Танец для ледяного мага (СИ) - Шарэль Ти

Эвелин. Что-то всплыло в моем сознании, связанное с этим именем. Что-то нехорошее, наполнившее рот горечью, а глаза влагой, но что именно — я не могла вспомнить. Как будто морское чудовище мелькнуло среди волн, вызвав крики и панику, и снова ушло на недоступную глубину. Я тряхнула головой, прогоняя неприятное ощущение, но неясная тревога осталась.

— Правда? Я родилась в России, но про нее вроде не слышала. Наверное, я просто не модница.

Сержио начал рассказывать, и я внимательно слушала, пытаясь понять свое странное ощущение, но внезапно мой брас, который я вернула на руку, завибрировал. Мама.

— Мне выйти? — спросил Сержио прежде, чем я приняла вызов, но я покачала головой, рассчитывая порасспрашивать его еще после разговора с мамой.

— Котенок, у тебя все в порядке? — тревожно спросила мама, вглядываясь мне в лицо.

Ох уж эта сила рода. К сожалению, или к счастью, но подвластная маме магия крови позволяла ей не только получать доступ к памяти предков по женской линии, но и чувствовать мое состояние, где бы я не находилась. Так что обмануть улыбкой или довольным видом мою чуткую родительницу было невозможно.

— Я в порядке, правда, — немного нервно и слишком торопливо сказала я, — но, мама, тут у нас творится что-то странное. На свадьбе Эстель случился пожар, и Стан (он, кстати, двоюродный брат жениха, ты знала?) забрал ее и увез к… целителю.

— Стан? — мама удивленно распахнула глаза, но потом нахмурилась, будто вспомнив что-то свое, — неужели…

— Что, мама? — требовательно спросила я, но потом вспомнила, что не одна в комнате. Повернула брас так, чтобы виден был Сержио, и тот поздоровался, привлекая к себе внимание, но сам выглядел напряженным, внимательно прислушиваясь к голосам снаружи.

Мама тепло поздоровалась в ответ, но теперь я отчетливо понимала, что она ничего не скажет. Снова взглянула на Сержио, и тот сказал:

— Кажется, Эстель уже дома.

— Мама, я перезвоню тебе и все расскажу позже, — сказала я, подскакивая с кровати.

Первой открыла дверь и вышла, отключая брас уже на ходу. Присутствие Мэтта почувствовала, даже не поднимая глаз. Просто знала, что он сейчас здесь, в этой комнате, наполненной притихшими людьми.

Посмотрела прямо на него и сначала ужаснулась. Он очень похудел. На заросшем лице с впалыми щеками выделялись только глаза — яркие, серебряные, очень живые и… жадные. Мэтт смотрел на меня так, как смотрит умирающий в пустыне на мираж воды — отчаянно, обреченно, но с неистовой надеждой.

Словно притянутая его жаждущим взглядом, я сделала к нему несколько шагов.

— Мы можем поговорить? — спросил он, рассматривая меня так, что я ощущала его взгляд, как осязаемое жаркое прикосновение.

Смогла только молча кивнуть. Развернулась и вернулась в свою комнату, всеми обострившимися чувствами ощущая присутствие ледяного мага за спиной. Пропустила его вперед и закрыла дверь, подавив желание прислониться к ней спиной, чтобы не упасть. Колени дрожали, меня ощутимо потряхивало, и я не знала куда девать глаза. Встречаться снова с горящим взглядом мужчины я трусливо избегала.

Я жестом предложила Мэтту сесть на кровать, и он подчинился, не отрывая от меня своих невозможных глаз. Сама я потопталась и отошла к окну, прижавшись спиной к подоконнику.

— Ты так красива, — сказал он с таким искренним восхищением, что я смущенно покраснела, — может ты снова мне снишься?

Глава 20 Мэтт

Инга слегка покраснела, очаровательно смутившись, и это окончательно убедило меня в том, что я не сплю. В моих снах и фантазиях любимая была откровенной и открытой. Тем ценнее было видеть ее сейчас такой реальной, впитывать настоящие живые эмоции.

— Ты хотел поговорить, — напомнила она тихо.

Хотел? Однозначно. Поговорить? Не уверен.

— Мне так плохо без тебя, — выдал совершенно искренне то, что произносить не собирался в принципе.

Инга вскинула опущенные было глаза, растерянно моргнула, но промолчала.

