Рабыня для чудовища востока (СИ) - Блэк Айза

— Откуда такая уверенность, что он их сам делал?

— Посмотри на работу! Это нечто особенное. Ты будешь последней дурой, если упустишь шанс, — дергает меня за щеки, — И избавься от этого выражения лица, что за кислятина!

— Это мое дело, — одергиваю ее руки.

Джана сегодня выглядит свежо, порхает как бабочка. Так, наверное, и выглядит влюбленная женщина. Этот блеск в огромных глазах, мечтательная улыбка, легкость движений. Одна ночь и она еще больше похорошела.

Интересно, а если бы у меня был секс, как бы я выглядела наутро? От своих мыслей становится дурно. Шантара меня слишком быстро меняет, подчиняет себе, не спрашивая разрешения.

Завтракала я с Джаной в маленьком помещении. Девушка боялась меня вести в общую залу. Сказала, что Зухра еще мечет громы и молнии. Ела я с аппетитом. И никак не могла утолить голод. Хотя удивительного ничего нет, столько времени голодовки. После тюрьмы и дороги в Шантару, мне все сейчас казалось необычайно вкусным.

К сожалению, все попытки Джаны оградить меня, не увенчались успехом. Едва мы появились во дворе, как я очутилась под прицелом их взглядов. Ненависть, презрение, недовольный шепот. Если бы они могли, не сомневаюсь, разорвали бы меня в клочья.

— Прав был Бурхан — горе нам принесет. Посмотри, что на чувырлу нацепили, — мама говорит на языке оборотней, стоящей рядом с ней Рияде и еще двум незнакомым мне девушкам.

— Такие камни испортить! Это же все равно, что на свинью украшения нацепить, — фыркает возмущенно.

— Нет, Риада, моя милая, гораздо хуже, свинья она симпатишней будет!

— Не дочь, а ходячее проклятье, — вздыхает мама. И столько в ее голосе ненависти, жажды растоптать, раздавить. А меня мучает извечный вопрос: «За что?».

Джана уводит меня от них. Ободряюще улыбается.

— Владыка ждет. Мне сказали тебя привести. Думай, лишь о предстоящей встр… — слово обрывается. Она замирает. Прирастает к земле, смотрит в сторону. Там около оранжевых кустов, на приличном расстоянии от нас Басир целует какую-то девицу. Обнимает, мнет ее ягодицы. Все выглядит очень пошло, грязно. Создается впечатление, еще немного и он возьмет ее тут.

Джана сжимает мою ладонь крепче. Ощущаю ее дрожь и сдавленный стон боли. По щеке катятся две крупные слезинки.

— Пошли, мы опаздываем, — пытается взять себя в руки. Вымученно улыбается. А я ведь знаю, что в этот момент у нее все внутри разрывается от дикой боли.

Глава 24

А ведь еще вчера она меня пыталась уверить, что свыклась с подобным. Нет. Когда тебе дорог человек — это невозможно принять. Даже если изначально она согласилась на такой формат отношений. Это всегда полосует по сердцу, жестоко, немилосердно.

Не двигаюсь с места. Продолжаю смотреть на омерзительную картину. Очень хочу отвести взгляд и не могу. Меня захлестывает водоворот эмоций Басира. Он смотрит в ярости на самку, до боли сжимает ее податливое тело, и хочет разорвать, он ее уже ненавидит, за другой запах, за слащавые стоны, за противный голос. Она другая. Она чужая. Она не Джана. И это доводит его до безумия. Ему необходимо излечиться, вытравить светловолосую ведьму из головы. Он стал сам на себя непохож. А если его волки проведают, что он правая рука Владыки, стал зависим от самки? Что он днем и ночью думает, как ворвется в ее горячее лоно? Еще немного и он забудет про дела Шантары, сам превратится в раба.

Басир не должен этого допустить. Он будет иметь столько самок, пока напрочь не сотрет запах Джаны, пока не освободит голову от наваждения. Он не может этого чувствовать. Он воин. Это какая-то болезнь сродни проказе. Да, точно именно хворь, сделавшего его обезумевшим зверем. Воины Шантары не зависят от самок, они их пользуют и идут дальше. Он должен избавиться от напасти раньше, чем его позор вскроется.

— Ты чего застыла? Пошли! — девушка вырывает меня из головы Басира.

Ранее это были лишь обрывки мыслей. Теперь же я словно нырнула в водоворот его мыслей, прочувствовала каждую эмоцию, пропустила через себя. Ощущения отвратительные, необычные, дикие.

