Пылающая для Древнего. Пепел - Лаура Тит
Я неслышно ахнула, когда мужчина неожиданно распахнул глаза…
Мы смотрели друг другу в глаза. Она дрожала. А в моих ушах бешено стучал пульс.
— Повтори, что сказала… — голос стал чуть хриплым, ниже обычного.
Мои глаза скользнули по ее лицу.
Амара смущенная моей просьбой задрожала ещё сильнее, спрятала лицо в ладонях.
Она выкручивала мою грудную клетку наизнанку своим лживым признанием, разрывала мое сердце в кровавые ошметки своим невинным и неискушенным взглядом, будто не она целовала моего брата… Хочется растерзать ее, и в тоже время стеречь, как цепной пес, скулить и валяться у ног. Охранять ее, раскромсать, выполнить любой приказ этой ведьмы. Убил бы, но лучше самому сдохнуть, чем когда-нибудь увидеть, как смерть отбирает ее у меня.
Как же мое проклятое сердце желало верить ее словам…
Я запустил пальцы в ее волосы, вытягивая их перед собой.
— Куда бы бросилась бежать после такого? И точно смогла бы? — усмехаюсь, следя за ее реакцией: как робко поднимает голову, убирает ладони от лица, начиная хмурить лоб. Ей хотелось что-нибудь ответить, но она лишь открыла рот и замолчала.
— Я испугалась, — тихо ответила она, а щёки залились румянцем.
Ее сердце забилось быстрее, как у загнанного в угол зверька. Бойся, лиана, предательство я никогда не прощал, а если вздумала что-то провернуть за моей спиной, то твоя казнь будет страшнее всех, что ты видела…
Коснулся её подбородка и ласково приподнял, чтобы взглянула на меня. Я лучше всех знал, как часто за сладкими речами таятся ненависть и злоба. Только открыл рот, чтобы сказать, что ее ждёт, если не расскажет мне правду, как ее маленькие пальчики накрыли мои губы, закрывая рот.
— Молчи, — качает головой прикрывая глаза.
Напрягаюсь. Сосредоточенно всматриваюсь в ее побледневшее лицо и едва подрагивающую нижнюю губу. Амара распахивает свои влажные от слез изумрудные глаза, гипнотизируя меня, заставляя окончательно выпасть в осадок, почувствовать себя тем самым животным, которым считала всегда.
Я снова рухнул на самое дно. Она внушала мне чувство вины и жестокости, они затопили меня, смешивая с вонючим дерьмом, погружая по самую глотку, я захлебывался этой массой и не понимал, откуда появилась эта едкая смесь чувств в моей грудной клетке…
— Не за себя, Иштар, я боялась… — она вдруг заговорила тише.
Я непонимающе смотрел на нее несколько секунд, не находя слов. Неужели за брата?! Боится, что перережу ему глотку?! Отогнал от себя мысль, как касались его руки моей женщины, их поцелуй…
Как же ловко она переигрывала произошедшее… выставляя меня идиотом. Виноватым, но в чем? Не дал им быть вместе?! Бездушный зверь и ублюдок? Разумом понимал, что мог что-то упустить…
Рылся среди ее чувств, но кроме страха, ничего не уловил. О чем говорила эта женщина? Какие цели преследовала?! Отчего ее тело так скованно, словно оно под толстым слоем песка?!
— За мэрна? — горько рассмеялся я, решаясь прямо спросить у нее, не понимая, в какие игры решила со мной поиграть… — Или что, отошлю тебя обратно в город Солнца, где тебя ждут десятки мужчин, вожделеющих и бесчестных?!
Всего одно пустое слово, сорвавшееся с ее губ, и я был готов простить ей все, и даже хотел поверить в то, что мне все это привиделось. Но жгучая черная ревность сплеталась с плотной нитью истинной связи, не давала и шанса закрыть на это глаза. Я уже совершил с ней однажды ошибку, на вторую не имел права. Дал ей шанс. Пусть скажет в глаза, как долго это продолжалось, без пыток и казни…
Она молчала, сердито сводя брови, этим еще сильнее начинала меня злить. Бессмысленная трата времени, я начинал терять самообладание. Мое раздражение коснулось и ее. Она рассерженно вскочила с кровати.
— Отпусти меня, Иштар, если в тебе есть хоть что-то от Древних… — нагло заявляет мне.
Так вот в чем дело, медленно поднимаюсь с кровати…
— Долго придумывала? Умнее ничего не нашла? — подхожу к ней вплотную.
— О чем ты?! — вздергивает подбородок, сверкая глазами.
Терпение лопнуло. Хватаю за глотку.
— Когда? — рычу, выходя из себя. Когда ты с ним встречалась?! Ты всегда была у меня под носом!
— Я не встречалась с ним! — хрипло рычит мне в лицо, а глаза вспыхивают зеленым пламенем, вытягивая зрачок в вертикальные нити.
Я на миг залип. Тонул в ее глазах, давясь ее ложью…
— А хотела?! — разжимаю ладонь, отталкивая от себя. — Не скажешь — убью тебя, Амара, сдохну следом, но сделаю, что должно неверной жене! — чеканю от гнева каждое слово, заставляя от страха расширяться ее чарующие мою душу глаза.
— Больной ублюдок!! — крикнула она, давясь слезами, — ненавижу тебя! Ненавижу! — продолжает кричать, молотя руками по моей груди.
Яростный рык вырывается из моего горла. Хватаю ее за волосы и впечатываю в стену.
— Тобой, лиана! Я болен тобой! — рука снова легла на ее тонкую шею.
Сдерживаюсь, чтобы ненароком не сломать ее, не сжать так, что можно было бы услышать мелодичный хруст ее позвонков. Не кануть в ту адскую пропасть, из которой у меня не будет возможности выбраться. Где я буду сходить с ума без этих глаз, задыхаясь от собственного смрада даже за гранью…
— А может мне просто свернуть тебе шею и не разбираться кто из вас винова?! Ты или он?! — рычу ей в ухо, а самого трясет от ее запаха, от гребанной связи между нами, от ее наглости, от дерзости, от того, как посмела просить о свободе… Запрокинул голову к потолку, скрежета зубами от бешенной ярости, что она пробудила.
— Это! Твой! Ребенок! Иштар! — разгневанной фурией шипит на меня. — Я не спала с ним!! — топнула от негодования она, с силой отталкивая меня от себя.
Моргнул пару раз, медленно опуская голову к ней. Не понял, я что бредил?! Пока Амара продолжала лупить меня своими кулачками, выкрикивая, что ненавидит меня, я пытался мысленно осознать, что она только что произнесла…
— Она беременна, — тихо произнесла Садира, застывшая в дверях моих покоев.
— Беременна?! — перехватываю ее руки, сжимаю в своих.
Отошел от своей девочки, отпуская запястья. В ней бурлили чувства — обжигающие, лишающие ее контроля. Обида. Досада. Перевожу медленно взгляд на Садиру затем снова на хмурую девушку, робко сжимающую свои плечи руками, как от прохладного сквозняка. Ее щеки пылали красным огнём. Она стояла такая хрупкая, полураздетая, в коротком светлом платье, ей было мерзко и больно слышать, что я только что наговорил ей. Она чувствовала себя грязной, после моих обвинений. На меня обрушивалась буря чувств — её и моих.
Я впервые был
