Сын (не) для дракона - Анна Солейн
— Для производства детей это не обязательно, — съязвила я, отвернувшись. — Разве что я чего-то о драконах не знаю.
Он ухмыльнулся.
— Ты предлагаешь не тратить на поцелуи время?
Я сама не знала, что я предлагаю. Все было отвратительно, неправильно! И в то же время — мне было хорошо, безопасно, спокойно, а еще до безумия хотелось большего. Я никогда не была страстной натурой, даже с Женей мы прикасались друг к другу очень редко — до того, как я захотела завести ребенка. Всю жизнь я думала, что просто из тех людей, кому не особенно важна близость, даже о красивых мужчинах, к которым собиралась поехать на Канары после развода, я думала отстраненно и больше хотела взять реванш над бывшим мужем, чем получить удовольствие.
— Я предлагаю тебе меня отпустить, а еще…
Сорин ухмыльнулся и заткнул меня поцелуем. Вот мудак!
Но как же хорошо, господи! Уверенные губы, руки, которые гладят мое тело, удовольствие, которое скапливается у меня внутри и становится почти болезненным.
Мне не следует на это соглашаться! Я еще пожалею об этом, обязательно пожалею!
Моральные терзания здорово облегчало то, что выбора у меня, по сути, не было: из-за ошейника я не могла даже встать, сверху к кровати меня прижимал горячий, мускулистый, возбужденный, высокий, плечистый, вкусно пахнущий… Так, о чем я вообще?.. Ах, да. Сопротивление. Я же тут не по своей воле. Не забыть бы.
Сорин раздевал меня очень медленно, целуя каждый обнажающийся кусочек кожи. Местная одежда, пожалуй, располагала к долгим ласкам: она была многослойной. Платье надевалось на тонкую нижнюю рубашку в пол, поверх него вторым слоем — пышная юбка, а на нее для верности — расшитый красным передник.
Одежда у дракониц, судя по тому, что я видела в ателье, была более простой и содержала в себе только один слой. Наверное, Сорин привык иметь дело с ней, потому что мой наряд его неприятно удивил: попытавшись задрать юбку и обнаружив внизу еще нижнюю рубашку и платье, он возмутился:
— Эти деревенские бы еще доспехи на тебя надели! Как это снимается вообще? А, нашел…
Он обнял меня за талию и принялся развязывать узел на поясе, целуя меня в шею. Когда он разделался с завязкой передника и перешел к юбке, я готова была спуститься вниз, забрать у тощего дракона нож покрупнее и разрезать на себе одежду самостоятельно. Потому что Сорин прав: они бы еще доспехи на меня надели!
То, что происходило сейчас, для меня было в новинку. И речь шла даже не о том, что я проводила время с настоящим драконом, а о том, что творилось с моими собственными эмоциями и чувствами.
Я не думала, что способна на такое откровенное и плотское желание. В теле разгорался пожар, хотелось большего: узнать, что будет дальше, соприкоснуться кожа к коже, почувствовать Сорина… внутри.
Не знаю, как все получилось бы, если бы я в самом деле была против всего происходящего, если бы всерьез сопротивлялась или плакала. Продолжил ли бы Сорин делать то, что делал: целовать меня и гладить, медленно и осторожно снимать мою одежду. Замены ей не было, так что мой вариант с ножом был не самым подходящим.
В какой-то момент я потеряла способность об этом размышлять, полностью растворилась в ощущениях и в том, чтобы поймать как можно больше удовольствия. Я понятия не имела, что умею так.
Ого. Когда все закончилось, это осталось моей единственной мыслью. Я смотрела в потолок и думала: «Ого».
Потом я подумала о том, что для зачатия, конечно же, нам одного раза не хватит (возможно, нам не хватит и пяти, потому что я, наверное, бесплодна).
После того, как мне пришла в голову эта мысль, я заулыбалась и тут же одернула себя.
Вроде как радоваться тут не совсем уместно. С другой стороны — никто ведь не узнает, а с собой я договорюсь.
Частый герой многих анекдотов — мужчина, который сразу после любви отворачивается к стене и засыпает. В этот раз его роль на себя взяла я. Конечно, я не уснула на самом деле, просто залезла под одеяло и притворилась спящей, чтобы ничего не говорить, не отвечать на вопросы — дать себе передышку и помолиться о том, чтобы все исчезло, а я открыла глаза у себя дома.
И никаких драконов и моральных дилемм.
Сорин мои действия никак не прокомментировал: он лежал, прикрыв глаза и закинув одну руку за голову. Одеялом он накрыться не потрудился, так что я имела возможность в спокойной обстановке, пока меня никто не отвлекает всякими там поцелуями и ласками, убедиться, что мучившие меня подозрения оказались правдой: кубики у Сорина были.
Мог бы сделать что-нибудь и перестать быть таким привлекательным. Даже не смешно, серьезно! Ему больше трехсот лет! Уже о вечном надо думать, а не кубиками сверкать!
Я так увлеклась размышлениями о несправедливой привлекательности некоторых драконов, что не сразу заметила странные ощущения в теле: от ошейника, который сейчас был прохладным, как струйка воды в жаркий день, по всему телу разливалась какая-то странная свежесть, как будто под кожу мне впрыскивали мятный коктейль.
— Что ты делаешь? — спросила я раздраженно.
— О чем ты?
Голос Сорина был спокойным и умиротворенным. Почему-то это разозлило меня только сильнее. Убила бы!
— Мой ошейник! — Я села и тут же, поймав почти осязаемый плотоядный взгляд черных глаз, прикрыла одеялом грудь. — Что с ним происходит? Ощущение как будто…
Сорин пожал плечами и перевел взгляд вверх. Вся его поза выражала удовольствие и расслабленность.
Хоть бы прикрылся, ну правда!
Стало обидно.
Я тут лежу, мучаюсь, думаю, правильно ли я поступила, могла ли это остановить, а главное, должна ли была этим бессовестно наслаждаться?!
А он лежит себе улыбается! И все у него хорошо.
