Сын (не) для дракона - Анна Солейн
А если попытаться сбежать? Дверной замок предупреждающе щелкнул.
Мудак, как есть мудак.
Я несколько раз прошлась туда-сюда по комнате, потрогала ошейник, к дверной ручке прикасаться не решилась. В общем-то, все закономерно. Этого стоило ждать. Вира — это женщина, которая должна выносить и родить дракону ребенка.
О том, откуда берутся дети и что этому предшествует, я отлично знала, и кровать в этот сценарий чудесно вписывается.
У людей.
А у драконов?
Мамочки.
Я обхватила голову руками.
А вдруг драконы делают это как-то по-другому? А кто гарантирует, что в этом не участвует огонь?
И вообще, вдруг все это — большой обман и дракон просто хочет меня съесть?! Кто сказал, что драконы не едят людей? Зажарить, кстати, сам может, без всяких подручных средств.
Вон ему и фрукты принесли на закуску…
И цветы, чтобы потом было не так грустно.
Нет, это ерунда какая-то. Мне просто нужно успокоится, слишком много всего навалилось.
А вдруг не ерунда?
Мое внимание привлек шум на улице, и я метнулась к окну. Долгое время ничего необычного видно не было, а потом показался тот самый одноглазый посетитель. Он пятился спиной, размахивал руками, пытался что-то объяснить тощему длинноволосому дракону. Тот наступал на одноглазого, невозмутимый и спокойный. В какой-то момент одноглазый показал тощему скрещенные большой и указательный палец, замахнулся и замер, глядя куда-то вперед. Опустил руку, которая уже успела загореться пламенем — одноглазый готовился атаковать?..
В поле зрения показался Сорин. Он спокойно подошел к одноглазому, тихо что-то сказал и тот тут же сник. Опустил голову, поклонился и направился прочь, пошатываясь и время от времени останавливаясь — видимо, чтобы не упасть спьяну.
Сорин поднял голову, и я поспешила шарахнуться от окна.
Вот кто меня просил его спасать?! Сейчас бы лежал где-нибудь тихий, мирный, королем обезглавленный. А я… решала бы какие-нибудь другие проблемы.
Вечно у меня язык идет впереди мозгов! Вообразила себя гуманисткой! Тоже мне… А еще умной себя считала!
Я носилась по комнате, ругала себя на чем свет стоит, пока за дверью не послышались шаги.
Что же делать? Нужно спрятаться! Но куда? Он ведь все равно благодаря проклятущему ошейнику меня найдет! Взгляд упал на кровать. Я сдернула с нее покрывало, легла и накрылась до самого подбородка.
Я сплю.
И голова у меня болит. И месячные. И…
— Тебе что, холодно? — спросил Сорин, закрывая за собой дверь. — Прибавить температуру? — Он поднял руку и направил кончики пальцев на висящие под потолком огоньки.
— Не надо!
— Ладно.
Он подошел ближе и остановился рядом с кроватью.
— Я буду сопротивляться, — прямо заявила я и села, доказывая серьезность своих намерений.
Голос совсем не храбро дрогнул.
— Серьезно? — Сорин взял меня за подбородок.
Он большим пальцем погладил меня по щеке, и я дернулась.
— И я не девственница, — на всякий случай предупредила я и поплотнее вжалась в изголовье кровати.
— Так даже интереснее.
Глава 17
Дракон принялся расстегивать свою куртку. «Поддоспешник» внезапно пришло мне на ум. Вот, на что она была похожа. На одежду воина, поверх которой надеваются доспехи. Впрочем, учитывая все то, что я успела узнать о Сорине, такой выбор был неудивительным.
— А еще я невкусная. И вредная.
Дракон медленно снял меч с пояса (какой талантливый, сам в этот раз справился) и положил его на тумбочку.
— Похоже, что я собираюсь тебя есть?
— А ты не будешь? — облегченно выдохнула я. — Это радует.
— Не сегодня.
Он наконец стянул куртку-поддоспешник, остался в одной нижней рубашке и своих неприлично узких штанах-шоссах.
Я сглотнула.
Нужно держать себя в руках. Напоминать себе, что я тут жертва, которой готовится овладеть страшный дракон против ее воли. Против воли — это важно. Потому что я не могла оторвать взгляда от тела Сорина, от его лица. Губы сами собой приоткрылись, в теле вдруг разгорелось почти позабытое за годы брака чувство — возбуждение.
Дракон сел на кровать спиной ко мне, и я испуганно шарахнулась в противоположную сторону.
— Может, сначала познакомимся поближе? — пискнула я оттуда.
Горжусь собой! Достойная попытка отстоять девичью честь.
— Незачем, — буркнул дракон и, не оборачиваясь, нащупал мою руку, потянул на себя. — Иди сюда, зачем ты туда забилась?
Я попыталась вырваться, но пальцы крепко сжимали мое запястье. Стало страшно не на шутку, я дернулась, вскрикнула, и дракон наконец обернулся.
Одним слитным движением переместился на кровать, прижал мои руки к покрывалу и лег сверху. Тяжелый, твердый, горячий, как раскаленный камень и… это же мне эфес шпаги в живот упирается, правда?! Я замерла, выгнулась, но не смогла сдвинуть дракона даже на миллиметр.
Он нахмурился, черные глаза вдруг стали напоминать не черные озера, а омуты. Наклонился, коснулся моих губ своими, и я беспомощно пискнула.
— Отпусти меня! — возмутилась я, когда Сорин наконец оторвался от меня.
— Зачем? — его брови взлетели вверх, полные губы изогнулись в намеке на улыбку.
— Потому что я против! — объяснила я очевидное.
Сердце колотилось о грудную клетку, в горле пересохло, а тело, кажется, сошло с ума. Потому что хотелось двух вещей: срочно снять с себя одежду и прижаться потеснее к дракону. Хотя теснее, кажется, было некуда.
Сорин прищурился, склонил голову на бок.
— Правда? Совсем против?
— Да! — Я попыталась дернуться, встать, но поняла, что ошейник как будто приклеился к кровати.
— Я не сделаю больно.
Рука Сорина скользнула по моей шее, потом вниз, легла на грудь, и я охнула. Он погладил меня по животу
