Пораженные - Р. Д. Бейкер

Это повышение было невероятно желанным. Два года службы на воротах были умопомрачительно скучными, но это было лучше, чем сидеть на фабрике в Бостоне, производящей электронику и оружие. И я согласился. Сельская местность Джорджии была почти такой же, какой она была до того, как мир покатился к чертям, и я наслаждался свежим воздухом и природой.

Тогда начальство, наконец, осознало, что я обладаю набором навыков, которые они могли бы использовать для усиления своих систем безопасности. После дежурства на воротах, из тесного помещения охраны, где я жил с другими пехотинцами, в офицерскую хижину Комплекса охраны человека в Милледжвилле. Охранников держали отдельно от людей, но офицерские хижины находились в человеческом комплексе. Конечно, я знал, что снова буду контактировать с людьми. На самом деле меня это не беспокоило.

Я просто не ожидал, что самый красивый человек, которого я видел в своей жизни, встретится мне на пути.

Вступать в отношения с людьми сейчас против правил. Против правил. Это карается кое-чем похуже смерти. Люди — это наш товар, наш домашний скот, ценный актив, который мы должны беречь. Брататься с ними, а тем более кусать и трахать их, строго запрещено.

Так было не всегда.

До того, как все это началось, когда мир только узнал о нашем существовании, даже я пытался наладить отношения с человеком. Когда я был полон решимости держаться за последнюю крупицу своей человечности. Но новый вампир и человек оказались смертельно опасной комбинацией. Осознание того, что ты убиваешь кого-то, пока входишь в него — это не то чувство, которое я стремлюсь испытать снова.

И все же, прямо сейчас, сидя со своими новыми боссами и другими, недавно получившими повышение вампиршами, я смотрю на свои руки, лежащие на коленях, представляя, как трахаю ее пальцами, чувствуя, как сжимается киска под моей рукой, когда я заставляю ее кончить. Я представляю, как рисую на ее теле, соединяя все эти небесные веснушки на ее коже в мириады форм, когда ее кожа остывает после бесчисленных оргазмов.

Вряд ли это идеальный вариант.

Я ерзаю на стуле, скрещивая ноги, чтобы скрыть очень заметную выпуклость на брюках, и скрещиваю руки на груди. Я хмурюсь, киваю, чтобы казаться внимательным, и оглядываю комнату. Конечно, я определенно слушаю.

Да, безусловно, необходимо будет заняться бюджетами.

Рационы питания для людей абсолютно нуждаются в корректировке по мере приближения зимы.

Интересно, какая у нее кровь на вкус?

Я тяжело выдыхаю, стискивая коренные зубы, и мой босс, седовласый вампир по имени Андерсон, смотрит на меня, приподняв брови.

— Мы тебе не наскучили, правда, Кинг? — он суров, совсем не недружелюбен, от него исходит вид учителя английского языка, который любит поговорить с вами поверх очков, сидящих у него на носу. — У тебя есть идеи получше?

Я быстро качаю головой, приклеивая на лицо улыбку.

— Извините, нет, вовсе нет. Просто сегодня довольно жарко, не так ли? Ходили какие-то разговоры об установке новых кондиционеров в общежитиях, это все еще происходит?

Другой вампир смотрит на бумаги перед собой — кажется, его зовут Питерс — и прочищает горло.

— Они говорили об этом мне, но я думаю, что Бостон все еще не дождался запчастей.

— А, тогда ладно. — Я дружелюбно улыбаюсь, желая, чтобы разговор о кондиционере успокоил мою гребаную бушующую эрекцию.

Но это не помогает.

Вместо этого я просматриваю планировку комплекса, чтобы попытаться отвлечься. Четыре общежития, по 40 человек в каждом. Душевой блок. Библиотека. Кафетерий. Клиника. Сад. Комната отдыха и тренажерный зал. Офицерские хижины.

Ладно, это помогло. Незначительно.

Питерс откидывается на спинку стула и задумчиво смотрит на меня поверх скованных рук.

— Извини, что отвлекаюсь от темы, но мне всегда было интересно, как ты здесь оказался?

— Я подал заявление о переводе из Бостона.

Он слегка смеется и машет рукой.

— Нет, я имею в виду, как ты оказался здесь? — он указывает на землю под нами. — Штаты. Твоя создательница, я имею в виду, она была легендарной, почему ты не обсуждаешь это с элитой в Бостоне?

Я ерзаю на своем стуле.

— Ее активы были арестованы. Для дела, понимаете. Была причина.

При этих словах остальные кивают, понимающие взгляды разносятся по комнате. Множество состоятельных семей вампиров конфисковали свои активы самыми могущественными вампирскими ковенами во имя общего дела — искоренения Пораженных. У меня нет сомнений, что некоторые из вампиров, сидящих сейчас со мной, происходят из богатых семей, теперь разжалованных в слуги, и все это во имя общего дела.

Иронично, учитывая, что вампиры — причина всего этого в первую очередь.

Но упоминание о моем создателе вонзает холодный кол прямо мне в живот. Я не хочу думать обо всем этом, сцепляя руки под столом до тех пор, пока у меня не онемеют пальцы. Прошло четыре года, но боль все еще не прошла, она ноет, как давно зажившая сломанная конечность.

Вампиры снова заговаривают, обсуждая все исследования, проводимые в Бостоне, все достижения, которых они добились в лабораториях. Я не могу заставить себя беспокоиться, не посреди этого водоворота эмоций. Все остальное меркнет и становится незначительным.

Держу пари, она такая невероятно нежная, когда спит.

Навязчивая мысль с ревом проносится в моем мозгу, и мгновенно водоворот эмоций сосредотачивается, пока все, о чем я могу думать — это о светлых волосах и аромате ее кожи. Когда я увидел ее в первый раз, у меня скрутило живот, и я почувствовал боль в легких, когда мне стало нечем дышать. Представляю ее пухлые губы на моих, нежное прикосновение ее языка, когда она приоткрывается для меня.

Все как один поворачиваются, чтобы посмотреть на меня. Несколько пар растерянных глаз уставились на меня, потому что я, как настоящий гребаный псих, стукнул кулаком по столу.

— Ты в порядке? — спрашивает Андерсон.

— Да. Извините, э-э… — я поднимаюсь на ноги, провожу рукой по волосам. — У меня сейчас есть обязанности, я должен идти.

— О, конечно. — Андерсон отпускает меня кивком и снова смотрит на бумаги перед собой. — Я думаю, мы все равно все расчистили и подготовили. Ты свободен.

Я выхожу из офиса, который внезапно кажется крошечным и тесным, на улицу, в теплый полдень. На мгновение все кажется напряженным и неправильным, как будто у меня на шее затянулась петля. С болезненным скручиванием в животе я провожу руками вверх и вниз по рукам, пытаясь стереть следы от шрамов. Они исчезли, давно, черт возьми, исчезли. Зажили вместе со всеми остальными шрамами