Цветок вампира - аконит - Мокашь Лили
— Ага, а ещё он просто восхитительный рассказчик всякого рода легенд.
— О, они начали рассказ о городе сразу со сказаний и небылиц? – восторженно спросил отец.
— Вроде того. Небылицы там точно были, в виде страшилок о вампирах.
Костя лишь кивнул, пытаясь прожевать только положенным в рот обильный кусок блина, пропитанного сгущёнкой.
— Упыри – одна их интереснейших местных легенд. Только вампирами стали называть совсем недавно, на зарубежный манер, но оно, наверное, и правильно. Упырь сразу в голове рисует образ чего-то уродливого, страшного. Местные же истории говорили о прекрасных существах, а главное – добродетельных, несмотря на своё проклятье.
— Какое проклятие?
Отец осмотрел стол и поняв, что забыл принести себе кружку, отпил из моей, после чего с улыбкой произнёс:
— А вот согласишься ездить к Смирновым, узнаешь.
— Так нечестно!
— А-ха! – воскликнул Костя: — Всё же заинтриговал.
— Заинтриговать-то заинтриговал, но я всё равно не поеду. Пап, они сегодня мне лапшу на уши вешали и целое представление устроили, желая убедить, что они, видите ли, вампиры. Вилка Кости замерла над тарелкой.
— Это они тебе сегодня сказали?
— Ну да. Детский сад какой-то, честное слово. — я встала и подобрала со стола тарелку и пошла на кухонный островок мыть посуду, продолжая разговор: — На полном серьёзе втроём меня убеждали, и даже придумали трюк с дверью. Мол, она сама открывается и закрывается, как будто я из какой-нибудь деревни и не знаю о существовании автоматических дверей. Камеру, правда, я так и не нашла в комнате.
— Камеру?
— Конечно, — я осторожно очищала прутья венчика от остатков сырого теста: — Наверняка снимали это все и хотели потом в интернет выложить. Уже так и вижу заголовок: «Развели новенькую в школе».
Костя поправил горло, и медленно проговорил, точно сам не верил в сказанное:
— Может, это часть образовательного перформанса. Чего только сейчас не делают в музеях…
Я прыснула, думая, какая это чушь. Немного поразмыслив над этим предположением позднее, оно начало казаться мне вполне адекватным и всё объясняющим. Выбивалось только из логичного полотна то, что, видя мою реакцию, любой нормальный человек уже бы всё объяснил, но ни Эдуард, ни Виола не собирались отходить от заданной роли. Что, если на самом деле всё происходящее было частью перформанса, как в иммерсивном театре?
— А знаешь, возможно, ты прав. Есть же контактные театры, где ходишь из зала в зал, и актёры пытаются убедить тебя в реальности происходящего. Может, они нечто подобное и устраивают при гостях. Во всяком случае, это хоть насколько-то объясняет весь абсурд происходящего и то, не полностью.
— Быть может, если ты дашь Смирновым ещё один шанс, всё встанет на свои места. В конце концов, они, как никто другой в городе, знают каково это – быть в Ксертони одновременно в корнях своим и чужим.
— Ладно, — я выключила ткань и потянулась за полотенцем для посуды: — Уговорил.
После ужина я пошла в свою комнату. Стоило мне закрыть дверь, как я с облегчением выдохнула и припала спиной к холодной стене, ненадолго прикрыв глаза. Сумасшедший день спутывал мысли. Я с трудом отделяла реальность от вымысла, теряясь в догадках. Поверить в существование вампиров? Какая глупость.
В кармане завибрировал телефон. Достав смартфон, я увидела на экране всплывающее окно с сообщением от Ника. Мне не хотелось разговаривать с Каримовым, пока я хоть немного не уложу всё произошедшее в голове. Чтобы ненадолго изолировать себя, я включила на телефоне авиарежим и положила его на стол экраном вниз. Собрав волосы в высокий хвост, я решила сесть за компьютером и обратится к интернету, надеясь почитать о местных повериях. Быть может, если я нащупаю связующую нить в древних сказания, устроенный Смирновыми перформанс покажется более осмысленным. Не успела я ввести в поисковой строке запрос, как Костя постучал дверь.
— Да?
Дверь приоткрылась, и я заметила, что отец переоделся в полицейскую форму.
— Я на вызов. Буду поздно. Не выходи никуда, ладно? — вид у Кости был мрачным, а взгляд слишком серьёзным.
Я посмотрела на часы. Время было восемь вечера. За окном давно стемнело, а город стих, давно закрыв двери местных лавок и офисов.
— Что-то случилось?
Костя неоднозначно кивнул, как бы давая понять, что сам не знает.
— В лесу, недалеко от усадьбы Смирновых, обнаружили фургон. Дверь в грузовой отсек открыта нараспашку, а к самому центру на скотч прикрепили письмо с чистосердечным признанием… — отец отвёл взгляд и устало потёр переносицу. — Наши думают, что это он.
