Невестка слепого барона - Полина Ром
-- Клэр, а что тебе преподобная мать-то сказала?
-- Велела после вечерней молитвы оставаться в часовне и отбивать триста земных поклонов.
-- Ох ты! – монашка покачала головой и, может быть, и хотела меня пожалеть, но, стрельнув глазами в сторону двери, произнесла только: – Ну, преподобная мать лучше знает, какое лекарство от душевной тоски поможет.
После этого она еще минут десять сидела возле моей кровати, пока откуда-то из коридора не раздался крик:
-- Сестра Брона! Сестра Брона, пожалуйте на кухню!
Монашка вскочила, торопливо перекрестила меня и вышла из комнаты. А я лежала и мысленно пыталась проговаривать и вспоминать все значимые моменты своей собственной настоящей жизни. Мне казалось, что если я не сделаю это немедленно, то моя личность каким-то образом растворится в этой самой Клэр и потеряется навсегда.
***
Меня зовут Смирнова Ксения Андреевна. Мне сорок три года. За плечами институт, я технолог хлебопекарного производства. Три ЭКО, которые превратили меня из тонюсенькой тихони Ксюши в тетку сто двенадцать килограммов весом и подарили начальную стадию рака. Предстоящее лечение навевало униние и ценой и продолжительностью. Да и не факт, что поможет...
Ранний студенческий брак, который казался мне долгие годы надежным и незыблемым, окончился не просто грязной изменой, а еще и попыткой мужа отжать у меня квартиру. До сих пор вздрагиваю, когда вспоминаю, сколько трудов мне стоило доказать в суде, что на первоначальный взнос нашей трешки мы использовали деньги, полученные от продажи моей (унаследованной от родителей) однушки.
Последние два года, уже после развода, обернулись для меня тоскливой чередой всевозможных неприятностей. Машину, относительно новую и купленную в кредит, угнали и разбили какие-то пьяные подростки-маргиналы. Искать их, разумеется, никто не собирался. Между тем кредит мне предстояло платить еще четыре года.
На работе, куда я устроилась сразу после института и где добросовестно впахивала почти девятнадцать лет, поменялось начальство. Бог знает, кому и зачем приглянулось мое среднестатистическое рабочее место с не самой шикарной зарплатой, но травить меня начали медленно и вдумчиво. Нет, умом я даже понимала, что придется уйти по собственному, иначе смогут и под статью подвести. Но было обидно…
Однушка, купленная мной после развода и “распила” общей квартиры, которая первый год казалась мне тихой пристанью, неожиданно тоже стала доставлять проблемы. В квартиру надо мной въехал бывший сиделец Коля Паяльник, отдававший долги государству долгие шесть лет. Пиршества и гулянки, продолжавшиеся ночами уже восемь месяцев, перемежались частыми скандалами и женскими воплями: «Спасите-помогите! Убивают!».
Если первое время адекватные соседи еще пытались вызывать милицию, то очень быстро отказались от этой идеи: хозяйка квартиры, Томка, украшенная свежими синяками и изрядно поддатая, тут же начинала с воплями кидаться на соседей и милицейский наряд и утверждать, что все у них замечательно.
В общем, все складывалось так тягостно и неудачно для меня, что в какой-то момент мне показалось: я совершенно не нужна этому миру. Он меня просто стряхивает, как небрежно перед долгой зимой стряхивает последний осенний лист старое уставшее дерево…
Может, от этих тоскливых мыслей, может, просто понимая, что мне даже наследство оставить некому (подруги пропали с горизонта еще во времена моего замужества), я сходила к нотариусу и недрогнувшей рукой написала завещание в пользу кошачьего приюта. Когда я еще была здорова, я иногда волонтерила там, мечтая наиграться с пушистиками. К сожалению, у бывшего моего мужа была сильная аллергия, и принести такое счастье в дом я не могла себе позволить.
Скандалы на работе, бесконечные скандалы в общественном транспорте, которым я теперь добралась на эту работу, и вишенкой на торте – пьяные скандалы по ночам. Точно не знаю, но думаю, что убил меня дома именно этот самый Паяльник.
Последнее мое воспоминание: утром, перед работой, он прижимает меня на площадке к лестнице, клянча сотку на опохмел и слыша решительное «нет». Как-то по-крысиному зыркнув глазами влево-вправо, резко толкает в грудь...
Испугаться я почти не успела, а вот до того мига, как что-то у меня хрустнуло в шее и навалилась темнота, я со странным злорадством вспомнила об установленных три месяца назад на всех лестничных площадках видеокамерах…
Глава 3
Книги о попаданцах читать мне доводилось, но я всегда относилась к этому, как к обычным сказкам для взрослых. Я бы и сейчас не поверила в то, что я попаданка, если бы не две детали, которые невозможно объяснить чем-то другим. Первое, разумеется, это чужое тело вместе с чужим языком. А второе я обнаружила, когда смогла встать с постели и подойти к окну.
Стекло было непривычно толстое, мутноватое и даже с пузырьками. Сквозь него отчетливо видно было старое дерево, растущее возле каменной ограды из массивных булыжников. А на дереве небольшими зелеными шариками висели молодые яблоки. Еще неспелые, еще только набирающие массу, но совершенно точно не имевшие возможности вырасти зимой.
Между тем последнее мое утро, которое я зафиксировала в памяти, утро из прежней жизни, было 26 января 2024 года. Возможно, я бы не запомнила дату так отчетливо, если бы не одно обстоятельство: 28 января мне должно было исполниться сорок четыре года. И рано утром я звонила знакомому кондитеру Ирине, чтобы заказать торт для сотрудников.
Я, помнится, тогда еще колебалась: стоит ли длить старую традицию? Однако подумала, что люди, рядом с которыми я работала долгие годы, ни в чем не виноваты. Пусть начальство поменялось на пакостное, но от старых сотрудников я плохого никогда не видела.
Сейчас, глядя в окно и с трудом сдерживая нервный смешок, я подумала: «Хорошо хоть, что предоплату я Ирине сразу отправила, а то бы совсем некрасиво получилось: торт сделает, а денег не получит.».
Голова сильно кружилась. Думаю, у меня все же небольшое сотрясение есть. Слабость продолжала накатывать волнами, потому я, аккуратно придерживаясь за стену, вернулась на свою узкую лежанку. Даже это небольшое усилие обошлось мне дорого: снова клонило в сон. Я успела задремать и сколько-то поспать, но была разбужена одной из монашек. Она торопливо и не очень бережно трясла меня за плечо, приговаривая:
-- Клэр! Проснись же… Клэр! Да вставай уже скорее! Вставай, там баронет к тебе пришел…
В этот раз из сна я выдиралась с большим трудом, долго не понимая, где я и что произошло. Однако
