Крестьянка в наказание - Вероника Азара
Город показался неожиданно. Открыв рот, смотрела на нависающие над головой высоченные стены, на мощёную мостовую, по которой бодро стучали копыта и гремели повозки. Вдоль улиц стояли роскошные дома. У нас в деревне о таких и не мечтали! Дома всё из камня, самое меньшее в два этажа. На окнах кружевные занавески, ими я больше всего заинтересовалась. Интересно, дорого стоят? Вот бы сплести…
Рулана заметила мой интерес и посмеялась. Оказывается, такие дивные кружева плетут на специальных машинах. Мне стало даже стыдно за своё рукоделие. Вот, надеялась заработать немного. Матушка сказала — если хорошо расторгуюсь, можно ткани на ещё одно платье купить. Но, если уж машинами такую красоту делают…
Огорчаться долго времени не оказалось. Попетляв боковыми улицами, миновав центральную, по ней двигались господские повозки, мы выехали на торговую площадь.
От волнения аж сердце захолонуло! Толпы людей, раскладывавших товар, грозные стражники, ругающие всех подряд, красивые девицы и строгие мужики… Запахи и шум толпы окружили и ошарашили, не сразу поняла — повозка остановилась, а батюшка ругается, на чём свет стоит. Оказывается, он уже два раза приказал мне спускаться с повозки да раскладывать в уголке свои работы. А я, с перепугу, ничего не слышу и не вижу.
Рулана смеялась во весь голос. И не стыдно ей? Неприлично девице этак хохотать. Но об этом я после подумаю. Да и попробуй сейчас замечание сделай! Знаю чем обернётся — никакого похода в большой городской храм и прогулки по широким городским торговым улицам… Нет уж, пожалуй, промолчу. Тем более, батюшка молчит, не одёргивает горластую. Кто его знает, может здесь, в городе, так принято…
Тем временем, пока все эти мысли мельтешили в голове, руки быстро работали. Мы с Руланой раскладывали товар, который батюшка сноровисто снимал с повозки и придвигал поближе к выкупленному на два дня прилавку.
Сестрица уже не раз бывала на торгах и знала, как выгоднее разложиться. Да и голос у неё громкий, пронзительный, легко перекрывавший голоса других торговок. Я покорно пристроила своё рукоделие на уголке прилавка и смирно встала рядом. Батюшка увёл коняжку с повозкой в сторону и занялся обиходом животины. Не его это дело торговлей заниматься, разве только появится оптовый заказчик. Тогда девкам невместно по рукам бить.
Заливисто кричали торговки, расхваливая свой товар. Мимо сновали и крестьяне, спешившие прицениться к товару, и городские — в основном прислуга, но иногда мелькали даже люди похожие на господ.
Стоило мне сказать такое, засмотревшись на важную барыню в синем платье с цветочной вышивкой, Рулана опять подняла меня на смех.
— Господа на торг не ходят! Это тоже слуги, только из богатых домов. Вот бы с кем батюшке по рукам ударить! Они и платят хорошо, и товар весь разом взять могут!
— Да куда ж им столько?! — глянула на разложенные пучки зелени, связки овощей и плетёные корзины с птицей.
— Глупая! Да баре праздники устраивают не чета нашим деревенским. Мне вон рассказывала служанка одна — от птицы грудки исключительно готовят, остальное прислуге да собакам идёт!
Я задохнулась. Это как же такое может быть?! Собак птицей кормить?!
Но разговор пришлось прервать. Батюшка, подошедший со спины, рявкнул так, что мы обе пригнулись:
— Хватит трындеть! Руланка, торговать начинай, не то до полудня впустую болтать будете!
Молча склонила виноватую голову. Да уж, и сестре из-за меня досталось. Ещё откажется меня брать в другой раз!
Сестрица громким голосом принялась зазывать покупателей, я же, тем временем, рассматривала происходящее вокруг.
Никогда не видела столько нарядных людей разом. Деревенские наряжались редко, разве жена да дочки старосты могли выйти в будний день в расшитых ярких платьях. Здесь же от фасонов и цветов рябило в глазах. От криков торгующих кружилась голова… Наверное, поэтому не сразу заметила — и мой товар, несмотря на то, что не зазывала, привлёк покупателя.
Возле прилавка остановился господин в тёмном платье, расшитом блестящими гладкими нитками в тон ткани. Ох, и сколько же стоит такой наряд? Нитки такие я раз и видела. Возят их из-за моря, стоит, говорят, крохотный моточек, вровень с тёлкой от удойной коровы!
Впилась взглядом в вышивку, не имея сил даже перевести дыхание…
Пока Рулана не ткнула изо всех сил в бок локтём.
Сначала не поняла за что, только переведя взгляд на сестру и заметив грозно нахмуренные брови, проследила за её взглядом…
Господин молча рассматривал через смешное стёклышко мой товар. Рассматривал, пожёвывал губами и такое огорчение было на его лице!
— Эх, товар совсем негодящий!
Я бы расплакалась от огорчения на такие слова, но господин продолжил:
— Работа сказочная, мастерская, а нитки совсем никуда, разве на нижнее бельё пустить… Кто мастерица? — поднял на нас с Руланой глаза.
Сестрица, не будь дура, вытолкнула меня к самому прилавку, хоть я готова была и под прилавок забиться, спрятать закипавшие слёзы. Я-то знала — господин прав! Старая Манита тоже говорила, кружево любит нитку тонкую, ровную… Да где ж я такую взять могу? Не живём мы богато, не на что фабричную нитку на моё рукоделие покупать. Плету из того, что сама напряла. Уж и так всю зиму старалась — кудель самую лучшую отбирала…
— Кто учил? — строго спросил господин.
— Старая Манита… — от волнения перехватило горло, еле выдавила слова.
— Так, говорят, умерла она?
— Померла, — кивнула я. — Три года уж как. Но она меня учила.
— А что ж раньше твоих работ я не видел?
— Так, господин хороший, — вклинилась Рулана, — раньше тётушка наша всё расторговывала…
Господин покачал головой. Вот вредный, не хотел, чтобы мои кружева продавались? Оказалось, нет… Дальше он высказал такое, от чего колени у меня подогнулись и пришлось ухватиться за доску прилавка.
— Товар весь беру. А если ты мне из хорошего материала кружев наплетёшь — и дальше всё брать буду!
Задохнулась, не зная, что сказать и растерянно осмотрела мотки кружева и кружевную скатерть, законченную прошлой ночью… Это он всё взять хочет?!
Пока хватала воздух ртом, как рыбина на берегу, Рулана изо всех сил махала батюшке.
— Чего тебе? — раздался его голос позади.
— Вот, господин всё Рушкино кружево взять хочет! — тихо воскликнула сестрица, видя — я совсем дара речи лишилась.
Батюшка оттёр меня плечом, нависнув над прилавком и заглянув в глаза господину.
— Да, беру всё. Дочка ваша мастерица, каких поискать. И в дальнейшем, если материалом её обеспечите, всё брать буду!
Сердце в груди замерло. Мне вдруг показалось, от решения батюшки зависит вся моя дальнейшая судьба. Это если я смогу
