромко произнес Нум, перебив меня.
— Да, — от переживания я почесала шею. Всё тело вдруг стало страшно зудеть. — А когда мне стало лучше и я смогла себя сама обслуживать, она попыталась вернуться на работу, но не выдерживала смены. Плохо становилось. И после того, как её второй раз увезли в нашу больницу с работы, отец запретил ей возвращаться в цех. А сам взял подработки.
Откинувшись на спинку кресла, Нум принялся отбивать по столу дробь пальцами.
— Что там скажи? — протянула я,
