Ведьма самых вредных правил, или мачеха ведёт отбор - Кристина Миляева
– Я понимаю вашу обеспокоенность тем, что отбор немного затягивается, – промямлила я, как оправдывающийся ребёнок, а мышцы шеи затекли, сведённые панической судорогой. – Но это ни в коем случае не даёт вам право врываться в мой кабинет и начинать угрожать тем, что вам кто-то или что-то доставило неудобства. Такое откровенное поведение неуместно в нашем с вами положении, потому попрошу вас покинуть моё личное пространство и не беспокоить меня.
– У вас совершенно нет никакого чувства собственного достоинства? – подозрительно спросил у меня мужчина. – Вы не понимаете, что ваши люди пытаются вас предать и делают это регулярно? Уже трое предложили мне заплатить им, чтобы повлиять на ваше решение! А глава вашей охраны только что сообщил, что вас продадут после того, как её высочество принцесса будет пробуждена. И если я хочу заполучить игрушку, то мне стоит поторопиться и сделать ставку на закрытом аукционе, который определит победителя, забравшего с собой безумную тёмную ведьму в качестве трофея и рабыни!
– Что? – Я аж воздухом подавилась от услышанного.
Под тяжёлым взглядом властителя соседней страны я со страхом вжалась в стул. Хотя с такой атмосферой ещё неплохо держалась и даже не пыталась сбежать из комнаты. Король презрительно скривился и ещё ближе подался ко мне, словно решая в этот момент, стою ли я того, чтобы выложить за меня целое состояние, или можно позволить остальным дуракам поиграть в богатых клоунов. Неизвестно, чем бы закончились эти гляделки, но я, тихо пискнув, прикрыла глаза руками, стараясь не разреветься. Он лишь хрипло вздохнул и откинулся обратно на спинку стула.
Гилир поднялся на ноги, повёл широкими плечами пловца-олимпийца и сделал несколько витков вокруг моего дивана для отдыха. Он был похож на греческого бога, случайно забредшего в кабинет несчастной пустоголовой дурочки. И попутно я чувствовала, как покалывало кончики пальцев. Как хотелось стянуть с него мешающую одежду, поставить в сексуальную позу и, едва поглаживая мягкую глину пальцами, вылепить произведение искусства в натуральную величину. Мысли испугали и заставили нервно дёрнуться. Я лишь сильнее вжалась спиной в стул и мотнула головой.
– Возможно, мои слова показались вам слишком жестокими, но я вас уверяю: они правдивы, – все так же тихо продолжил мужчина. – Мне нет смысла вам врать. Я прекрасно понимаю, в каком положении вы находитесь. Королева, вынужденная в одиночку защищать мир и покой своей страны, любима не многими. Особенно в таком месте, как королевский дворец.
– Тогда зачем вы все это мне рассказываете? – возмутилась я, понимая, что ещё немного – и на самом деле разрыдаюсь. – Мы с вами не в тех отношениях, чтобы беспрепятственно обмениваться информацией. Вы всего лишь кандидат в мужья для моей падчерицы. Чего же вы добиваетесь, стоя передо мной и говоря все эти вещи?
– Хватит! – он резко навис надо мной. – Прекратите нести чушь! Вы не хуже моего понимаете, что ваша падчерица мне без надобности! Только не говорите, что посмели забыть ту чёртову ночь! Я сдохнуть хочу! Мне скоро пятьдесят, а я, как юнец, грежу о ваших белых кудрях в своих руках. О ваших губах, которые тихо произносят моё имя. О том, как мило вы заливаетесь румянцем и протяжно стонете. Если вы, прекрасная королева, об этом позабыли, то меня ваш нежный стан преследует ночами. Я в каждой мимо проходящей вижу вас. И это, черт возьми, сводит меня с ума!
Он провёл ладонями по лицу, потом стянул с плеч неудобный сюртук и, откинув его на спинку дивана, медленно повернулся ко мне. Расстегнул запонки на манжетах, и я почувствовала, как его голодные глаза уставились мне прямо в душу. Я неотступно следила за тем, как он закатывал рукава до локтя, как снимал галстук и расстёгивал несколько верхних пуговиц. Рубашка цвета чернильной ночи оказалась слишком облегающей. С его загорелой кожей, идеальным телом и гордыми чертами лица нет такой одежды, которая не заставляла бы леди обернуться вслед королю.
Только я никогда бы не далась подобному нахальному типу. Хотя фантазии были, что уж… Хорош, подобно реальному божеству. Боже мой, как же… Я резко оборвала собственные пошлые мысли и усилием воли заставила себя поднять глаза выше. Волшебный трепет появился в то же мгновение, как наши взоры встретились. Гилир улыбался томно и порочно. Замер совсем близко, звякнув каменной чернильницей о стол, и обдал чем-то терпко-горьким, как я любила. Таким мужским и подавляющим, что начинало звенеть в ушах от предвкушения.
– Простите, но я в самом деле не понимаю, о чем вы говорите. – Судорожно сглотнув, я постаралась отыскать в своей памяти что-то подобное, но вспомнила, что тело не моё.
– Я понимаю, у стен могут быть уши, – как-то судорожно сглотнул мужчина, повторив мой жест, – особенно у такой могущественной ведьмы всегда будут недоброжелатели. Но я в самом деле не могу… Мне физически больно от того, что вы меня отталкиваете.
– Нет, – я лишь хрипло выдохнула, – я просто не помню кое-какие вещи из своей жизни. Травма головы даёт о себе знать.
– Тогда, может быть, я напомню вам? – король вмиг расцвёл от счастья.
С этим невозможно было бороться. Мне так сильно хотелось потрогать идеальный образец мужской красоты и элегантности. Накачанный и властный красавчик, едва прикрытый тканью шёлковой рубашки, с большими манящими глазами и соблазнительно изогнутыми губами – отрада для моего усталого взора. Но такой пугающий и грозный. Словно в нем схлестнулись все грани недозволенного. Господи, как же неправильно я вела себя… Я судорожно сделала глоток давно остывшего кофе, лишь бы потянуть время. И все же спустя мгновение наконец подняла глаза на того, кто ни разу за это время не отвёл от меня жадного взора.
– Ваше величество Гилир, вы уверены, что ничего не путаете? – Я бесстыже глядела в ворот его распахнутой на груди рубахи и медленно млела.
– Ты же знаешь, что твоя родинка на позвоночнике слишком смущает остальных, чтобы ты её показывала кому попало, – тихо прошептал он мне на ухо. – Полумесяц, обозначающий новое рождение верховной богини. Ты так долго скрывала от всех, что правды не существует. Но я видел его собственными глазами, трогал вот этими пальцами и облизывал собственным языком. Как думаешь,
