Инопланетянин на Рождество - Реджина Абель

Прямоугольная комната состояла из трех отдельных секций. Самая большая из них была окружен буфетом, в средней были предложены блюда по меню, а в последней стояли специальные столики вокруг плиты, где посетители могли либо приготовить себе мясо самостоятельно, либо попросить шеф-повара-андроида приготовить все блюда в режиме реального времени. Уилсон направился к последней секции, но я пошла прямиком к буфету, заставив его последовать за мной. Это было не свидание. Обедать за этими столами с горячими тарелками означало, что мы проторчим здесь несколько часов. Я просто хотела перекусить чем-нибудь уже приготовленным и убраться отсюда к чертовой матери.

Уилсон разочарованно поджал губы. Я почти почувствовала себя виноватой… почти. Мне захотелось чего-нибудь вкусненького, и я положила себе на тарелку большую порцию лазаньи, рулет чесночного хлеба с плавленым сыром и небольшой салат от шеф-повара. Я посмотрела на десерты, и клубничное печенье свирепо мне подмигнуло. Однако я решила подождать, пока не покончу с основным блюдом. Если я все еще смогу дышать после этого, то вернусь и съем что-нибудь сладкое.

Обычно я тяну время и выбираю всего понемногу. Но на этот раз я спешу взять первое блюдо и найти нам столик. Я выбрала свободный рядом с другими уже занятыми. Уилсон выбрал бы изолированное место, чтобы транслировать ложную историю о том, что у нас свидание. Он регулярно использует подобные тактики, чтобы заставить свою жертву чувствовать себя почти обязанной подыграть.

Я устроилась поудобнее и вежливо подождала, пока он подойдет, прежде чем прикоснуться к своей тарелке. Тем временем я налила каждому из нас по стакану воды из бутылок, которые уже стояли на столе. Когда он наконец занял свое место в кресле рядом со мной за круглым столом, я не могла не уставиться в его тарелку. Мне всегда было удивительно, как такой громоздкий парень мог достичь серьезной массы, учитывая, что он ест как кролик. Забавно, потому что обычно девушка поедает салат во время совместного ужина, пока парень наслаждается стейком.

Однако, пока я с удовольствием разглядывала его еду, он с неодобрением смотрел на мою. Это, очевидно, не принесло ему дополнительных очков доверия — хотя у него их и не было с самого начала.

— Слишком много углеводов, — сказал он как ни в чем не бывало, хотя я не упустила осуждающего подтекста.

— Это хорошая порция лазаньи, — невозмутимо ответила я. — Но тебе определенно нравится много травы, — добавила я насмешливо, прежде чем отправить в рот немного вкуснятины.

— Это не трава, — надменно сказал Уилсон. — Это тушеные овощи, жареный картофель и куриное филе на гриле. Просто правильная диета, которая даст моему телу то, что ему нужно, чтобы оставаться стройным и наращивать мышечную массу. Как можешь видеть, она дает очень хорошие результаты, если можно так выразиться, — добавил он, разводя руками и глядя на свое собственное тело.

Я не закатила глаза, но мое лицо говорило о многом.

— Скажи мне, Уилсон, — спросила я, отрезая очередной кусок лазаньи. — Когда ты в последний раз по-настоящему наслаждался едой? Я имею в виду, у тебя действительно текут слюнки, когда ты смотришь в свою тарелку? Ты говоришь себе: «О, мои вкусовые рецепторы испытают оргазм от этого блюда!» или просто думаешь: «Это правильный обеденный рацион?»

— Еда — это не то, от чего я получаю оргазм, — сказал Уилсон с многозначительным выражением лица, от которого меня затошнило.

— Ты знаешь, что я имею в виду, — сказала я, бросив на него строгий взгляд. — Джеймс тоже помешан на фитнесе. За его тело можно умереть, но он ест не как кролик.

— Ты не Джеймс, — парировал он, пожимая плечами. — У тебя явно нет его метаболизма, и, по правде говоря, у него тоже не все так здорово. Я мог бы научить его кое-чему. И если бы ты доверилась мне, я мог бы помочь тебе обрести такое же горячее тело, как у меня.

— Вау, способ заставить женщину поужинать с тобой только для того, чтобы ты мог пристыдить ее тело и выбор еды. Ты точно умеешь обращаться с дамами. Пожалуйста, продолжай. У меня от тебя ноги подкашиваются, — сказала я саркастически, нисколько не обидевшись. Меня мало заботило его мнение — на самом деле, совсем не заботило, и я уже знала, насколько дипломатично ему противостояла.

— Я не стыжу тебя, дорогая, — сказал Уилсон, как будто разговаривал с трудным ребенком. — Ты знаешь, я очень забочусь о тебе. Я просто хочу помочь тебе полностью раскрыть свой потенциал. Ты прекрасно знаешь, какой горячей я тебя уже считаю. Но ты могла бы быть еще сексуальнее, и тогда мы были бы самой сексуальной парой на Блайде!

Я просто уставился на него с разинутым ртом, не в силах поверить в то, что услышала. Во-первых, я не была сексуальной ни при каком напряжении воображения. Если не считать моего некрасивого личика серой мыши, ген моды так и не нашел своего отражения в моей ДНК, а животик и задница были свидетельством любви к картошке и макаронам. Я не была уродливой, просто настолько невзрачной, что сливалась с фоном. Вместо того, чтобы становиться ксенобиологом, мне следовало стать карманником: никто бы даже не заметил, что я была рядом и что-то своровала.

— Ладно, во-первых, я никогда не была и никогда не буду помешанной на фитнесе, — сказала я строгим голосом. — Во-вторых, мне вполне комфортно с моим самым обычным телом. Конечно, я могла бы похудеть на 30 фунтов и быть в своем идеальном весе, но я очень привязалась к мистеру Пузику, — сказала я, откидываясь на спинку стула, чтобы обеими руками сжать жир вокруг живота. — Итак, любой, кто собирается встречаться со мной, должен будет полюбить и мистера Пузика, потому что мы единое целое.

— Ты дала имя жиру на своем животе?! — Уилсон воскликнул, его голубые глаза выпучились, а пухлые губы приоткрылись в шоке. От этого его квадратная челюсть казалась еще шире. Но даже тогда ублюдок оставался красивым. Такая красота была потрачена впустую на этого мудака.

— Чувак, ты даже не представляешь, у скольких частей моего тела есть имена, — сказала я, прежде чем откусить от чесночного хлеба с плавленым сыром моцарелла, который мне нравился.

Я жевала с почти злобным ликованием, пока Уилсон смотрел на меня, колеса в его голове вращались, поскольку он, без сомнения,