Подработка на том свете - Татьяна Геннадьевна Абалова
Поглядывая на находящееся слева от себя здание гостиницы, гадала, почему ни в одном окне не горит свет. Неужели призраки в своих комнатах обходятся без него? Интересно, а кровать у них есть, или они не нуждаются в отдыхе? Залетели в пустую коробку, повисли под потолком и ждут, когда придет время, и братья Кристофер позовут их на последнюю разборку.
Сегодняшнее цирковое представление меня поразило. Я узнала сразу несколько вариантов решений, определяющих дальнейшую судьбу призраков, бывших когда–то людьми. Старого бандита я тоже причислила к бывшим. То есть мне показали немедленную расправу над преступником на скутере, окончательный уход призраков из нашего мира – тут я имею ввиду Степана и Максима, а также отложенное путешествие на тот свет Надежды. Молодец девочка, нашла способ отомстить убийце. И никто из высших не осудил ее за желание сделать жизнь преступника нескучной.
Размышления были прерваны тихим плачем. По спине пополз холодок.
– Маша, это ты?
Ответа не последовало, и я уже намеревалась развернуться и кинуться назад, как увидела повариху, вышедшую с фонарем из грота – тот возвышался над ней мрачным нагромождением камней. Вот где сразу видна жизненная сноровка: даже в пылу ссоры Маша не забыла захватить с собой источник света.
– А я думаю, кто ночью по кладбищу шляется? – пробурчала она и, поставив фонарь на ближайшую могилу, звучно высморкалась в фартук. – А это Шапочка без шапки. Как погуляли?
– Весело и печально, – вздохнула я. – Из наших рядов выбыло сразу трое. Надя, Степан и Максимка. А вы тут, я слышала, тоже время не теряли? Кухню и холл разгромили?
– Одно жалею, что промазала и саданула сковородой вместо рыжего по голове ангела. Подставился внезапно. Тоже мне, мир–р–ротворец, – сказала, как плюнула.
– За что ты так с Ви? Он всегда за тебя горой, – я пошла за Марией, которая, подняв фонарь, потопала в сторону дома. – Утешает, когда тебе страшно. Защищает от Фера.
– А за что он так со мной? – она резко остановилась, и я едва не упала, наткнувшись на повариху. – Я всего лишь цветы принесла. И не ему, а на кухню. Ну нравятся мне пионы, что с того? Неужели нужно впадать в ярость и швырять горшки о стену? Еще орал, что я не в свое дело лезу, в ранах его грязными руками ковыряюсь. А когда это они у меня были грязными? На кухне разве такое возможно? Уж лучше бы меня Фер забрал и куда надо определил, чем терпеть нападки дурака Ви!
– Ну ты же знаешь, что пионы на него странно действуют, зачем дразнишь? – я обняла разволновавшуюся повариху. – Меня с венком подставила. Думаешь, я хотела того поцелуя?
Мария насупилась.
– Думала, Ви вспомнит, что такое любовь. Перед ним молодая и красивая девка, а он все по статуе своей сохнет.
– По какой статуе?
– Там, в гроте, – Маша кивнула в сторону темнеющей груды камней. – Установил статую на могилу убиенного администратора. Похожа, конечно, что скажешь. Цветы посадил. Ее любимые пионы. Но разве же они в полутьме будут цвести? Хилые, едва вылезли. Поливал ходил, подкормку какую–то чудесную выпросил, чтобы из города привезли. Не помогало. А тут возьми и зацвети. Да еще летом. Мне Радис подсказал, что нынче на дворе август. Чудо же? Чудо. Вот я и хотела, чтобы этому чуду все в доме порадовались. А он орать принялся, что я грязными руками…
– Пойдем, посмотрим на памятник? – я даже сделал шаг в сторону грота, так хотелось посмотреть, кто же так сильно в сердце Ви запал, но Маша меня остановила.
– Темно там, а в лампе керосин скоро кончится. Завтра сходишь, – и не ожидая ответа, потопала к дому.
Пришлось подчиниться.
Я только рот открыла, чтобы посетовать, что теперь нам с ней придется убирать разгром чуть ли не до утра, не лорды же беспорядок в холле и на кухне устранят, как Маша, поравнявшись со мной, толкнула меня локтем в бок.
– Ты Шапочка, мне одно скажи, почему от тебя Фером пахнет? Когда ты меня обнимала, я явственно его запах учуяла.
Я открыла рот, не зная, что сказать, но потом нашлась.
– Так мы с ним в машине на заднем сиденье вместе ехали. Дисе так гнал, что нас кидало друг на друга…
Мария поднесла фонарь к моему лицу. Внимательно вгляделась.
– Ты, девка, смотри, как бы тебя в постель к нему не кинуло. Он не Радис, не отпустит.
Я облизала губы, готовясь отпереться, но повариха не нуждалась в моих оправданиях. Сказала, что думала и пошла дальше.
– Маша, а еще знаешь, что в городе произошло? – я догнала ее. Очень уж хотелось кое–какие сведения выудить, поэтому начала издалека.
– Что? – буркнула Мария.
– Мне Дисе представился в образе женщины в платье, сплетенном из корней. Я думала, это Судьба, но Фер подсказал, что Смерть многолика.
– Так и есть, – кивнула Маша. – Когда он ко мне впервые пришел, еще там, в сарае, где я повесилась, старцем выглядел. Борода лопатой, а газа добрые–добрые. «Что же ты, девонька, наделала?» – головой покачал и с собой забрал.
– Так я не о том хотела сказать, – рассказ Маши о себе конечно меня удивил, не знала, каким образом она на себя руки наложила, но преследовала в разговоре я совсем другую цель. – Он, а вернее женщина в деревянном платье обронила, что лорд ночи схватится с лордом дня. Им не смогут помешать ни солнце, ни луна. И лишь в моей власти будет прекратить эту битву. Что это было?
– Похоже на пророчество, – с сомнением покачала головой Мария.
– Ты сама как понимаешь эти слова?
– Понятное дело, кто лорд ночи, а кто дня. Солнце – это Жизнь, а луна – Смерть.
– Нет, я хочу понять, почему лорды должны схватиться? Если, допустим… – я покосилась на повариху, – только допустим, что я влюблюсь в Фера, зачем тогда Радису нам мешать?
– Значит, все–таки подметила сказанное
