Избранница Золотого дракона. Часть 1 (СИ) - Снежная Марина
Но крик замер в горле, стоило увидеть вышедшего на берег короля. Я была настолько потрясена, что застыла столбом, глядя на него с открытым ртом и расширенными глазами.
Почему он здесь? Как нашел меня?
Не успела подумать об этом, как Кирмунд бросился ко мне, словно дикий зверь, нашедший желанную добычу. Успела уловить полыхнувшие в темноте золотистые блики в его глазах, и весь прочий мир тут же исчез.
Я задыхалась в крепких объятиях сжимающего меня мужчины, ощущала вкус твердых властных губ, впившихся в мой рот. Пальцы зарывались в волосы, оттягивая назад голову, чтобы я оказалась еще более открыта перед ним, не могла сопротивляться. Этот поцелуй походил на безумие, сумасшествие, но все внутри меня отвечало не менее сильным безумием. Я не находила в себе силы оттолкнуть, запротестовать.
Вообще сейчас ни о чем думать не могла, кроме того, что он здесь, со мной. Не с кем-то еще. В какой-то момент подумала о том, что и правда сошла с ума. Или уснула прямо на берегу озера и мне это лишь снится. Ведь Кирмунд должен быть сейчас с той, кого считает женой. А раз так, раз это сон, то не страшно позволить себе маленькую слабость…
* * *Кирмунд поражался самому себе, насколько встреча с этой девушкой все изменила в нем. Никогда раньше ни одна женщина не вызывала столь сильной потребности находиться рядом. Пусть даже просто смотреть на нее, слушать голос, чувствовать запах кожи и волос. Никому другому из своих любовниц он не спустил бы такой непочтительности, какие иногда проявляла она. Но не возникало ни малейшего желания наказать за это, поставить на место. Если и думал о наказании, то скорее, сексуального характера. Подчинить себе, заставить плавиться от желания и молить о прекращении сладостной пытки.
При одной мысли о том, как стал бы наказывать дерзкую красавицу, в штанах становилось тесно. Как жаль, что она неопытная девушка, подопечная человека, которого Кирмунд уважал и ценил. Будь все не так, он бы, не задумываясь, навязал ей свое покровительство и не выпускал из объятий при малейшей возможности. Хотел ее до умопомрачения, и это становилось уже почти болезненным. И в то же время не находил в себе сил держаться от своего личного наркотика подальше.
Вчерашним же вечером осознал еще одну неутешительную истину. Рядом с ней он становится слабым и жалким. Иначе почему вместо того, чтобы пресечь ее возмутительные упреки, посчитал нужным оправдываться. Позже, лежа без сна в палатке, Кирмунд едва зубами не скрежетал от злости на самого себя.
Она всего лишь женщина, его подданная. Какое имеет право отчитывать его, словно мальчишку? Неужели он настолько открыто проявил свою слабость перед ней, что девчонка это почувствовала и теперь вовсю пользуется? Ну нет. Ни одна женщина не сможет заставить его плясать под свою дудку. Ни в коем случае нельзя показывать девчонке, что он в ней настолько заинтересован. Она должна знать свое место.
В том, что в итоге он все равно получит желаемое, Кирмунд не сомневался. Но всему свое время. Он достаточно владеет собой, чтобы сохранять необходимую выдержку. А когда приедут в столицу, нужно будет послать Ретольфа с каким-то поручением, чтобы не путался под ногами, и прямо заявить Эльме о своем намерении сделать ее любовницей. Она всего лишь неопытная провинциалка, которая окажется без защиты и покровительства. Не посмеет оспаривать его волю. Да и не захочет. Он был уверен в этом, наблюдая за ней весь день. То, как она иногда смотрит на него, как реагирует на знаки внимания. Да и ее запах не может лгать. Девчонка хочет его так же, как он ее. Тем более стоит пока держаться подальше — слишком уж сильно он на это реагирует.
Так что на следующий день Кирмунд твердо вознамерился соблюдать принятое решение. Показать всем, кто вчера мог посчитать его слабым, что на самом деле это не так. Временное помутнение рассудка, не более. Судя по всеобщей атмосфере боязливого беспокойства, ему удалось восстановить пошатнувшийся, по его мнению, авторитет. И так будет и впредь. Он — король Золотых драконов и к нему следует относиться соответственно.
Больше Кирмунд не был намерен допускать фамильярности со стороны какой-то смазливой девицы, чье единственное предназначение — развлечь его в постели, когда придет время. Но король не предполагал, что это окажется настолько тяжело. Ему приходилось прилагать всю свою выдержку, чтобы не озираться и не пытаться отыскать ее взглядом, не говорить с ней. Это походило на утонченную пытку, когда в поле зрения голодающего человека поместить его любимое блюдо, источающее восхитительный аромат, и не давать возможности вкусить.
Кирмунд был доведен до крайности, взвинчен, зол на всех вокруг, когда сидел за ужином в нескольких шагах от Эльмы и то и дело одергивал себя от того, чтобы любоваться ею. А когда потерпел поражение и все-таки взглянул, нахлынувшее возбуждение оказалось просто чудовищным. Словно его тело мстило за устроенную пытку, отреагировав слишком сильно, когда, наконец, дорвалось до того, чего жаждало. Боль в налившемся кровью члене оказалась почти нестерпимой. Ему необходимо было утолить плотский голод, иначе последствия могли быть непредсказуемыми. Он с трудом сдерживался, чтобы не сгрести Эльму в охапку, не затащить в палатку и не оттрахать до полного изнеможения.
Нельзя… Разум из последних сил послал в мозг отчаянный сигнал. Кирмунд с трудом отвел взгляд от живого воплощения соблазна, сидящего напротив и задумчиво смотрящего на огонь. Потом перевел его на свою жену, о которой почти не думал все это время, слишком поглощенный другими мыслями. Почему бы не утолить потребности тела с той, кто принадлежит ему по праву? И пусть он в полной мере сознавал, что это будет всего лишь вынужденная замена той, кого предпочел бы видеть в своей постели, мысль показалась ему заслуживающей внимания.
Адала даже чем-то похожа на свою подругу. Тоже блондинка, со светлыми глазами. Если подключить воображение, и вовсе можно представить на ее месте другую. Кирмунд больше не сомневался. Поднявшись с места, велел жене идти за ним. Того, что Эльма посчитает допустимым вмешаться, никак не мог ожидать. Это взбесило настолько, что он едва сдержался от более гневной отповеди. Девчонка и правда зарвалась, возомнив о себе слишком много.
Он еще весь кипел внутри, когда Адала вслед за ним вошла в палатку и замерла в нерешительности. Ее затравленный вид лишь усилил его злость. Уже сейчас становилось ясно, что хорошего секса точно не будет. Вряд ли она в таком состоянии способна будет на что-то большее, чем лежать бревном. Может, кого-то и такое возбуждает, но Кирмунд предпочитал в постели страстных женщин. Напомнив себе собственные мысли о том, что для удовольствия — любовницы, а жена — лишь для исполнения супружеского долга, он пересилил недовольство и сухо бросил:
— Раздевайся и ложись в постель.
Эльма посмотрела в сторону походной кровати и затряслась еще сильнее.
— Пожалуйста… Я…
— Да какого демона? — рявкнул Кирмунд. — Ведешь себя так, словно тебя тут расчленить собираются. Ты моя жена и должна делать то, что я велю.
Эльма опустила голову, из-под полуопущенных ресниц покатились первые слезинки.
— Прекрати рыдать, — уже окончательно начал выходить из терпения Кирмунд. — В прошлый раз мне казалось, ты поняла правила игры. Легла и сделала все, как надо. В чем дело сейчас?
— Ни в чем… — пролепетала девушка. — Я… я сейчас…
Он в раздражении смотрел, как она расстегивает платье и судорожно стягивает его с себя. В конце концов, ему это надоело и он сам рванул платье, в несколько мгновений освобождая жену от него. Она осталась в тонкой нижней сорочке, и сейчас стало особенно очевидным, что хрупкое худенькое тельце трясется, словно осиновый лист. Сорвав с нее и эту последнюю преграду, Кирмунд холодно бросил:
— Ложись на постель.
Вся съежившись и прикрываясь ладонями, девушка юркнула под одеяло и теперь смотрела на него оттуда перепуганными глазами.
— Прекрати меня бояться, наконец, — рыкнул Кирмунд. — Я не стану причинять тебе боли.
