Джус Аккардо - Прикасаемый
Отец рассмеялся.
— Нет, это моя дочь, Дэзни.
Ханна сочувственно цокнула языком и кивнула.
— Это та самая бедняжка, на которую напал Шестёрка, не правда ли?
— Это не было нападением, — огрызнулась я, прежде чем успела вспомнить, что я должна была бы быть на стороне Шестёрок. — Я сама могла разобраться с этими ублюдками.
Она одарила меня натянутой улыбкой, которая означала, дескать, тешь-себя-этим-сама-деточка.
— Ну, конечно, могла, моя дорогая.
— Пожалуйста, сделай ей временный жёлтый пропуск. Она проведёт день с нами.
Ханна потёрла свои пухлые пальцы и хихикнула.
— Как должно быть волнительно для тебя!
Я заставила себя улыбнуться, надеясь, что это не выглядело слишком фальшиво.
— Так и есть.
— Сюда, — сказал отец.
Мы покинули комнату, подходя к ещё одному ряду лифтов, здесь двери были зелёными. Внутри отец произнёс:
— Пятый этаж. — А спустя мгновение добавил: — Все лифты в здании окрашены в цвета различных уровней безопасности. Первые три этажа — серебряные — у юридической фирмы. Четвёртый этаж — настоящая приёмная Деназена — белый. Все сотрудники Деназена должны пройти через неё, прежде чем идти куда-нибудь по зданию. Кафе тоже на этом этаже. Пятый этаж, куда мы направляемся сейчас, зелёный.
— А что на зелёном?
— В Деназене десять уровней, — сказал он, поправляя свой портфель. — На пятый этаж приводят новых Шестёрок, принимают их и обрабатывают. Там также располагается служба безопасности и мой офис.
Лифт дёрнулся, остановился и открыл двери низенькому человеку, одетому в тот же самый синий костюм, как мужчина у Курда. Он улыбнулся, и его щёки, как у бурундука, сощурили карие глаза до размера щёлок.
— Мистер Кросс, они притащили сто четвёртого назад. Операция завершена успешно.
Отец кивнул, и мы вышли из лифта.
— Хорошо. Убедись, что они вернули его на восьмой уровень.
— Восьмой, сэр? Не должны ли мы его, как обычно, поселить на седьмом?
— Должны были, пока он не сжёг человека, принёсшего ему ужин, две ночи назад. Он останется на восьмом до дальнейших указаний. — Отец повернулся ко мне. — Следуй за мной и держись ближе.
«Бурундучьи щёки» не обратил на меня никакого внимания, когда мы прошли мимо, и отвернулся от отца, отдавай указания человеку, приближающемуся к нам.
— Кто-то был сожжён? — поинтересовалась я. — Серьёзно?
Мы остановились перед дверью в конце коридора. Отец достал карту, которую он использовал в лифте, и провёл ею по считывающему устройству на двери. Она открылась, пропуская нас внутрь.
— Садись. — Он жестом указал на большой стол из красного дерева. Простые на вид стулья с обеих его сторон.
— Шестёрки опасны, если они неконтролируемы. Но когда их тренируешь и правильно используешь, они могут быть довольно удобными. Мы доставляем их сюда, обучаем тех, кого можем, и даём крышу над головой. В обмен на еду, убежище и защиту, они работают на нас.
Он был настолько полон дерьма! Еда, убежище и защита? Скорее голод, клетки и пытки.
— То есть те, кто у тебя здесь, твои работники?
— Некоторые да. Они обеспечены комфортом и удобствами в обмен на свои услуги. По природе нашей работы они живут на территории, потому что они востребованы двадцать четыре часа в сутки. Другие же, опасные, которых мы не можем перевоспитать, удерживаются здесь для их же пользы. Тот мальчик, которому ты помогла сбежать, был одним из них.
Помогла сбежать. Не тот мальчик, который брал тебя в заложники. Не тот мальчик, который пытался убить тебя. Даже сейчас я не могла делать все правильно. Он любил это мне втирать.
Просто подожди. Как аукнется, так и откликнется, папочка.
— Что конкретно он делает? — Я решила, что сейчас подходящее время, чтобы задавать вопросы. — Он касался кого-нибудь и… — Я покачала головой, симулируя страх. — Он касался кого-нибудь, и те умирали. Высыхали и превращались в долбанную пыль!
— Девяносто восемь. Его прикосновение разрушительно, как ты уже имела неудачную возможность заметить. Оно приносит мгновенную смерть всему органическому. Людям, растениям — чему угодно живому. Уничтожает простым контактом с его кожей. Кроме тебя. — Он смотрел на меня со странной смесью любопытства и голода. Это вызывало зуд на коже. Такой же взгляд я видела у своего учителя английского в школе, мистера Паркса, когда он махнул своим выигрышным лотерейным билетом в классе и свалил.
— Почему? Не то чтобы я не рада, — сказала я, отвечая на выпад и бросая ноги на его стол. Он пристально посмотрел на меня, но ничего не сказал. — Почему я не высохла?
— Это очень хороший вопрос.
* * *После некоторого серьёзного и неприятного исследования в словесной форме отец взял меня на экскурсию по пятому и шестому этажам. «Обучение» и «Проведение Анализа». Я наблюдала, как молодая женщина прожгла дыру в бетонном блоке просто взглядом, мужчину, чья кожа превращалась в лёд по желанию, и маленького ребёнка, обратившегося в красивого синего с золотым попугая на моих глазах. Я спросила о других этажах, но он сказал что-то о защите мест проживания, и это было конец разговора.
Мы стояли перед дверями лифта, когда отец достал свою карту безопасности. Двери открылись, и мы зашли внутрь. Он собирался провести картой по считывающему устройству, когда я потянулась и перехватила её из его рук.
— Ничего себе, это реально дерьмовая картина, папа, — сказала я, крепко удерживая карту между пальцами. Пластик был холодный, гладкой и немного гибкой. Скользнув другой рукой в задний карман, я коснулась пальцами жёлтогобейджика, который получила за стойкой ресепшена, когда мы пришли. Как будто нож воткнули мне в виски. Это длилось всего несколько секунд, но, тем не менее, заставило меня затаить дыхание.
Отец, казалось, ничего не заметил. Быстрым движением карта вернулась в его руку, прошла через считывающее устройство и исчезла в складках пиджака. Я мысленно похлопала себя по спине. О, да. Я была ловкой.
Когда мы возвратились на четвёртый этаж, было уже почти два часа дня. У отца было кое-что, что он намеревался сделать, так что он довёл меня до кафе. Я уже собиралась попасть в лифт, когда кто-то плюхнулся на сидение рядом со мной.
— Приветик! — раздался весёлый голос.
Я развернулась на своём стуле, чтобы увидеть парня примерно моего возраста. Он смотрел на меня проникновенными глазами, на его лицо падал упрямый упругий локон каштановых волос. Он, улыбаясь, протянул руку:
— Я Флип. Не видал тебя здесь прежде. Новенькая?
— Гм. Привет.