Секрет королевы Маргарет - Алиса Селезнёва
Встретились мы с Леонардом, как обычно, у входа в зал. Он подал мне руку так, словно ничего не случилось. Я приняла её, изо всех сил стараясь не морщиться. Даже просто идти рядом с ним было противно. И как только некоторые женщины умудряются продолжать жить с теми, кто их избивает? Избивает порой до комы. Ночью кричат от страсти, а днём от боли. Я бы не смогла. Будь я там, в двадцать первом веке, я бы и смотреть на Леонарда не стала, но здесь… Здесь от страха и ненависти у меня тряслись колени, правый бок ныл, голова кружилась. Но я шла. Шла и шла вперёд, продолжая играть в королеву.
Придворные улыбались и склонялись в реверансе. Я мысленно считала врагов. Один, два, десять, двадцать… А что, если Джульетта Мейлор права, и они все желают мне смерти? Даже Анна и Сесилия вернулись в мои покои только перед ужином. Сесилия, по обыкновению, угрюмая и печальная. Анна, естественно, нарядная и сияющая. Джеймс Маккензи, как я и предполагала, примкнул к Эмберсам и стал защитником главного советника короля. По шепотку Анны я поняла, что он выбрал её дамой своего сердца. Интересоваться, вышли ли их отношения за грань платонических, я себе не позволила.
Двор вновь отмечал какой-то праздник. Менестрели играли сегодня на арфе. Казначей Оэренс громко шутил и смеялся, Эмберсы ему поддакивали, Хэмптонов за столом не было. Роза сказала, что Бриджет устроили поистине королевские похороны и не приглашали музыкантов по случаю её смерти целый месяц. Правда, после похорон Роберт Хэмптон с семьёй уехал в своё имение. Видимо, решил, что здесь больше ловить нечего, либо его попросил об этом сам король. Однако, он умудрился вывести из дворца дюжину сундуков, в которых, по словам проверенных лиц, лежали платья и украшения Бриджет, подаренные Леонардом за время беременности. Это меня позабавило. Вот ведь: на помощь народу у него денег нет, а на побрякушки и барахло для любовницы почему-то нашлись.
Ела я мало: после болезни желудок всё ещё с трудом принимал грубую пищу. Молодой златокудрый менестрель оставил арфу и взялся за ребек*, другой постарше заиграл на волынке. Мелодия выходила медленная и печальная и сильно напоминала «Casablanca». Глаза увлажнились: я опять вспомнила дом и давнишние студенческие вечеринки. Сэр Филипп словно нарочно не смотрел на меня, Анна и Сесилия о чём-то негромко переговаривались, а потом король хлопнул в ладоши и резко поднялся на ноги.
– Закончим турнир, и дело с концом, – произнёс он. Пожилой слуга вынес золотой венец на вышитой подушке. Я схватилась за стол и мысленно сосчитала до десяти. Теперь уже в обратном порядке.
Сэр Филипп тоже встал со своего места. Я смотрела на него во все глаза и боялась пошевелиться. Слуга с вышитой подушкой в руках замер между мной и королём.
– Королева ещё не оправилась после болезни. Как бы от танца ей не стало хуже. – Сэр Филипп наконец удостоил меня взгляда. Я сглотнула и вжалась в стол. – Но, возможно, Её Величество позволит мне самому выбрать себе даму?
Я перевела взгляд на Леонарда. Тот хмыкнул, но спорить почему-то не стал. Филипп Рочестер, определённо, ходил у него в любимчиках. Любого другого, ворвавшегося в покои королевы и попытавшегося остановить короля, уже бы давно вздёрнули на первом же суку, а этому не сделали ничего. То ли родство с королём помогло, то ли заслуги перед отечеством, судить было сложно, но факт оставался фактом. Леонард махнул рукой и дал добро. Я склонила голову и тоже притворно улыбнулась.
– Если это доставит Вам удовольствие.
– Тогда я выбираю Вашу фрейлину. Леди Маквил, Вы не откажите мне в чести быть моей дамой на сегодняшнем пиру?
Все взгляды присутствующих обратились к Сесилии, и та покраснела до корней волос. Сэр Филипп вышел из-за стола и, остановившись в двух шагах от меня, протянул ей руку. По телу побежала мелкая дрожь, словно на улице бушевал ураган и кто-то забыл закрыть за собой дверь. Я поёжилась и пожалела об отсутствии шали, а Сесилия мягко вложила свою почти детскую ладошку в огромную руку сэра Филиппа. Он вывел её на середину зала, и музыка заиграла вновь.
И их танец был действительно сногсшибательным. Если бы я не видела собственными глазами, то ни за что бы не поверила. Куда? Куда делась вечно угрюмая и всем недовольная леди Маквил? Как заблестели вдруг её глаза, как озарилось лицо, какой милой и ласковой стала улыбка. Если во дворце случались танцы, Анна никогда не упускала случая покружиться под музыку. Её муж мучился ревматизмом и сам не танцевал никогда, но ей веселиться не запрещал. Сесилию же, как и меня, обычно не приглашали. Может, из-за уважения к её трауру, который, на минуточку, закончился ещё до турнира. А может, из-за кислого выражения лица. И вот сейчас она порхала по залу, как бабочка. Лёгкая и воздушная. Отчего-то в этот момент мне подумалось, что танцует она даже красивее, чем Анна, да и сама намного красивее Анны. Или её сделал такой сэр Филипп?
О, последнее я знала почти наверняка. Слишком часто наблюдала похожее на своей работе. Когда не слишком привлекательная девочка из восьмого, девятого или десятого класса вдруг оказывалась в поле зрения самого популярного мальчика школы. Да у неё даже голос менялся. Часто она заикалась и краснела, но порой расцветала и становилась поистине очаровательной. То же самое происходило сейчас с Сесилией. Она, несомненно, была влюблена в Филиппа Рочестера и, похоже, любила его уже давно. А он, вероятно, никогда её не замечал. Да и как можно было заметить девушку с совершенно заурядной внешностью, одетую в мрачное платье и с постоянно мрачным выражением лица? Хорошенькая, ежеминутно смеющаяся Анна попросту её загораживала и не давала раскрыться. Но сегодня Сесилию вдруг увидели все.
И самое ужасное, что мне это не понравилось. Нет, не потому, что к ней были прикованы взгляды всех придворных мужчин, и даже король смотрел на неё с интересом. Мне не понравилось другое, и за эту мысль я самолично захотела себя ударить. Мне
