Бесполезная жена герцога южных земель - Хэйли Джейкобс
Нет, что-то все равно не сходится. Даже учитывая нежелание герцога прикасаться к другим людям — это точно не мизофобия, он спокойно руками без перчаток вытирал с лица чужую кровь — есть что-то еще, о чем мне неизвестно, что явно играет не в пользу продолжению нашего союза в понимании мужчины.
— Ева? — зовет герцог снова.
Моргаю и возвращаюсь из потока унесших мыслей обратно в реальность. Генри подталкивает меня сзади в спину, супружник держит дверь и застывшую на весу руку, чтобы помочь выбраться из кареты. Замечаю на его руках новую пару перчаток. Даже как-то жаль, у мужа красивые руки. Когда только успел?
Хватаюсь за его локоть и шагаю вниз, наступая на ступеньку, и затем оказываюсь снова на земле поместья.
— Спасибо.
Раненных рыцарей уводят, Глен распорядился оказаться им всю возможную помощь для скорейшего выздоровления, отправил отряд на место нападения, чтобы опознать и убрать с дороги тела. Генри машет мне рукой и исчезает в направлении дома. Клер я отпускаю, пусть лучше побудет с братом, все равно мне горничная сейчас не нужна; девушка быстро благодарит и убегает следом за уносящими на носилках похожего на нее бледного мужчину рыцарями.
Муж берется меня провожать, хотя я особо и не нуждалась, дорогу знаю и не так уж и потрясена, чтобы в обморок падать — страховтаь не надо — чай не хрупкая леди, какой кажусь поначалу. После прояснения недоразумений и выставления прочь экономки Фриды его сиятельство стал в разы обходительнее. Чувство ли вины виновато или что другое, кто его знает.
— Я хотел бы снова попросить прощения, — говорит герцог, предварительно прокашлявшись, чтобы привлечь мое внимание.
Тихо вздыхаю, переводя глаза с цветущей азалии, качающейся на слабом ветру, на мужчину.
Хорошо. Будь по-твоему, сдаюсь я.
— Ладно. Прощаю, — улыбаюсь Глену и продолжаю медленно идти в сторону своего домишки, игнорируя вытянутое лицо супруга.
— Мне следовало тщательнее озаботиться безопасностью, взять во внимания присутствие дамы… — продолжает тему герцог, не веря в дарованное ему «прощение».
Качаю головой, нет, так все же не пойдет.
— Я не какая-то там дама, Глен, я твоя жена. Я все понимаю, не дурочка. Ты не виноват, это же не ты нападение организовал?
Щурюсь на мужа, давя улыбку.
— Что?! Нет конечно! — возражает шокированный герцог.
— Ну вот. И ничего предугадать ты тоже не мог, верно? Обычно ведь они так прямо не нападают? — спрашиваю, уже предполагая утвердительный ответ. — Твои люди справились, опасность миновала. Я не настолько слепа, чтобы винить тебя, своего супруга, который лично обнажил меч и рисковал собой, чтобы меня защитить.
— Но…
Мягко сжимаю руку мужчины под локтем, за которую держусь. Через одежду такой контакт у Глена не вызывает никакой реакции, — отмечаю про себя.
— Мне некуда бежать, даже если бы я хотела. И в отличии от многих столичных леди я так просто не пугаюсь, поверь. Все в порядке, не обижаюсь и не злюсь на тебя, мне не за что. Я не ранена, и даже толком ничего не видела. Немного потряслась из-за нервов и пребывания в неизвестности в карете, но уже отпустило…лучше, ты мне расскажи про этих людей, за что они борются, чего хотят, в чем разница между простыми повстанцами и радикалами.
Чем по крупицам собирать информацию, пусть уж лучше сам герцог мне исповедуется. Я же тут в бизнес хочу вложиться, и тут появилась угроза, что денежки мои могут сгореть не окупившись.
Кто поедет на юга отдыхать, когда тут такое происходит? Саботаж от всяких бандитов крайне не нужен, плохая реклама вовсе не реклама. Боязливые дворяне носа не станут совать, как бы прекрасны не были грязи и минеральные воды и их свойства. А ведь эти самые борцы за независимость еще и дороги перекрывают, и много чего еще вредительствуют.
Первый шаг избавиться от проблемы, понять ее истоки, узнать ее корни. От вредителей же нужно избавляться.
18
Глен долго вглядывается в мое лицо и, наконец, отведя взгляд в сторону, принимается за рассказ.
— Раньше, когда имперцы только появились в здешних землях, повстанцами называли людей, борющихся против того, чтобы юг вошел в состав империи. Они боролись за дело, которое считали правым и пытались защитить свою землю, как им казалось от врагов, рискуя собственными жизнями. После же, когда многие поняли, что зла им никто причинять более не намерен, и мы хотим мирного сосуществования, те из них, кому было что терять — семьи, дома, пашни — сложили оружие, и согласно указу моего отца за прошлые деяния, сколь преступными они не были, наказанию они не подвергались. Однако сдались не все. Ева, в этих краях нет разбойников, в отличии от остального Норталиса. Здесь лихие люди творят бесчинства, грабежи и нападения под предлогом борьбы за правое дело. На самом же деле, это просто бездельники и тунеядцы, не желающие жить честным трудом. Вот кто сейчас так называемые повстанцы, большая их часть, по крайней мере.
Я киваю.
Логично, простой обыватель, у которого есть семья, видя, что его дети могут получить образование и лечение, что обстановка на юге становиться медленно, но лучше, перестанет бороться за несбыточное, понимая, чем рискует и что из двух зол лучше выбрать меньшую, ибо соседнее королевство спит и видит заполучить выход к морю, который может предоставить порабощение юга. Это закон выживания в гипертрофированном на уровень межгосударственного масштаба. Так было испокон веков везде, где есть люди и земля, и так будет, несмотря на развитие и цивилизованность общества.
— Радикалы же, в отличии от нынешних повстанцев приверженцы крайних настроений. Они готовы на все, даже на убийство своих же, мирных и безоружных жителей — детей, стариков, женщин — в угоду обладать властью. Не гнушаются подрывать дороги и перевалы, поджигать поля, вредить своей земле, якобы избавляясь от паразитов, как они называют нас, имперцев. Зачастую они готовы рисковать своими же жизнями. Так что мотив у них, в отличии от пытающихся разжиться богатствами бандитов, скорее идеологический или даже, сеющий хаос и страх, — объяснят терпеливо супруг. — Я подозреваю, что без вмешательство нашего соседа из-за гор, страны Соммер, не обошлось. Но таких людей с каждым годом становится все меньше и меньше, и встретить их вот так на дороге — нечто из ряда вон выходящее.
Как я и предполагала, напасть и рубиться
