Отборные женихи (СИ) - Финова Ева
Богатая кружевная оторочка одеяния пришлась как нельзя кстати, радуя теперь уже местами молодую и очаровательную ведьмочку с такой же всклоченной, как и у подруги копной, правда, иссиня-черных волос.
Помимо смелого корсета, не менее вульгарный разрез юбки предполагал наличие хоть и прозрачных, но все же каких-никаких да подъюбников на китовом усе, за неимением коих ведьме и вовсе пришлось натянуть платье практически на голое тело, не считая коротких, оголяющих колени панталон, и поднимающее, но ничуть не скрывающее аппетитные формы бюстье.
— Ну держитеся, — проворчала та своим старческим голосом и ойкнула, в очередной раз стукнув себя по лбу, приказывая: — Уж лучша молчи, старая, пока не попалася вся.
***
По потолку таверны «Пьяный вереск» стелился дым, пробиваясь в гостевой зал сквозь плотно закрытые кухонные двери.
«Трактирщик, похоже, опять будет подавать уголь вместо мяса, — со вздохом подумал менестрель, в очередной раз пытаясь вырвать локоть у рыженькой настырной личности, вцепившейся в него руками и, собственно, грудью. — А всему виной недавняя песнь про заморские кулинарные изыски да деликатесы», — посетовал с грустью мужчина, выстукивая по столу мелодию недавней песенки.
Неправильно истолковав поведение музыканта, Дуровна натянула довольную улыбку, обнажая нестройный ряд зубов, пожелтевших и истершихся со временем в пеньки.
Вздрогнув, мужчина поборол в себе желание подскочить на ноги и лишь отхлебнул еще, опустошая уже восьмую по счету кружку.
«Послать бы эту ведьму, — подумал он, непроизвольно проверяя, на месте ли парик, дорого ему обошедшийся у цирюльников самой Охты, столицы одного из варварских, по его мнению, королевств. — Вот только пойдет ли? А все суккубья кровь, будь она неладна, так некстати затесавшаяся в мою родословную!»
Помянув неласковыми словами своего отца и деда, менестрель Илкет Кхан развернулся вполоборота и глянул на дверь, почуяв затылком пристальный взгляд. На пороге стояла еще одна одиозная девица с зеленым веником на голове вместо волос.
«О, да у нас аншлаг», — подумал Кхан, протягивая руку под лавочку к ногам за укулеле — маленьким полым бочонком с отверстием на большой вытянутой палке для натяжки струн.
Сей музыкальный инструмент, созданный гением артефакторики, не иначе, издавал желаемые звуки, стоило только к нему прикоснуться, да и к тому же не требовал настройки, в отличие от его немагических собратьев.
— Здравствуй, мил человек, — протянула новенькая прибывшая, усаживаясь рядом с Илкетом по другую сторону, загадочно улыбаясь отчего-то рыжей девице.
— Приветствую и тебя барышня-красавишна, — скривившись, вымолвил он, однако мазнув взглядом по залу, широко улыбнулся и, встав, перешагнул через лавку в зал. Заплечный мешок менестреля висел у него между лопатками и во время маневров чуть не заехал рыжей по голове. Потому она была вынуждена отсесть и отцепить руки от локтя вырывающегося субъекта явного обожания.
— Ну что, начнем, пожалуй? — прокряхтел он. Выходя в центр зала и разминая затекшие мышцы, потянулся к потолку вместе с инструментом в руке.
Затем резко выдохнул, опять вдохнул и затараторил, негромко аккомпанируя себе веселенькой мелодией:
— Дорогие мои гости, разомните ваши кости. Потянитесь, улыбнитесь, да в усладе растворитесь. Рассказать или спеть, услать ваш слух музой? Станцевать ли или нет, все ли боровом сидеть, набивать свое пузо? Вон, красавишна, гляди, мужичок рядом какой: и солидный, бородатый, и наряд его богатый. Чем не лучший кандидат? Не красней ты, я ж не сват!
Веселье прервала появившаяся в дверях еще одна, только знойная брюнетка, с пышной копной волос на голове. Ее одиозный наряд поражал буйством красок. Вкус хозяйки, точнее его полное отсутствие, был налицо.
— Чего это ты нам вещаешь, любовь, любовь давай! — пробасила та с порога своим грудным голосом.