— Да… да… идем, — говорю сдавленно.

Все еще до конца не ощущаю своего тела. Кажется, до сих пор трогаю ту женщину. У нее гладкая и слишком мягкая кожа, рыхлая, и ее вздохи вместо возбуждения порождают отвращение. Мотаю головой, прогоняю эти видения. Настолько реальные, как будто я сейчас побывала в шкуре Басира. И даже в нос забился ее до невозможности сладкий запах.

— Что с тобой было? Ты меня напугала, как белая статуя, и такая же неподвижная. Люди так не умеют замирать. Я даже твоего дыхания не слышала, — говорит со мной, а сама оглядывается на парочку. Едва слышно вздыхает.

— Она ему не нужна. Не переживай. И не станет он ее… того… — сжимаю ее руку. — С тобой они не сравнятся. Басира к тебе тянет.

Так хочется ее утешить. Хоть немного облегчить боль.

— Почему ты так уверена? — заглядывает мне в глаза. — Что-то знаешь?

— Просто вижу со стороны. На тебя он иначе смотрит, — не нравится мне этот пытливо-подозрительный взгляд. Ускоряю шаг.

— Лика… если… есть нечто… хм… как сказать… необычное… то ты можешь мне рассказать…

— Тут для меня все необычное. Сложно привыкнуть, — пожимаю плечами, стараюсь выглядеть непринужденно.

— Как знаешь… — снова оглядывается. — А ведь ты была права… Он ушел, она осталась там одна стоять, хм…

— Всего лишь наблюдательность и взгляд со стороны, все.

Мы прошли по аллее, вышли за ворота, и тут все мысли мгновенно улетучились из моей головы. Верхом на черном коне в белых одеждах восседает Алифар. Лучи солнца играю в его волосах, ласкают кожу, он словно светится, как некое божество. Глаза сверкаю кристальной чистотой, он смотрит на меня, губы выгибаются в чувственной улыбке.

— Доброго дня, моя маленькая дева, — проходится по мне откровенным взглядом.

Джана здоровается, раскланивается. И тут же удаляется.

— Здравствуй, — стою на месте. Не знаю как себя вести.

— Долго там стоять собираешься? У нас впереди длинная дорога, — подзывает меня рукой.

— Мы поедем на коне? На одном? — от осознания, что я буду настолько близко к нему, кровь начинает пульсировать в висках, а тело покрывается мурашками.

— Ты умеешь держаться в седле? — его слова проходятся легкими касаниями по коже.

— Нет…

— Тогда к чему эти вопросы?

Как только подхожу, волк тут же усаживает меня перед собой. Глажу лоснящуюся шерсть животного, пытаюсь унять дрожь. Близость его тела, этот дурманящий аромат, действуют будоражащее и дарят чувство эйфории. Растворяюсь в этих ощущениях, я снова принимаю дозу дивного дурмана. И как не сойти с ума, когда он так близко? Еще и дорога предстоит, по всей видимости, дальняя…

— Мы что одни поедем и на коне?

— А тебе еще кто-то нужен, маленькая дева? — шепчет мне на ухо, поглаживая шею. Лошадь трогается с места. Идет размеренным шагом.

— Ты Владыка, я думала… будет сопровождение… твои люди. Насколько я поняла, ты вчера грозился показать другую сторону Шантары, значит, там будет небезопасно, — говорю заплетающимся языком. Способность выражаться связно меня покидает. Рядом с ним все идет кувырком.

— Опасность… ммм… ты даже не представляешь… в какой ты опасности… — язык волка скользит по ушной раковине. Невольно прижимаюсь к нему плотнее. — Тебе очень идет, — проводит рукой по золотому ошейнику на моей шее…

— Это ничего не значит! — хочу убрать его руку, а вместо этого накрываю своей, закрываю глаза улыбаясь.

Простое прикосновение, а по телу проходят волны сладкого предвкушения. В его руках покой и адреналиновый взрыв. То вверх, до пика эмоций, то вниз в прохладные волны умиротворения.

— Конечно, — тягучий густой смех обволакивает меня, — Именно такое оправдание твоя славная головка и придумала.

И даже в этот момент, его игриво-снисходительная манера меня завораживает. С одной стороны, хорошо, что я сижу спиной, и не могу увидеть его взгляд, с другой — мне отчаянно хочется хотя бы на долю секунды попасть в плен невозможных глаз.