— Кто «он»?
— Ксертоньский маньяк.
В памяти замелькали картины сегодняшнего дня. Неужели это тот же грузовик? Увидеть бы своими глазами. Я бы точно смогла его и наконец убедиться: всё это происходило на самом деле. Вот только какой смысл маньяку было оставлять фургон незапертым и тем более оставлять записку?
— А водитель? Его нашли?
— Нашли, — Костя прочистил горло. — Мёртвым, в кабине. Они сначала подумали, что водитель уснул: не заметили кровь на красном. Пустил себе пулю в лоб, представляешь?
«Не заметили кровь на красном», — эхом отозвалось в моей голове. Я попыталась вспомнить, во что был одет похититель и вспомнила о рубашке в красную клетку. Пазл сходился. Деталь за деталью. Резко у меня пересохло в горле, а внутри стало так тошно и неуютно.
— По описанию сейчас всё выглядит очень странно. Нужно внимательно осмотреть место и изучить записку.
— Думаешь, он не мог покончить с собой?
Костя мотнул головой.
— Не тот типаж. Впрочем, кто знает? Расскажу, если узнаю больше. Всё же, если мужчина окажется тем самым маньяком, в городе станет безопаснее. Посмотри. Ладно, я пойду, — отец уже потянул за собой дверь, но резко остановился, вспомнив нечто важное: — Только не рассказывай никому в школе, ладно? Незачем зря людей обнадёживать, пока всё не прояснится.
— Ладно.
— Спокойной ночи, Ася, — Костя напоследок одарил меня нежной улыбкой.
— И тебе, папа.
Похищение было правдой. Такой же, как первый поцелуй с Ником, прогул школы. Я что-то упускала. Что-то, меняющее все события в корне. Пыталась вспомнить детали похищения и чем больше пыталась, тем ощутимее казался выпавший из памяти фрагмент. Медленно, вспоминая в хронологии все события дня, мне начинало казаться, что я ищу некую иголку в стоге сена. Внезапно в сознании всплыл силуэт Артура. Как он садится передо мной на корточки, прикладывает ладони к вискам. Неприятная тряска отдавалась вибрацией по всему телу. Артур смотрел на меня, в глазах читался страх. Что он сказал тогда? «Не работает»? Но что «не работало»? Я облокотилась о стол и обхватила голову руками, точно это могло помочь вспомнить. Стараясь сосредоточиться, я закрыла глаза и ухватилась за этот момент.
Тёмный фургон. Я прячусь за коробками, когда дверь открывается и внутрь попадает свет. Голоса похитителей. Один женский, другой мужской. Галина и Глеб. Ярко-розовая, почти малиновая, помада. Глеб поднимает меня за грудки куртки, и я удивляюсь, как легко ему это удаётся. Дальнобойщик вытаскивает меня на улицу. Я пытаюсь вспомнить, что было дальше и боль отдаётся в висках. Режущая, точно внутри меня оказался ворох остроконечных иголок, и они все разом попросились наружу, борясь с соседями за право первенства. Боль настолько сильная, что у меня слезятся глаза, но я не отпускаю воспоминание. Внутренний голос твердит: стоит отпустить и недостающий фрагмент мозаики утрачен навсегда.
В ушах нарастал гул, ложками поглощая все звуки в квартире. Я старалась игнорировать всё, что мешало сосредоточиться. Казалось, ещё немного и моя голова взорвётся от изобилия неприятных ощущений, но я продолжала. Что случилось, когда Глеб вытащил меня из грузовика? Я кричала. Долго и пронзительно, пока не заболело горло. Передо мной стояла Галина. Помню взгляд её хищных серо-синих глаз. Почти прозрачных и ярких, как корка льда на Байкале в морозную пору. Она говорила какие-то слова так тихо и спокойно, что меня убаюкивало, точно под пением маминой колыбельной в детстве. Помню, как глаза затягивало предсонной пеленой и вот я уже была готова поддаться ей, упасть в тёплые объятия Морфея, но вдруг всё прекратилось. Галина исчезла, а вместе неё перед глазами проносилась густая дымка. Казалось, облако имело почти человеческое сознание, осознанно перемещаясь по лестному пространству то приближаясь, то отдаляясь. Цветные вкрапления неравномерно окрашивали туманный сгусток, внутри происходило какое-то движение. Мгновение из облака по воле невидимой силы появляется тело Галины. Его отбрасывает, как ничего не весящую тряпичную куклу, к машине. Глеб широко расставляет ноги, ища более плотную опору и разводит руки в сторону, будто готовясь к атаке. Он широко раскрывает рот. Из самых недр его естества раздаётся почти животное шипение и именно тогда я обратила внимание на зубы: два острых клыка торчали, возвышаясь над остальными зубами.
