Пылающая для Древнего. Пепел - Лаура Тит
Я ощущала, как услышанное им буквально вывернуло все его нутро. Витара лихорадило, а его лицо вдруг свело болезненной судорогой. Мэрн посмотрел на меня так пристально, а затем резко отвернулся, отшвырнув от себя ведьму, как тухлый шматок мяса. Стремительно зашагал прочь.
Арда повернулась в мою сторону. На миг показалось, что на месте ее глаз вспыхнуло яркое пламя… В темноте ее капюшона была тьма, всепоглощающая, абсолютная. Не произнося ни слова, она ворвалась в мое сознание. Голос ее был вездесущий, не принадлежащий ни мужчине, ни женщине:
— Изгнанная. Дочь от дочери моей, — ведьма откинула голову назад и расхохоталась.
Ее облик стал плыть и таять, принимая постоянно меняющийся вид, от молодой женщины до ветхой старухи.
Границы моего сознания растекались, становились зыбкими, мягкими, пока я вовсе не провалилась в пустоту…
Глава 24
Мне снилось, что я в огромном тронном зале. В кромешной темноте огромное зеркало манило к себе своим серебряным блеском. Медленно подошла к нему, вглядываясь в отражение. Сзади что-то шевельнулось, а по ногам прошелся промозглый сквозняк. В зеркале на стене за моей спиной скользнула тень. Она медленно шла вдоль вертикальной поверхности. Изящная тень стала приобретать женские изгибы в обрамлении длинных волос… Эрна словно плыла по воздуху как древнее божество, пришедшее спасти мир, или его уничтожить. Приглушенные удары ее каблуков по мраморному полу угрожающе звучали в пустынном зале. Ее малахитовые глаза опасно замерцали в темноте.
— Дочка…
Бесчисленные вопросы затопили разум, ужас осознания и омрачающее бессилие сковали тело.
— Прости, что пришлось оставить вас… — сильный властный голос разорвал тишину.
— Почему? — единственное, что вырвалось из моего горла.
Тихий вой ветра разрывал возникшее напряжение.
Женщина заглядывает мне прямо в глаза:
— Ты была рождена в запретной любви, Амара. То, что произошло между твоим отцом и мной… Подобному нельзя было случиться, — она едва совладала с собой.
Отвернулась от меня, скрывая свои слезы.
— Всё имеет свои последствия… Даже Древние совершают ошибки… — обернулась она, печально глядя на меня.
Эрна придвинулась ближе насколько могла, а я продолжала впитывать каждое её слово, каждую эмоцию, возникающую на этом бледном лице.
— В молодости я горела яростью, Амара, была жестокой и бескомпромиссной. Злилась на весь свет за то, какая судьба постигла рожденную у подножия трона. Меня должны были почитать, кланяться в ноги, но наш народ признавал только мою мать… Ту, что дарит жизнь, а не забирает, как мой отец и я…
— Пока мою мать восхваляли и одаривали любовью, я бродила среди тьмы и висельников, которых сама же и обрекала на эту жестокую участь. Тонула в беспросветном одиночестве, пока не повстречала твоего отца. Я должна была казнить Арха за то, что он имел право насмехаться над нами, за его дерзкий язык и высокомерие. За его вызов нам. За то, что посмел встать на одну ступень с самими богами…
Такой внутренней энергии спокойствия, как у него, я не встречала ни у одного живого человека. Мое любопытство сыграло со мной злую шутку. В тот день я впервые познала любовь… Никто и никогда так не смотрел на меня, как он. Дико. Смело. С интересом…
В темном углу тревожно зашелестел песок, заметая стены зала золотистой пылью, образовав маленькие дюны. Сделав два вкрадчивых и бесшумных шага к тусклому зеркалу, остановилась, чтобы лучше рассмотреть в отражении зеркала стоящую женщину. Я не двигалась, всматриваясь в её силуэт. Лицо матери слегка осветилось, когда она сделала глубокий вдох, а затем продолжила говорить, проваливаясь в воспоминания:
— Я поверила в то, что смогу обхитрить свою мать… — грустно усмехнулась эрна, — могу утаить порочную связь с твоим отцом-мэрном. Отчаянно верила в это, сама искала с ним встреч, и мне это удавалось, пока в моем чреве не зародилась новая жизнь… — глаза женщины увлажнились, вспыхивая темно-зеленым пламенем.
Ее отражение дрогнуло… Звонкий треск. Образ моей матери начал таять. Позади меня стали обрушиваться потолки. Зеркало пошло трещинами и разлетелось острыми осколками по сторонам.
— Нет!!! — всхлипнула я. — Нет-нет-нет! — мотая головой, кинулась собирать руками осколки. — Нет!.. — от моего крика содрогнулись массивные стены.
По тонким колоннам тронного зала поползли трещины, декоративные вазы лопались, а сыпучий песок стал вытекать из них, как ручеек золотистой воды. По стенам расползались глубокие щели, опадали каменной крошкой. Стиралось все, что только что было реальным, взамен этого пришла жалящая боль и леденящая душу скорбь. Все еще находясь во сне, я переместилась на дикие земли, где босиком шла по холодному вязкому песку, окрашенному в темно-багровый цвет. Все было устлано белыми бархатными лепестками. Страшный пронзающий человеческий рев. Устремляю взгляд вперед, на воющую от отчаяния согнутую фигуру мужчины, на того, кто, стоя на коленях, прижимал к своей груди окровавленное женское тело, раскачивая в своих объятиях, как ребенка… Он неистово выл, словно раненый зверь.
В груди защемило от глубокой тоски.
— Ама-р-р-р-ра-а-а-а-а-а-а!.. — сумасшедший вопль.
Я резко открыла глаза, хватая ртом воздух. Испуганно оглянулась вокруг. Я была в покоях Иштара, на хлопковых простынях его кровати. Повернув голову, чуть не подскочила от неожиданности. Он мирно спал рядом, согнув одну руку в локте под головой. Его широкая грудная клетка спокойно поднималась и опускалась, лишь изредка между темными бровями возникала маленькая неглубокая складочка. Ресницы мужчины едва подрагивали во сне.
Я поддалась странному порыву и прижалась щекой к ладони Иштара, мазнув по ней губами, будто успокаивала его во время кошмара или безмолвно перед ним извинялась. Я мысленно готовила себя к предстоящей разлуке. Мое сердце тянулось к нему, к тому, кому оно действительно было обещано. Но могла ли я наивно надеяться на милость этого мужчины, если даже сам мэрн не хотел меня слушать, просто приказал казнить, увидев в постели с другим? А теперь поцелуй…
Послушает ли он меня или бросит туда, откуда высвободил сам? Зачем уложил рядом с собой? Чтобы потом уничтожить, раздавить? Смогу ли я вынести равнодушный и холодный взгляд Иштара, когда занесет руку перед тем, как лишит меня жизни? Убьёт, не простит.
Мне хотелось верить, что я ошибаюсь, что за этой маской жестокости пряталось намного больше, но у меня нет на это сил и терпения… Ладонью провела по его щеке, короткая щетина приятно кольнула самые кончики пальцев. Его пылкость, жестокость, моя зависимость от него придавали особенную силу моим чувствам к нему.
Я потянулась к нему и оставила два коротких, но полных нежности поцелуя на бархатной коже. Третьим я прижалась к его губам надолго и прошептала сквозь них:
