Эмили Хейнсворт - Второй шанс
Ноги сами несут меня дальше, в конец улицы, все быстрее и быстрее. Сколько раз я пытался убедить себя за эти несколько месяцев, что, умри я — с ней все было бы хорошо. Но выражение отчаяния и горя на ее лице было слишком знакомым. Ее сгорбленная истощенная фигурка слишком уж похожа на отражение, с которым я, глядя в зеркало, сталкиваюсь каждый день. Нужно еще раз увидеть ее. Просто посмотреть, все ли с ней хорошо. Не успев добраться до склона холма, я ускоряю шаги и перехожу на бег. Если уж и есть на свете человек, который знает, что чувствует Вив то это я.
Глава шестнадцатая
В комнате Вив по-прежнему горит свет. Остановившись в том месте, где на асфальте отпечатаны наши инициалы, я силой заставляю себя дождаться, пока утихнет боль в ноге. Нужно убедиться, что меня никто не подкарауливает. Фонари, освещающие лужайку перед домом, продолжают гореть, но темных мест во дворе не меньше, чем освещенных.
За окном в спальне Вив заметно движение. Стою не шелохнувшись.
В окне появляется стройный женский силуэт с короткими волосами. Вив останавливается и, обхватив себя руками, вглядывается во тьму за окном. Голова поворачивается то в одну сторону, то в другую, как будто она что-то ищет во дворе. Через несколько минут руки бессильно падают вниз, Вив отворачивается и исчезает в глубине комнаты.
Это мой шанс.
Продвигаюсь по двору короткими перебежками и останавливаюсь под ивой. Чтобы добраться до окна, нужно потратить полсекунды, но придется пересечь освещенный участок газона. Остается только рассчитывать на то, что в Окно никто не смотрит.
Осторожно приподнявшись, заглядываю в окно с угла, как и в первый раз, чувствуя, как бешено стучит сердце. Вив ходит по комнате. На ней все та же розовая пижама, поверх которой надета спортивная кофта с эмблемой нашей футбольной команды. Размер явно не ее. Помню, такая была когда-то у меня. Вив замедляет шаг, потом замирает, стоя ко мне спиной. Что именно делает Вив, неясно, но когда она поворачивается, вижу, что грызет ногти. Так она делала всегда, когда волновалась.
Пользуясь тем, что из дома меня не видно, осматриваю комнату. Все в ней мне знакомо, но… есть и небольшие отличия. В комнате беспорядок, но не такой, чтобы ее можно было сравнить с хлевом. Часть пола проглядывается, а вот стол и тумбочка завалены всяким хламом, поэтому аккуратной комнату тоже не назовешь. Стены, как и раньше, там, в другом мире, обклеены фотографиями и исписаны цитатами, но надписи явно другие. Фотографии более гламурные — по большей части портреты, а предметов и пейзажей меньше. Над кроватью висит снимок, на котором изображены мы. Это та самая фотография, которую я уже видел в книге — мы с Вив на балу в честь Дня святого Валентина.
Вив поворачивается и идет к окну.
Наши взгляды встречаются.
Ее тело сжимается, как пружина, но на этот раз Вив не кричит. Понимаю, что нужно подать знак, чтобы она поняла, что это я. И вдруг на меня снисходит озарение. Подняв руку, я легонько стучу по стеклу: 4-2-3. Ее напряженные плечи слегка расслабляются. Нажимаю на раму, и на этот раз она поднимается. Ее огромные, прекрасные темные глаза становятся еще больше, но Вив не кричит и стоит не шелохнувшись. В фундаменте здания есть выбоина, в которую, мне это известно, как раз помещается носок ботинка. Прежде чем вставить туда ногу, я еще раз внимательно смотрю на Вив, прижавшись грудью к карнизу. Прямо под окном в Спальне стоит кушетка, но я, забравшись на подоконник, не решаюсь двигаться дальше и замираю на месте, чтобы в случае необходимости соскочить вниз и скрыться в кустах.
Сидя на подоконнике и прислонившись спиной к раме, я, не отрываясь, смотрю на нее. Хотя я всеми силами старался сохранить в памяти ее образ, за два месяца все равно успел забыть, как она прекрасна. Даже в старой спортивной толстовке, с красными глазами и растрепанными волосами. С огромным трудом сдерживаю желание немедленно спрыгнуть с окна, преодолеть разделяющее нас пространство и заключить ее в объятия.
У Вив дрожат губы. Она продолжает стоять как вкопанная, но глаза ее сияют. Одной рукой она обхватывает себя за талию, а вторую подносит к губам, с трудом справляясь с дрожью. Понимаю, насколько разными глазами мы смотрим друг на друга. Мне известно, что ни я, ни она не привидения, не зомби и не еще какая-нибудь нечисть — но она-то этого не знает.
— Иди сюда, — шепчу я, протягивая руки. — Все нормально. Это я.
Вив судорожно хватает ртом воздух, но, похоже, основной барьер преодолен. Вытянув руки, она идет к окну, повинуясь зову тела, а не разума, влекущему ко мне. Оказавшись прямо передо мной, Вив замирает на месте, а я стараюсь сидеть тихо и не дышать. Страх на ее лице смешивается с недоверием. Она медленно, боязливо поднимает руку, чтобы дотронуться до моей щеки, и пальцы, коснувшись кожи, вздрагивают. Я, не отрываясь, смотрю ей в глаза, растерянные и полные недоверия. Вив гладит меня по щеке и проводит рукой по волосам, словно в поисках признаков подделки. Я стараюсь не рассмеяться — или не заплакать. Неожиданно силы ее покидают, и она садится на кушетку, не сводя с меня удивленных глаз. Ее рука, обвивавшая шею, сползает к подбородку; пальцы касаются губ.
— Это ты, — выдыхает Вив.
Я обнимаю ее и притягиваю к себе, а она судорожно хватает меня за плечи, за руки, словно стараясь удержать. Мы сливаемся в поцелуе, полном страсти и недоверия. Я наслаждаюсь прикосновением ее горячих сухих губ и жадно ловлю аромат ее кожи, дурманящий, как первый запах весны. Пальцы Вив гладят меня по подбородку; от этого у меня всегда по спине бежали мурашки. Проведя рукой по ее кудрям, я убеждаюсь, что даже став короткими, они не утратили своей былой привлекательности. Опустив руку на талию, я нахожу место, где тело не прикрыто пижамой, и начинаю гладить, чувствуя исходящий от гладкой, как шелк, кожи жар, в волнах которого мне хочется утонуть. Мы целуемся так, словно хотим поглотить друг друга без остатка, и я понимаю, что более возбуждающего ощущения я не испытывал за всю жизнь.
Начав задыхаться, мы нехотя размыкаем губы, но продолжаем сжимать друг друга в объятиях так крепко, словно наши тела слились воедино. Я покрываю поцелуями лоб над бровью Вив, и она не может сдержать вздох наслаждения, как это случалось всегда. Вив кладет голову мне на плечо, а я закрываю глаза, чтобы не дать улетучиться прекрасному моменту. Она крепко прижимается ко мне, обхватив руками, и вдруг замирает, превратившись в маленький неподвижный комок в моих руках.
Тишина такая, что слышно, как бьется сердце в ее груди.
Неожиданно тело Вив начинает судорожно сотрясаться.