— Шла б ты отсель, Люсинда, — недовольно прокаркала ей с лавки Деуровна.
— Ага, щас, тут такой завидный жених объявился, конечно пойду, вот только заберу к себе диковинный экземплярчик. Не то видеть ваши помолодевшие рожи прям невмочь.
— Прокляну, — в один голос пригрозили обе ведьмы, засверкав очами.
Но и эта женщина была не так проста.
— А я перестану покупать у вас противоз… зелье, в общем. Причем партиями, — ответила настырная вновь прибывшая.
— Ну что вы, мои дорогие, будет вам про любовь… — примирительно пропел менестрель, делая вид, что настраивает инструмент, пряча при таком маневре покрасневшие уши под париком.
— Твоя взяла, — проворчала Ядовна, пододвигаясь и пуская на лавку грузную тушу знаменитой на весь ЦАМТ свахи, а также владелицы целой сети домов терпимости по всему королевству.
— Чего пожаловала? — спросила рыжая у той, с досады подпирая рукой подбородок, облокачиваясь локтем о стол.
— Да вот, конкуренция из столицы пожаловала. Все каких-то женишков выискивают. Вот хотела у вас узнать, че да как.
— А эт ты к Агате обратися, она у нас чавойта воду мутить, — встряла в разговор еще одна ведьма, незаметно вошедшая в зал с заднего двора и, пройдя вперед, тут же уселась на свободную лавку рядом с Люсиндой.
На этом разговоры и кончились, потому как музыкант наконец завершил свои приготовления и, прочистив горло, запел знаменитую балладу про Ойху:
«Не унывай, люби сильней,
Ведь так и надобно любить!
Ведь это все любовь людей,
Без ссор так невозможно жить…
Все говорят, что может быть
Со временем она пройдет.
Вранье! Ведь так не может быть.
Твоего сердца не вернет. Любовь…
Всегда очень жестока,
Забыть не сможешь ты ее
И, лишь услышав эти строки,
Посмей узнать, понять свое
Сердечко, оно ведь рвется из груди.
Душа отвергнутая плачет!
Не надо, Ойха, не грусти…
В любви не может быть иначе».
— Ой, хорош, — прокомментировала знаменитая владелица, вздыхая на всю таверну. А после, опомнившись, с улыбкой махнула рыжей. — Та ладно тебе, не скрипи зубами, итак одни пеньки остались, поняла я, что этот занят.
Глава 20. Картограф
Все еще Мейфия. Просто Мияна Дорин
Опираясь о борт руками, стояла и вглядывалась в горизонт, раз за разом мысленно возвращаясь к недавним событиям.
Даже узнав, что я просто человек, эльф ничуть не смутился, только взгляд его, казалось, ожесточился, приобретая странный оттенок кораллового, так разительно меняя цвет глаз. Быстро развернувшись на все сто восемьдесят, этот спаситель-неудачник пулей влетел в кабинет, хлопнув дверью. А я решила попытать счастье, найти ведро в идеале чистой воды и тряпку где-нибудь на борту. Галеон, в отличие от клипера, имел несколько палуб. Потому капитанская команда также путешествовала с комфортом, имея если не отдельную каюту, то хотя бы совмещенную на двоих-троих моряков, что в пиратстве уже нонсенс.
Вершиной командной страты[1] пиратов всегда был один и только один капитан, он же владелец основной доли награбленного, причем абсолютно ничем это не мотивируя. Отсюда и извечные бунты под лозунгом «Полундра!», дабы изначально сбить с толку и взбаламутить, напугать криками о пожаре.
Приключения мои окончились, так и не начавшись. Едва выйдя на открытый пятачок с лестницей, чуть не столкнулась с ушастеньким матросом, несшим на плечах и голове, собственно, три ведра. А предштормовая погода явно способствовала изрядной качке. Но этот акробат, не иначе, умудрялся балансировать руками, ногами и головой. Правда, угрозу в виде меня, застывшей в проходе, он не учел и, глядя перед собой рассеянным взглядом, в упор не замечал, потому и окатил водой, надев деревянную кадку прямиком на мою голову.
Вот я и помылась…
Радовало одно: скрещенные в упрямом жесте руки прикрыли мою не самую выдающуюся грудь. Однако чтобы отцепить льнущую ткань от липкого и потного тела, пришлось изрядно постараться.
