Классная дама (СИ) - Даниэль Брэйн
— С товарами из лавки?
Поручик иронию не оценил и только указал на коробки под сиденьем, которые я сразу и не заметила. У меня — у Софьи — быстро-быстро забилось сердце. Ради Владыки, козочка, не сейчас! Давай интересоваться судьбой нашей шкуры, а не шмотками.
Я вдруг вздрогнула. Мне не хотелось видеть угрозу, и это мучило больше всего. Когда я шла домой, уволившись, получив расчет, расписав все свое будущее как по плану, все пошло не по плану, все пошло… катастрофически, невозможно не так.
— Замерзли? — обеспокоенно спросил поручик, я помотала головой, но почувствовала несильное дуновение, будто кто-то включил обогреватель. Чушь, тут конная тяга, но иллюзия не пропадала. — Сейчас станет теплее, но это все, чем я могу вам помочь, Софья Ильинична. Не так и многим.
Я смотрела в странные изумрудные глаза с полыхающей желтой радужкой и думала, что этот мальчик мог бы в прошлой жизни годиться мне в сыновья. Он уступал бы мне место в общественном транспорте и пропускал вперед в очереди в магазине. А здесь от него зависит моя жизнь.
— Что могут маги? — спросила я, потому что был самый подходящий момент. Если он проявил ко мне симпатию и попытался согреть, то мой вопрос выглядит не праздным, а подкупающе чистосердечным. Как там говорил знаменитый опер? «Проявляй к человеку искренний интерес».
— Разное, — через пару секунд отозвался Ягодин. Он чуть сместил руки на коленях, но ни силу дуновения, ни направление это не изменило. — Вы намекаете на смерть Калининой, понимаю, это не может не тревожить вас. Маг мог бы удушить ее, например, но это не удушение в прямом смысле слова… о, прошу меня извинить.
Вспомнил, что перед ним кисейная барышня. Институтка. И это не сомнительный комплимент, а сущая правда.
— Нет-нет, продолжайте, — я подалась вперед. Так допустимо или следующий шаг — сесть к нему на колени? — Я… читала уголовные романы. Интересно.
В моем мире первая детективная история появилась в тысяча восемьсот шестьдесят шестом году, а здесь? Ягодин растерялся, даже прекратил колдовать — как назвать то, что он делал? — ободок вокруг радужки стал бледнее.
— Ах да, Негуров, — вспомнил Ягодин. Я сделала вид, что он угадал. — У него хорошая книжная лавка и не одна, странно, что он живет в том же доме… Простите еще раз великодушно, Софья Ильинична.
— Вы рассказывали про магию, — напомнила я. — Это куда увлекательнее, поручик, чем Негуров и книжки, которые я у него покупала.
— Все то же самое, что и при обычном удушении, как в том рассказе про душителя, помните? — Я опять кивнула. Рассказы о душителях всегда одинаковые. — Но не будет следов, синяков, странгуляционной борозды. Не останется ничего, что могло бы сказать, от чего именно человек умер.
Ты отлично подкован для этого времени, мальчик, но не в курсе — синяки не единственное, что проливает свет на то, как погиб человек. Жаль, что тела Калининой мне, скорее всего, не видать.
— Магия ведь не волшебство из детских сказок, — увлеченно продолжал поручик. — Поверьте, никто не в состоянии зажечь огонь из ничего или услышать мысли. Хорошо обученный маг может заставить воду выплеснуться на пламя или выставить щит, о который споткнутся стрелы…
— Как святой воин Илия, — перебила я по подсказке Софьи.
— Да, именно так, но ни один маг не остановит летящие стрелы, если между ним и стрелами будет еще преграда… — Он помолчал и прибавил смущенно: — Я в детстве любил пускать кораблики по ручьям, заставляя их плыть, куда мне захочется, или раскачивать спелые яблоки, а потом их ловить. А затем научился нажимать на клавиши, чтобы месье думал, что я играю гаммы, а я на самом деле сидел под роялем, читал…
Я засмеялась. Неужели он усыпляет бдительность? Никому нельзя верить, никому. Кроме тебя, козочка, да, прости, я вечно невольно тебя обижаю.
Отец Павел не маг, и математик-профессор тоже. Аскольд тоже мимо. Магов в академии нет, кому это знать, как не жандарму.
— Я узнала кое-что о последних днях Натальи Калининой — поведала я, и поручик перестал улыбаться, став невероятно серьезным. — Она кашляла, у нее отнимались ноги, она упала и посинела… Маг может сделать подобное?
Карета покачивалась, с улицы доносились крики, Ягодин молчал, то открывая, то закрывая рот, и нервно шевелил губами. Брови его сошлись на переносице, прибавив ему пять-шесть лет, потом он тряхнул головой и спросил странным надтреснутым голосом:
— Кто вам сказал?
— Дети, — я почти и не соврала. — Дети очень наблюдательные, поручик, и поверьте, они, конечно, умеют врать, но здесь соврать им сложно. Это не попытаться меня разжалобить, уверяя, что вся тетрадка оказалась залита чернилами…
— Возможно, может. Передавить горло, толкнуть, ударить, но для этого маг должен находиться постоянно рядом с жертвой. Если я захочу вас убить, а вы успеете выскочить, я буду для вас… впрочем, нет, я не смогу, разумеется, — поправился он, и была то вежливость или попытка скрыть оговорку? — Но маг посильнее все равно будет для вас безопасен, если вы убежите. Получится ли застрелить человека, если он находится в другом крыле здания, вас разделяет множество стен, а пистолет у вас в руках? Ответ — нет.
Допустим… допустим, я поверю ему сейчас, но что тогда послужило причиной загадочной смерти?
— А ее тело?..
— Владыка с вами, — усмехнулся поручик. — Его сожгли, как только прошло три часа с момента, как доктор констатировал смерть. После последней эпидемии, как вы помните, тела перестали предавать земле. Но тело осматривал доктор, и он ничего не нашел. Мага мы исключили.
Были еще два вопроса, которые меня занимали помимо откровенности Ягодина.
— Почему вы не стали… учиться магии? Я не знаю, как сказать это правильно.
— Не захотел, — честно признался Ягодин. — Если бы у меня был талант к музыке, вы бы тоже спросили, почему я жандарм, а не музыкант? Я оставил магию, как и музыку, для себя. Я до сих пор пускаю кораблики за имением, пока никто не видит.
Как бы мне хотелось, чтобы ты был сейчас открытым со мной не потому, что тебе нужно во что бы то ни стало усыпить мою бдительность, расположить меня и склонить к сотрудничеству. Как бы я была рада, если бы эти ответы шли от чистого сердца. Хоть кто-то, кто не мечтает уничтожить и втоптать меня в грязь. А Софья была насторожена, и холодок пробегал по спине, несмотря на все еще ощущаемую теплую магию. Ее беспокоило что-то, но что,