— Я все время думаю о том, как могло бы быть у нас, — получилось слишком тоскливо, и я добавил, испугавшись того, как жалко звучит мой голос, — прости, я знаю, что снова не вовремя со своими признаниями.

И, наверное, после этих слов мне бы встать и гордо выйти, но я проклятый эгоист, что согрелся просто от ее присутствия. Уйти отсюда добровольно меня может заставить только ее просьба. Настойчивая.

— Почему ты… передумал? — все также негромко спросила любимая.

— Я не передумал, — сказал осторожно, понимая, что именно она хочет спросить, — я одумался. Смог понять то, что подспудно знал всегда. Я знаю, что опоздал Инга. Знаю, что ты счастлива. Без меня. Но, прежде чем уйти, я просто хочу знать, что ты не держишь на меня зла. Это… очень важно. Хотя бы просто знать.

— Я больше не обижаюсь, — сказала Инга чуть напряженно, — ты сказал, что думал о проклятии, и я верю.

Я протестующе дернулся, но Инга договорила:

— Я помню и про то, что ты сказал потом, Мэтт. Про детскую влюбленность. У меня было много времени, и думаю, что я понимаю.

Я покачал головой, пытаясь сказать, но девушка снова не дала мне перебить себя.

— Я действительно понимаю, — сказала она с нажимом, — я помню, как вела себя в детстве. Свои капризы, обиды и требования. Любой бы устал.

— Я не уставал, Ириска, — все-таки вклинился я, — ведь сам приходил, чтобы побыть с тобой. Но не признавался даже сам себе, что нуждаюсь в твоем обществе также, как ты в моем. Когда уехал… Долгое время чувствовал страшную пустоту внутри. Именно тогда начал загружать себя работой. Пропадал в офисе и клубах сутками, чтобы не думать, не чувствовать.

— Мэтт, — мягко позвала Инга, и я поднял голову, которую успел опустить, выдавливая из себя признания, правду, которую прятал даже сам от себя, — и пока ты не встретил меня снова, там в Праге, ты больше ни к кому не испытывал похожих чувств?

Она пыталась добавить в голос насмешливости или даже пренебрежения, но я ясно видел, что ответ крайне важен для нее и, о боги, как меня это согревало.

— Однажды, — я начал говорить, внимательно наблюдая за ее лицом, за выражением глаз, за изгибами пухлых губ, которые она то недоверчиво поджимала, то нервно прикусывала, — я увидел девушку в своем клубе. Одну из танцовщиц. Брюнетку с яркими синими глазами.

Инга нервно облизала губы, и я на некоторое время завис, забыв, о чем рассказываю.

— Мне тогда показалось, что я нашел свою пару, свою судьбу, но я ошибся.

Девушка смотрела вопросительно и недоверчиво, ожидая продолжения.

— То, что я чувствовал к той брюнетке — Александре Еремеевой (Инга вздрогнула, а я сделал вид, что не заметил этого) — это только половина настоящей любви. Только страсть, вожделение, желание присвоить.

Конечно, я немного лукавил. Действительно, вначале я испытывал, как мне казалось, только эти эмоции, но довольно быстро разобрался, что мне нужно больше.

— Я считал, что девушка обладала даром суккуба, — мягко продолжил я, — и даже злился на нее. Думал, что она специально влияет на меня. Дразнит. Завлекает. Развлекается.

Помолчал, давая ей время все осмыслить.

— Александра уволилась из моего клуба и исчезла из моей жизни, так что… может так оно все и было, — тут я позволил себе улыбнуться и с радостью поймал несмелую улыбку в ответ.

— А когда я встретил тебя, то почувствовал ту же всепоглощающую страсть, — продолжил я и обрадовался румянцу, вновь окрасившему ее щечки. Боги, как мне было хорошо рядом с ней, как тепло и уютно. После такого и умирать не страшно, — но и нечто большее — желание опекать и оберегать, радовать, защищать.

— Почему ты не сказал этого? Тогда, в доме родителей? — спросила любимая еле слышно.

— Ты плакала, — нахмурился я, вспоминая, — я у тебя уже был начертанный. Желание защитить оказалось сильнее, чем необходимость заполучить.

— Дурак, — вдруг сказала она, всхлипнув, и я вскинул голову, не доверяя ушам и глазам.