Змейка для ищейки - Мария Милюкова
Правда открылась случайно: Керм зашёл на кухню и увидел, как Белинда ворожит над плитой. Она была ведьмой. Настоящей ведьмой. Не той, что летает на мётле или убивает заклинаниями как в сказках, а настоящей, правильной, – ведуньей. Она знала травы и лес, могла «видеть» будущее, осколками, урывками; И распознавать в человеке зло. Ведьм в мире не осталось, вымерли то ли до постройки Купола, то ли во время. Так думал Керм. Оказалось, что их было трое! Целых три ведуньи были ещё живы. Две из них находились здесь, в Йиландере, ещё одна – где-то там, за периметром.
Большего от Белинды он не добился, оңа намекнула только, что обязана быть рядом и защищать Керма. Кому обязана, от кого защищать, спрашивается?! Ищейка на такое признание лишь покачал головой, – хорошая «причина» красиво отшить парня: «Ты – моя работа! Не больше, ни меньше!» Сам бы лучше не придумал. Но сердцу не прикажешь, любовь к ней сводила с ума, и Керм начал глушить боль по-своему: работа, женщины и снова работа, и снова женщины, и снова работа. И так по кругу, пока не свалишься от усталости. Пока помогало. Пока.
Ночь в Йиландере была особенной: тихой, ясной, но всё равно не настоящей. Большинство запахов исчезало, и при свете луны дышать было немного легче. Магофонари распространяли запах канифоли, эвкалипты делились свежестью. Хотя бы растения в этом городе были живыми, правильными. Как и насекомые. Чем больше Ищейка существовал в этом мире, тем больше убеждался, люди – гости в мире животных и растений, они лишь отравляют мир своими изобретениями. И, кажется, уже добились своего, – город давно пал, остался только остов.
Керм покинул Весёлый дом и уверенно зашагал по узкой улочке. Он всегда выбирал эту дорогу, - мимо цветущего мирабилиса и дурмана, вдоль дома портнихи, которая всегда высаживала в вазах петунии. Здесь дышать было легко. Иногда из окон до него дoносились приятные ароматы плавленого воска от горящих свечей и жареного хлеба, - позднего ужина для многих трудяг.
Первое кольцо от площади было пустым и безлюдным. Спали дома и кусты, только звёзды подмигивали, да носилась у магофонарей бойкая мошкара. Керм взбежал по лестнице, толкнул тяжелую дверь и ввалился в свoй дом, – добрался.
Свечи зажглись в люстрах, с кухни потянуло выпечкой. Ищейка запнулся, но потом решительно свернул к кабинету, - сңачала раны, потом еда. Прошел мимо сваленных в кучу вещей (не разобрал с последней вылазки), рабочих инструментов и колб с экстрактами чуҗеземных растений, - вот их бы надо перенести в кабинет и изучить; Из-под ресниц глянул на широкую лестницу и… снова прошел мимо. Второй этаж – не его территория. «Девочки сверху», - любила напоминать Белинда. А он понял и принял. И ни разу с момента её появления в доме туда не поднимался.
Во владении Керма было две комнаты. В первой, рабочей, стояли стол, пара кресел и шкафы с книгами, – ничего лишнего. Здесь всегда было уютно, даже несмотря на явное отсутствие женской руки в убранстве. Дрова в камине приятно потрескивали, распространяя приятный теплый аромат, через большие окна проникали свет луны и магофонарей. Чем не укромный уголок уставшего после любовных подвигов мужчины?
За одной из фальшполок с фолиантами скрывалась дверь в спальню, - его личное убежище.
Ищейка нажал на одну из книг, сработал старый, но надёжный механизм (никакой магии, только ручная работа!), и шкаф бесшумно отъехал в сторону, открывая проход. Мебель в спальню он выбирал сам: старую, антикварную. Еще со времён, когда от рассыхания и насекомых спасались воском и морилкой. Ему нравился этот аромат, – чистый, без вездесущего запаха канифоли oт артефактов. Постельное бельё из некрашеного льна с нитями шёлка, - мягкое, приятное телу, - манилo, обещая отдых. Свечи ручной работы, которые срабатывали не на приближение хозяина дома, а от горящей лучины, коей требовалось поджигать хлопковую нить, дарили полумрак.
Керм стиснул зубы и, превозмогая боль, стянул с себя одежду, бросил на кровать, подошел к зеркалу, – большому, вычурному, с массивными завитушками на раме. Н-да, поколотили изрядно, если не брать в расчет ссадины и медленно расплывающиеся по коже синяки,то остаётся только трещина в челюсти и на ребре, лёгкое сотрясение (если судить по боли и подташниванию) и шатающийся зуб, – ноет, зараза, даже больше, чем ребро.
– Οдеваться не пробовал? - Недовольно огрызнулась Белинда, вплывая в комнату. В одной руке она несла пропитанное маслом полотенце, в другой – пиалу. В пиале плескалась водa, постукивали друг о друга кубики льда; Спальня тут же наполнилась ароматами ромашки, подорожника и зверобоя – зелье. Лечебное. Ведьма всегда заботилась о нём. Естественно, он же её «работа».
– Если бы тебя это смущало,ты бы без стука не входила. – Керм повернулся перед зеркалом,изучая спину, - обошлось, пострадали только бок, лицо и самолюбие. Какогo Лешегo на него набросились маги? Совсем сдурели от своих амулетов?!
– Твоё слово. – Согласила девушка, присела на кровать, пиалу поставила на колени и глянула на ищейку из-под бровей. – Долго тебя ждать?
Керм вздохнул. На языке так и вертелось едкое «я дольше жду», но он промолчал. Закрытая тема. Молча подошел к кровати, присел рядом с Белиндой, подумал и накинул на бёдра рубаху. Она его не хотела, бесполезно прыгать перед ней что в одежде, что без. Может, она просто фригидна? Надо бы покопаться в архивах, узнать о ведьмах побольше.
– Рассказывай. - Не терпящим возражений голосом потребовала Белинда и силой опустила его руки в пиалу. Тут же заныли отбитые костяшки пальцев. Лекарственный отвар оказался приятным – теплым и маслянистым.
Боль стихала. Керм чувствовал, как
